— Она хотела еще одного ребенка, — неожиданно роняет он. — Сказала мне несколько месяцев назад. Я ответил нет, — он говорит так, будто ничего не соображает, и мы все чувствуем себя неуютно. — А теперь она со мной разводится.
— О, да! — ни с того ни с сего ляпнул Ал. Глаза у него уже стеклянные, и он уже почти в дугу. Не так уж много для этого понадобилось. Он нечасто пьет, но, когда пьет, много ему не нужно. — Угадайте что?
Он смотрит на нас так, будто ждет, что мы и вправду начнем угадывать. Вот так бывает с пьяными. Риторические вопросы становятся настоящими.
К счастью, Тедди настолько же пьян, как и он:
— Что?
— Хьюго кого-то обрюхатил!
Мы все сидим и ничего не говорим, а просто смотрим на него в совершеннейшем шоке. У него на лице настолько тупая улыбка, что мне уже почти кажется, что он не врет.
— Хьюго? — скептически спрашиваю я. — Хьюго Уизли?
Теперь он смотрит на меня, будто я несу чушь:
— А скольких других Хьюго ты знаешь?
Я не обращаю на него внимания, а смотрю на Фреда, который возвращает мне совершенно идентичный моему, полагаю, взгляд. Наполовину шок, наполовину восторг, наполовину неверие…
— Хьюго Уизли, — медленно говорит Фред. — Наш кузен Хьюго Уизли… обрюхатил… девчонку?
— Кто тебе сказал? — спрашиваю я, поворачиваясь к брату.
— Роуз, — безразлично отвечает он. Затем на секунду приходит в ужас. — О черт… Она сказала мне никому не говорить… Так что никому не говорите…
Плевать. Как будто мне не насрать на слова Роуз. Вообще без разницы, потому что это просто фантастика!
— Кто бы мог подумать, что маленький дрочила на такое способен?
— Охренеть! — смеется в ответ Фред, и теперь наши идентичные взгляды сменяются выражениями восторга и ликования. Только Тедди выглядит чуток встревоженным, но, наверное, потому, что он сейчас упадет лицом вниз и утонет в собственном стакане.
— И кто это? — с жадностью спрашиваю я, глядя прямо на Ала, который выглядит довольным своим участием в беседе.
— Мария Мартинес.
Я пытаюсь ее вспомнить.
— Мария Мартинес? — спрашиваю я, и ликование сменяется отвращением. — Та хаффлпаффка с плохими зубами?
— Ой, она давно исправила зубы, — спокойно отвечает он. — Но да. Та самая.
Ого. Этого я не могу представить. Я думал, это могла быть какая-нибудь распутная потаскушка, что напоила его, трахнула и нарочно залетела, чтобы получить денег или что-то вроде того. Но эту девчонку я так представить не могу… Не то чтобы я ее знал, но она явно не была бы моим первым претендентом на счастливицу.
Ого. Просто ого.
— Его родители знают? — спрашивает Тедди, в первый раз обращаясь к голосу разума.
Ал решительно кивает, опрокидывает еще стаканчик и становится еще более готовым на сплетни:
— Ага, и тетя Гермиона хочет от Марии откупиться!
— Хватит! — говорит Фред, уже почти взвывая. Ханна смотрит на нас через паб и шипит, чтоб мы замолкли. Фред понижает голос и, смеясь, качает головой:
— Как откупиться?
Ал пожимает плечами.
— Не знаю. Заплатит, чтоб избавилась от ребенка или чтобы убралась… Не знаю, так Роуз сказала!
— А как Рон? — спрашивает Тедди, он как всегда логичен.
— О, он в бешенстве, — серьезно говорит Ал. — Хьюго лучше не приезжать на рождественские каникулы…
Это просто потрясающе. Фред явно также находит это забавным, а вот Ал все не может заткнуться.
— Я всегда думал, он трахает Аманду Лонгботтом, — беззаботно говорит он. — Вот я ошибся. Но ему все равно стоит попробовать. Она неплохо выглядит, так ведь?
— Что ты сказал?
О бля.
Столик мгновенно погружается в тишину, и мы все в ужасе смотрим на Ханну, которая подходит к нам поближе. Конечно, ей просто следовало появиться как раз в тот момент, когда разговор заходит о сексе с ее дочерью. Естественно.
Никто ничего не говорит, и Ханна по очереди пронзает нас взглядом, прежде чем повернуться к Алу и направить палец в его сторону.
— А теперь послушай меня, молодой человек, — резко говорит она. — И на секунду не подумай, что только потому, что другие так восхищаются этой поттеровской чертовщиной, то я тоже. Если еще раз что-то подобное услышу, я так тебя прокляну, что ты вспомнить не сможешь, что такое трахаться, понял?
Мы все тихо сидим, не осмеливаясь улыбнуться. Сами все понимаем. Ал и не моргает, только послушно кивает и произносит:
— Да, мэм, — настолько серьезно, как может.
Ханна еще немного буравит его взглядом, прежде чем еще раз оглядеть нас всех.
— Клянусь, я не понимаю, когда вы соберетесь вырасти, — бормочет она себе под нос, махнув палочкой в сторону пустых бокалов и посылая их парить к бару. — Уж подождите, расскажу вашим родителям…
Она отходит, все еще бормоча, и мы дожидаемся, пока она оказывается на другой стороне паба, прежде чем выдавить хоть единый звук. Наконец, кажется уже безопасным, и Фред дает Алу подзатыльник:
— Поздравляю, придурок.
— А откуда мне было знать, что она прямо за моей спиной? — шипит он в ответ, потирая ушибленное место. — Вы, сволочи, могли бы мне и сказать!
— Я слишком стар для этого дерьма, — с чего-то вдруг произносит Тедди, падая головой на руки.
Мы обалдело сидим несколько секунд, все еще не понимая, что случилось, и ошарашенные новостями про Хьюго. Алкоголь начинает оказывать свое действие на нас с Фредом, и повисает звенящая тишина, как раз до той минуты, когда Ал снова решает, что раскрыть рот — хорошая идея.
— Я сплю с Элизабет Ричардсон.
Так, что?
Сначала Хьюго, теперь Ал. Как будто все никчемные придурки мира внезапно решили перекинуться. Что это за беспорядочные половые связи у этих милых, хорошо воспитанных мальчиков? Тц-тц. Это просто позор…
Тедди говорит первым. Он поднимает голову с рук и с добрых несколько секунд прожигает моего брата взглядом, прежде чем медленно покачать головой:
— Ал. Ты ведь знаешь, что тебя за это уволят, так?
Он выглядит серьезным, как будто действительно слишком стар для всего этого дерьма. Глаза Ала широко раскрыты, как будто он не верит, что действительно взял и рассказал все это. Но он все равно выглядит вызывающе, и я задаюсь вопросом, не спятил ли он.
