Обвиняю! - выпрямился Майкл.- Его надо повесить.
- Кого вы слушаете?- Тони Мерч рванулся в руках матросов.-Майкла-Дурачину, Майкла-Попугая! Кому верите?
- Я не верю болтовне Майкла.- Беллерсхайм покачал головой.- Не верю, чтобы боцман…
- Я сам видел!- перебил его рыжий.- Своими глазами…- И замолк под бешеным взглядом Беллерсхайма.
- Не верю я тебе, Майкл.- Беллерсхайм тяжело перевел дыхание и обернулся к боцману.- Но, скажи, Тони, зачем ты говорил нам, что русские пришли сюда за большие деньги и хотят,чтобы мы таскали для них каштаны из огня? За тобой и я убеждал наших парней послать русских с их заботами о спасении «Гертруды» ко всем дьяволам и не спускаться в трюм. Зачем ты это делал, Тони?
Все ждали ответа Тони Мерча, не спускали с него строгих глаз.
- Так велел он,- выдавил из себя боцман и показал головой в сторону ходовой рубки.
- Валишь на мертвого?- Олаф Ларсен окинул его брезгливым взглядом.- А он в письме и не помянул о тебе. Всю вину принял на себя. Всю!
- Да,боцман!- в ровном голосе Беллерсхайма звучала ярость.- Не видать тебе хозяйской милости. Уж мы постараемся!
- Почем на бирже серебреники?- крикнул кто-то из матросов,- Иуда!
- Мы проверим утверждения Майкла,- поспешил остановить надвигающийся новый взрыв негодования Джим Олстон.- А пока я отстраняю вас, Тони Мерч, от обязанностей боцмана…
- Меня?- Тони Мерч не сразу понял услышанное.- Я двенадцать лет!…
- Беллерсхайм!-продолжал Джим Олстон, не обращая внимания на выкрик Тони.- Исполняйте обязанности боцмана. А вы, Тони Мерч, займитесь перегрузкой.
Джим Олстон отвернулся от разжалованного боцмана к Петру Андреевичу.
- Вас я попрошу пройти со мной. Ларсен! Вы тоже…
- И я! - подскочил Майкл, все еще косясь в сторону Тони Мерча.
- И вы пойдете со мной,- согласился Джим Олстон, рассудив, что не следует оставлять вместе разоблачителя и обвиняемого.
Перед тем как уйти из трюма, он задержал взгляд на бывшем боцмане и сказал Беллерсхайму:
- Я запрещаю Тони Мерчу выходить из трюма. Проследите за выполнением моего приказания.
- Это что?…- прохрипел Тони Мерч.- Арест?
- Возможно,-спокойно ответил Джим Олстон.- Надо будет- приму более жесткие меры.
- Наручники наденете?- Тони Мерч весь устремился вперед.Казалось,он сейчас бросится на нового капитана.- Запрете в канатный ящик?
- Беллерсхайм!- Джим Олстон повернулся спиной к дрожащему Тони Мерчу.- Покажите ему рабочее место.
- Есть, сэр! - грозно бросил Беллерсхайм и значительно добавил.- Тони Мерч отсюда не выйдет.
- Не выйду?- переспросил Тони Мерч.- Я… не выйду?
Он осмотрелся.Ни одного сочувственного взгляда не увидел он,ни одной руки, готовой поддержать его.Попытка боцмана свалить пущенную им сплетню о русских рыбаках на погибшего капитана восстановила против него матросов. Они держались так, словно преступление Тони Мерча было уже доказано и товарищи взяли на себя обязанности служителей правосудия. А правосудие на аварийном судне, да еще и в бушующем море, жестоко. Тони Мерч прекрасно знал это. Ведь сам он не раз бывал если и не судьей, то строгим и неумолимым исполнителем морских законов.
17
Морозов первым выбрался из лазового люка и глубоко, полной грудью дышал свежим морским воздухом.
Над морем разгоралось северное сияние.Огромный, в полнеба сверкающий занавес мягко колыхался тяжелыми голубоватыми складками с запутавшейся в них узкой молодой луной.Складки быстро густели,гасили звезды.Внизу занавес оторачивала широкая серебристая бахрома штормующего моря.
После сырого затхлого трюма с кипящими в нем страстями, с его напряженной трудовой жизнью пустынная палуба оставляла гнетущее впечатление.Море бесновалось по-прежнему.
В мертвенном свете северного сияния завалившийся набок пароход- безлюдный, со сломанной мачтой и раскачивающимися на талях обломками шлюпки - выглядел брошенным, обреченным.
За Морозовым вылез из тамбура Джим Олстон, а несколько позднее и Петр Андреевич. Ждать Олафа Ларсена и Майкла они не стали и укрылись от ветра в надстройке.
