Попав в совершенно другой век к совершенно незнакомым мне людям, пришлось наверстать все упущенное. Мадам Деверо, не теряя времени даром, заставляла вышивать, рисовать или играть на пианино (ее даже не пугало то, что в самом начале моя игра была больше похожа на призыв демонов, не хватало лишь диких танцев и бубна). Единственным утешением оставалась музыка и пение. В какой-то момент, я начала понимать, что скорее в этом веке объявится весь состав Linkin Park, чем Хранители с их глупой игрой «спасти все человечество, но только не Гвендолин Шеферд».

Чаще же всего, я сидела за пианино и старалась извлечь из музыкального инструмента мелодию, более-менее подходящую под песню, к несчастью, известную мне до дрожи в коленках и зудящей боли в сердце Hallelujah. Пока выходило только что-то среднее между песенкой из ужастика “раз, два, Фредди заберёт тебя, три, четыре, закрывайте дверь в квартире” и странным сочетанием неизвестной мне музыки, под которую, в принципе, можно убивать неверных или заставлять врагов бежать с поля боя. Хотя мои успехи с пианино были заметны, эта песня настолько выводила меня из себя, что под нее мне даже начинало казаться, что я скоро вцеплюсь кому-нибудь в глотку.

Для меня это означало лишь одно – начинался третий месяц моего пребывания в этом веке, а никто так и не соизволил решиться на спасение шестнадцатилетней девчонки из лап неизвестного ей века. Хотя теперь-то с последним уже можно было начинать спорить. Я уже знала весь его пропитый вид, всю грязь, выливаемую из окон и людей, кутящих так, словно это их последний шанс.

- А я думал, тут кого-то пытают, - послышалось за моей спиной, и я сразу же узнала этот приятный бархатный голос.

- Пока нет, жертва только соизволила прийти, - ухмыльнулась я и, постаравшись улыбнуться как можно кровожаднее, повернулась к графу Бенфорду. Тот лишь изобразил ужас на своем лице и спустя секунду уже улыбался во весь рот.

Совладав с желанием сказать еще что-нибудь язвительное, я лишь поднялась на ноги и присела в поклоне, чтобы не позорить и без того уже опозоренную голову своей гувернантки. Теперь же мадам Деверо могла мной хоть чуть-чуть гордиться. Даже не смотря на тот факт, что выставлять манеры перед именно этим графом все равно, что все тому же пианино, тот и то больше бы уделил внимание моим стараниям.

Бенедикт, однако, все-таки встал и почтительно поклонился. Он был одет в тонкую льняную рубашку с пышными рукавами, которая своей белизной оттеняла его темные волосы и темно-карие живые глаза, и в темно-синий бархатный, обтягивающий торс, жилет, что я невольно затаила дыхание. В первое время мне казалось, что то, что я вижу перед своими глазами - лишь иллюзия. Такого просто не должно быть в природе, хотя бы для спокойствия местного населения. Но он стоял передо мной, словно сошедший с картины известного художника. Его нельзя было сравнивать с Гидеоном, одетого стараниями мадам Россини. На нем все сидело хорошо, но все равно ощущалось, что так быть не должно – разве не лучше этому негоднику в рваных джинсах, футболке и кожаной куртке? Графа Бенедикта нельзя было даже представить в ином обличии. Все, что на нем сидело, было идеальным, абсолютно правильным. Гидеон был бы здесь черепахой, которая лишь изредка высовывается наружу, чтобы набрать в легкие кислород, Бенедикт был рыбой, которая просто не могла жить иначе.

- Мадам Деверо любезно покинула нашу скромную обитель по важным делам, и я решил, присмотреть за вами, пока ее нет, а то я слышал, что вы питаете слабость к садовым водоемам, - усмехнулся он и развел руками в стороны, что наверняка означало «с этим ничего не поделаешь, и избавиться от меня тебе не удастся».

Вот гад! Вспомнил ведь и съязвил! Да, я уже в озере не купаюсь, и было-то всего лишь раз. Хотя, чего там? После того случая с мои мытьем в озере, все слуги уже давно рассказывают эту историю, как анекдот.

Я вздохнула и сокрушенно рухнула обратно на стул, смиряясь со своей участью. Должна быть хоть какая-то чертова стабильность в моем мире.

Натянуто улыбаясь, я сделала ответный выпад: “Лягушки были в озере просто обворожительными! Такими, как вы”.

