Он выглядел усталым и подавленным, и я решила, по крайней мере, постараться быть милой. В конце концов, я знаю, что выбор драгоценностей не самое веселое занятие на свете. Я рассматривала фотографии разных цветочных букетов, которые получила в городе, но отложила их сразу же, как только он вошел, и выпрямилась, сидя в кресле.
– Ну, давай посмотрим, – я даже нацепила фальшивую вдохновленную улыбочку, чтобы попытаться успокоить его нервы.
Но он один раз сглотнул, а потом открыл коробку.
– Это не бриллиант, – сказал он зачем-то, как будто я не могла видеть, что это не бриллиант. Вместо этого там был красивый голубой камень, сверкавший передо мной. – Это голубой турмалин, – продолжил он, и у меня появилось ощущение, что он знает о голубых турмалинах не больше, чем я. – Та женщина в магазине, она сказала, что я не должен его брать. Она сказала, я должен купить бриллиант.
Он выглядел нервным и очаровательным, и я оторвала глаза от кольца, чтобы взглянуть на него и спросить:
– Так почему ты не купил?
– Потому что их было слишком много, – сказал он. – И они все выглядели одинаковыми, – могу подтвердить. Я знала, что не просто так его люблю. – Но этот… – его голос затих, когда он осторожно вынул кольцо и отложил коробочку в сторону. – Оно того же цвета, что твои глаза при свете дня.
Я честно слышала эти слезливые, сопливые фразочки вроде «Мое сердце остановилось», но до этой секунды я такого никогда не испытывала. Но я действительно почувствовала, как мое сердце в буквальном смысле остановилось на секунду, а я просто стояла и смотрела на него. Я не знаю, как это у него получается – как он может быть таким идеальным, когда нужно. Но все равно, я удивлена, что не начала тут же рыдать на месте, потому что мне казалось, что я могу.
И чтобы сделать еще хуже, он сказал:
– Я увидел и сразу подумал: «Синеглазая Кейти», – он посмотрел на кольцо, которое держал в пальцах, а потом опять на меня. – Я могу вернуться и купить бриллиант…
Но у него не было и шанса сказать что-то еще, потому что я схватила его и крепко поцеловала. А потом он надел кольцо мне на палец, и мое сердце остановилось во второй раз. Ничто никогда не казалось мне таким правильным и не выглядело таким красивым. И я никогда не чувствовала себя более влюбленной, чем в ту секунду.
И вот мы здесь.
Осталось полчаса до того момента, который нам назначил чиновник греческого министерства, который должен был прийти и поженить нас. Джеймс в душе, и он уже очень, очень задерживается. Я нервно хожу вокруг по гостиничному номеру и каждые несколько секунд смотрю в окно на хрустально-синюю воду. Я чувствую себя так, будто меня сейчас стошнит, и я даже не могу сказать, хорошо это для моих нервов или нет.
Я выхожу замуж. За Джеймса Поттера.
Всего лишь неделю назад мы даже не разговаривали. А теперь мы женимся? Точно, мы оба совершенно спятили. Разумные люди так не поступают. Они не уезжают на каникулы и не женятся втайне от всех. И обычно я очень разумный человек… Но, думаю, у Джеймса всегда была привычка заставлять меня делать безрассудные и нехарактерные для меня поступки. Есть у него какое-то умение промывать мне мозги благодаря его немного длинноватым волосам и большим карим глазам. Эти глаза всегда заставляли меня делать ненормальные для моей природы вещи. Против них я бессильна. Всегда была.
Но все же. Это не просто прогул урока, чтобы быстро потрахаться в чулане для метел. Это брак. Окончательное, постоянное обязательство. Я серьезно не знаю, готова ли я на это.
Я слышу, как выключается душ, и мои нервы еще сильнее начинают гореть. Платье вдруг начинает чересчур сильно прилипать к телу, хотя оно сшито из натурального хлопка. Моей шее становится слишком жарко под волосами, и мне ужасно хочется собрать их в хвост и забыть об этом. Но я ничего не делаю. Я просто нервно стучу носком своей сандалии о пол и продолжаю смотреть на море, надеясь, что оно каким-то волшебным образом меня успокоит.