Джим Олстон воспользовался передышкой и сообщил Петру Андреевичу, что он принял решение обследовать гребной вал своими силами.
- В море? - спросил Петр Андреевич.
Джим Олстон услышал в его голосе недоверие и пояснил:
- За последние несколько часов ветер сменил направление и сейчас дует с норд-оста. Массы воды, приведенные в движение норд-вестом, еще стремятся по инерции на зюйд-ост. А ветер, раскачивая воду в новом направлении, гасит старые волны, но еще не поднял новые. Поэтому движение воды значительно ослабело.
- А как температура воды? - заинтересовался Морозов.
- На глубине восьми метров плюс шесть по Цельсию.Гольфстрим никакой мороз не остудит…
В надстройку вбежал Ларсен, а за ним и Майкл, все еще бормочущий что-то о боцмане.
- Приготовьтесь, Ларсен,- приказал Джим Олстон.- Перед тем как начнете одеваться, внимательно проверьте акваланг.
Морозов резко, всем телом,подался к Джиму Олстону и облизнул пересохшие от волнения губы.
- Нет ли у вас… второго акваланга? - спросил он.
- Вы умеете пользоваться аппаратом?- Джим Олстон всмотрелся в взволнованное лицо юноши.
- В Херсонском мореходном училище я был старшиной группы аквалангистов,- по-курсантски четко ответил Морозов.- Мне приходилось спускаться под воду на глубину до тридцати метров.
- А погода? - Джим Олстон кивнул в сторону моря.
- Мы тренировались круглый год. Конечно, в соответствующих костюмах.
- Хорошо,- согласился Джим Олстон.- Идите с Ларсеном.
Все это произошло так быстро, Морозов даже не перевел своего разговора с Джимом Олстоном Петру Андреевичу, а лишь доложил, что идет готовиться к спуску под воду. Он всячески старался держаться солиднее, унять клокочущую в нем радость, и оттого она становилась еще более заметной, яркой.
Трудно было Петру Андреевичу сразу определить свое отношение к смелому решению нового капитана «Гертруды». Глубоко под водой застыл неподвижный винт,сковавший огромное судно, мощную машину. Что на нем намотано? Сорванные бурей сети рыбаков или же опущенный преступным боцманом с кормы толстый канат? Допустим, что случится чудо: аквалангисты доберутся до гребного вала и выяснят, что сковало винт. Облегчить положение «Гертруды» в открытом море все равно не удастся. Намотка на винт- авария серьезная. Устранить ее можно только в порту…
Джим Олстон и Петр Андреевич проводили аквалангистов до каюты, а затем поднялись в радиорубку.
- С кем держите связь?- спросил Джим Олстон.
- Только с «Таманью».- Радиооператор приподнял наушники.- Час назад ответил дрейфующий норвежский бот.
- Прекратите подачу сигналов о помощи,- приказал Джим Олстон.- Содействия траулера для нас пока вполне достаточно.
Вслушиваясь в непонятную речь, Петр Андреевич вспомнил, что давно не информировал Степана Дмитриевича, и попросил радиста вызвать к аппарату капитана траулера.
Степан Дмитриевич ответил очень быстро. Видимо, он ждал в радиорубке «Тамани».
На этот раз доклад шел легко. События на пароходе развивались быстро и в нужном направлении.
- Значит,порядок у тебя?- весело подытожил Степан Дмитриевич доклад первого помощника.- Только сам, говоришь, остался не у дел. Хорошо! Ты свое сделал: расшевелил людей, внушил им уверенность в благополучный исход. Присматривай теперь, чтобы народ не остыл. А новому капитану «Гертруды» передай: мы будем буксировать их до встречи с более мощным судном.
Степану Дмитриевичу не удалось обмануть первого помощника ни нарочито спокойным тоном,ни шутками.Слушая его, Петр Андреевич живо представлял себе, как борется с бурей небольшой траулер. Бешеные рывки буксирного троса, связывающего «Тамань» и «Гертруду», сбрасывают спящих с коек (если кто-либо может сейчас опать на траулере). Почему-то» вспомнились книги, журналы и патефонные пластинки,сложенные из предосторожности на полу каюты. Расползлись они сейчас, перемешались. Дверь в каюту не откроешь. А впереди: еще тяжелая буксировка!…Думая о положении на траулере, Петр Андреевич все время ждал вопроса капитана: скоро ли вы вернетесь с «Гертруды»? И в том, что Степан Дмитриевич не спросил о самом главном, чувствовалось больше понимания трудного положения первого помощника на чужой палубе, чем в нелегко дающемся капитану спокойном тоне ж шутках.