После этого, гордо встала и собралась уже покинуть комнату, но граф остановил меня, схватив за руку.

- Шарлотта, подождите! Я действительно пришел сюда вас развлечь.

- С каких пор в ваши обязанности входит мое развлечение? - Если конечно не… Тут меня осенило. - Или вас граф Сен-Жермен попросил последить за мной, пока мадам Деверо в отъезде?

Я увидела, как тень смущения мелькнула на лице графа. В точку! В самое яблочко!

- Вам так несносно мое общество?

- Придется потерпеть опять, - в очередной раз уколола я графа.

Бенедикта граф Сен-Жермен просил присматривать за мной частенько, ну, а что до моего мнения, мне казалось, что парень уж слишком принимал присмотр близко к сердцу, превращая ее в слежку а-ля сталкер. Когда происходило что-то интересное, где обычно я косячила, а окружающие нервно хватались за неожиданно ставшие больными сердца, граф Бенедикт тотчас оказывался рядом и присоединялся к толпе, нарочито делая вид, что тоже в шоке, а на самом деле смеясь себе в кулак. Однако, мои косяки он все-таки сглаживал, так что со временем я попросту смирилась с тем, что это чудо природы всегда будет находиться где-то рядом за моей спиной.

- А мадам Деверо слишком много преследует меня и не доверяет. Она боится, что за время ее отсутствия я убью всех слуг своим пением, пару раз свалюсь с лестницы и возможно даже вызову демонов, чтобы они разбомбили весь ее идеальный порядок.

Я ухмыльнулась, вспоминая, с каким боем мне довелось наконец-то уговорить гувернантку не ходить за мной из комнаты в комнату. Ей почему-то всегда казалось, что иду на войну с драгоценными вазами и зеркалами. Кажется, в ее глазах я никогда не перестану быть дикаркой.

- Она волнуется о Вас.

В его голосе так и сквозила ирония. Но мы оба были в какой-то мере правы. Мадам Деверо умудрялась волноваться одновременно из-за всего.

- Чем же леди хочет заняться в этот день? – непринужденно продолжил граф.

- Хочется застрелить парочку индюков, - тут же ответила я с хищной улыбкой. Желательно именно того индюка, который стоял передо мной и нагло улыбался одной из своих самых обворожительных улыбок. Судя по всему, я должна была рухнуть в обморок от счастья и в слюнях умолять графа провести со мной хотя бы пять минут. Не дождетесь, сэр Важная Птица.

- Я могу устроить вам охоту, - с готовностью отозвался граф, видно не поняв, о каких именно расстрелах шла речь. К счастью для его чертова самолюбия. Тиран и диктатор внутри меня медленно умирал, оставляя в растерянности надутого мышонка Джерри перед мордой бедняги кота Тома.

- Мадам Деверо убьет вас за это, вы в курсе? Хотя нет, сначала она будет пытать вас так, что пытки Прометея покажутся вам детским развлечением.

«Молодым леди не пристало заниматься мужскими утехами» - так и твердил голос гувернантки в моей голове.

- Мадам Деверо и пытки? Не смешите, - совершенно несерьезно отнесся к моим словам Бенедикт, смотря вроде бы в мою сторону, но не на меня.

- Ну, распутывать, а потом рассортировывать по цветам нитки для вышивания в течение четырех часов, я бы с натяжкой назвала бы наслаждением.

- Хорошо. Ваша взяла. - Засмеялся он. Кажется, до графа дошла методика воспитания мадам Деверо. Но он тут же продолжил, будто ни в чем не бывало:

- А кто сказал, что она об этом узнает? – кажется, совершенно искренне удивился граф, продолжая стоять на месте и держа мой локоть. Я усмехнулась и счастливо улыбнулась, понимая, что день будет весьма веселым.

- Ну что ж, вперед, Брут, предавать Цезаря, - я бесцеремонно схватила его за руку, что в любом случае было нарушением всех правил приличия 18 века, и потащила графа к выходу. Тот, смеясь, позволил вытащить его из комнаты, но уже почти у выхода, резко остановился, отчего я, не ожидавшая такого сильного и резкого поворота событий, умудрилась наступить на подол платья и полететь вниз, утаскивая за собой и Бенедикта. Каким-то образом, известным лишь стенам этого дома и Господу Богу в придачу, я оказалась прямо на графе, упираясь локтями об пол, саднящими после падения.