Мои мысли переключаются на маму. Она убьет меня, когда узнает. Нет, она будет в восторге из-за того, что это Джеймс, конечно, потому что общественное положение для нее все, а нельзя быть выше в обществе, чем Джеймс Поттер. Но она будет в ярости, что я украла у нее шанс спланировать мою свадьбу (как будто она недостаточно напланировалась своих) и быть там, чтобы посмотреть, как получится. В конце концов, я ее единственный ребенок и ее единственный шанс быть на свадьбе своего ребенка (ну, если только не окажется, что я стану такой же, как она, и начну менять мужей так же часто, как я меняю трусы, и поверьте, этого не будет: я кое-чему научилась, глядя на нее…) Но я все равно чувствую себя виноватой. Свадьбы важны для матерей. У мамы Джеймса есть еще две попытки, так что, может, она не так расстроится, хотя, может быть, до этого будет довольно далеко… Может, она будет в такой же ярости, как моя.
Позади меня бряцает дверь ванной, и выходит полуодетый Джеймс с мокрыми волосами. Я оборачиваюсь и смотрю на него, недоверчиво качая головой.
– Что такое? – спрашивает он, направляясь к шкафу, откуда достает рубашку, которую купил вчера.
– У нас осталось только двадцать пять минут, Джеймс.
– Да? – кажется, он не улавливает срочности или же просто выделывается тут со своими мокрыми волосами и полуодетостью.
– Мы опоздаем.
– Все будет в порядке, – он не обращает на меня особого внимания и начинает застегивать рубашку и возиться с воротником. – Подождут пять минут.
Это одна из главных проблем. Он иногда такой бесцеремонный, думает, что все живут по его расписанию. Для него не проблема, что он заставляет людей ждать или нарушать свои правила, чтобы угодить ему. Это бесит.
– Ты мог бы попытаться хоть раз не быть эгоистичным и следовать плану, который ты и задал, – горько говорю я ему. – Тебя это не убьет.
– Ну и их не убьет, если они подождут несколько гребаных минут, – бормочет он и закатывает глаза, продолжая возиться с рубашкой.
– Весь мир не обязан ждать тебя, – не знаю, почему я так зла, но становится легче, когда я даю этому выплеснуться.
– Давай не будем сейчас ругаться,– разумно говорит он. – Хорошо? – а потом он поворачивается, чтобы увидеть, как я соглашаюсь, но останавливается на полувдохе. – Ух ты, – бормочет он. – Ты прекрасна…
И я забываю о том, что сержусь.
Я чувствую, как вся загораюсь от смущения, и я не очень уверена, из-за чего я вдруг так стесняюсь, но все равно. Он может заставить меня краснеть. Он, нахер, может заставить меня краснеть.
Он разглядывает меня несколько секунд, а потом я наконец качаю головой и говорю ему поторопиться.
– Мы не можем опоздать! – быстро говорю я ему и иду за ним в ванную, чтобы проследить за оставшимися приготовлениями.
Джеймс очень… Ну, он много времени уделяет своему внешнему виду. По крайней мере, обычно. Но здесь, среди песка и ветров греческого марта, нет смысла прикладывать слишком много усилий для прически. Она будет испорчена в ту же секунду, как откроется дверь, и мы оба это знаем. Поэтому я собираю свои волосы сзади, и мне повезет, если Джеймс хотя бы озаботится высушить свои.
– Ты выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит, – замечает Джеймс сквозь полный рот зубной пасты, пока он чистит зубы, а я сижу на тумбочке напротив.
– Ты закапаешь всю одежду, – говорю я и протягиваю руку, чтобы поймать каплю пасты, которая каким-то образом падает с его громадного рта. Я вытираю его подбородок и тянусь за полотенцем, чтобы вытереть руки, только сейчас понимая, как это отвратительно.
– Детка, – он ловит меня за руку и делает мне одолжение, сначала сплюнув в раковину, прежде чем повторить. – Детка. Что не так?
Что не так? С чего бы начать? Если я начну, меня и правда стошнит. Но Джеймс не сдается и выжидающе смотрит на меня.
– Я просто немного боюсь, – пожимаю я плечами.
– Ты не хочешь этого делать, – это не вопрос, это утверждение. И опять мне снова хочется плакать.
