Я уставился на белый свет луны. Она казалась так далеко. Даже Арми теперь казался далеко. Я больше не буду рядом с ним до тех пор, пока не закончу свои дела здесь.

Но Харлоу.

Теперь это было единственной вещью, с которой я мог что-то сделать.

Как только туман рассеялся, я понял, что нужно делать. Все было бы яснее, если бы Арми спустился с небес и сказал:

— Чувак, серьезно, какого хрена ты ждешь?

Я улыбнулся, но это была горькая улыбка. Я так сильно скучал по нему. Хотел бы я знать, куда «Идти»; чтобы я мог уйти отсюда и забрать тебя...

Я кивнул. Здесь нечего отрицать. Даже находясь так далеко, Арми был умнее меня.

* * * * *

ХАРЛОУ

— Итак, что произошло?

— Произошло? — вторила я.

— Между тобой и летним романом?

Колтон и я сидели на ветке большого дуба. В детстве мы тратили много времени, чтобы забраться сюда или сидеть среди испанского мха. Теперь он был украшен сказочными огнями с предыдущей вечеринки в саду, как и другие, которые выстроились в ряд, ведущий в главный дом.

Было темно. Над нами была полная луна, и она заливала ночь белым светом. Колтон привел меня на ужин в Альто, что было хорошим развлечением. Но сейчас, сидя под ночным небом, мои демоны возвращались.

— Он был намного больше, чем это, — тихо ответила я.

— Ты не говоришь о нем. Или что-то случилось?

— Он изменил мне.

Колтон ничего не сказал. Как-будто ему было много о чем подумать.

— Кто бы тебе не изменил, он полный придурок, Харлоу, — наконец, сказал он. Но в его словах не было никакого смысла. Поскольку он был одним их тех, кто начал это.

— Это твой способ извиниться? — спросила я.

— Ты никогда не давала мне шанс извиниться. Ты сбежала в Калифорнию.

Я посмотрела в его сторону.

— Я думаю, мы оба знаем, что это лучшее решение.

— То, что я ошиблась в тебе? Или то, что уехала в Калифорнию?

— Оба. — Я улыбнулась. — Наши отношения были исчерпаны.

— Я придурок, Харлоу. И такой же твой мистер Диллинджер. — Он с сожалением улыбнулся. — Я никогда не прощу себя за содеянное, и какую боль это причинило тебе. Если бы я как-то смог вернуть время назад... ну, я бы не был таким придурком.

Я отвернулась к луне.

— Если бы я могла вернуть время назад... я бы сделала все заново, ничего не меняя, — прошептала я.

И так и есть.

За исключением той части, когда Хит вырвал мое сердце и бросил его в мясорубку. Но даже та боль и страдание стоили тех драгоценных моментов, которые я разделила с ним и с моими друзьями в Калифорнии.

Мы молчали в течение минуты, наши ноги качались над веткой, а сверчки в это время пели в траве.

— Для меня честь сопровождать тебя завтра, Харлоу. Я буду очень горд, спускаясь с тобой по лестнице.

Я улыбнулась, но улыбка вышла печальной.

— Спасибо, что ты здесь. И что будешь сопровождать меня завтра. Мне комфортно с тобой.

— Хоть и горький комфорт.

Я опустила глаза.

— Я люблю его, Колтон. Как бы я ни хотела, я люблю его.

Он кивнул.

— Тогда он еще больший придурок, чем я думал. Он должен быть здесь.

— Но его нет.

— Нет, его нет.

Мы проболтали до ночи, и Колтон проводил меня до двери. Оказавшись внутри, я направилась к парадной лестнице, но мой папа появился в дверях своего кабинета и поманил к себе.

— Пару слов с дочерью?

Он налил мне брэнди, как только я села на один из трех кожаных диванов Честерфилда. Я нервно переминалась. Разговоры с папой в его кабинете, как правило, отводились на обсуждения плохих оценок или того раза, когда я попалась, тайком прогуливая школу, потому что пошла на свидание с Колтоном. Или когда Бобби, Бриджет и я выбрались за границу, чтобы посмотреть, как играют Ван Хален в Южной Каролине, потому что Бобби был безумным фанатом Эдди Ван Халена.

Ох, надо не забыть о случае с татуировкой, когда мама увидела ее на моем запястье. Она была так взволнована, что приняла две таблетки валиума и пошла прилечь. Как я стану Королевой Дебютанток с этой штукой на моей коже?

За все наши разговоры в этой комнате, папа никогда не наливал мне брэнди. Я восприняла это, как хороший знак.

Но также это могло быть очень плохо и, вероятно, он использовал брэнди, чтобы сначала «подготовить» меня.

Я сделала большой глоток и чуть ли не подавилась обжигающей жидкостью, когда мой папа сел на Честерфилдский диван напротив меня. Он смотрел на свой брэнди, покручивая его, прежде чем заговорить.

— Я должен поговорить с тобой, пока твоя мама отдыхает. Она беспокоится, что ты не думаешь о завтрашнем событии.

— Тогда она права. Это ее тема. Не моя.

Он обреченно кивнул.

— Я понимаю. Но этот парень... Хит? Он отвлек тебя.

— Я люблю его, — сказала я, как ни в чем не бывало. Затем с меньшей решимостью добавила: — Я не могу быть с ним.

Мой отец обдумал мои слова и кивнул. Я смотрела, как он снова покрутил брэнди и сделал глоток.

— Когда я встретил твою мать, я был связан с другой девушкой, на которой хотел жениться, Мэри-Бет. Но она уехала на лето, чтобы побыть с семьей в Северной Каролине, и пока она была в отъезде, я встретил твою маму в местном баре. — Он сделал паузу, чтобы вспомнить. — Она была не похожа ни на одну девушку, которую я когда-либо видел. Мрачно красивая и гламурная. В то время она казалась такой мятежной. Такой увлекательной и завораживающей. Красивой, богатой и избалованной, но в то же время очаровательной, остроумной и очень обаятельной. Конечно же, меня тянуло к ней, как и каждого парня в городе. Она приехала на месяц из Южной Каролины.

Он кивнул с сожалением.

— В то время она была помолвлена с другим мужчиной. С мистером Уиллом Старлингом. Но он служил за границей, в Ираке. Мы были молоды и глупы. Мы были предназначены для других людей, но в то же время, мы не могли побороть притяжение, которое чувствовали друг к другу. Мы были безумны. Так что мы наслаждались спонтанностью и рисками короткого романа, но мы оба понимали, что это ненадолго.

Отец сделал еще один глоток брэнди, и что-то мне подсказывало, что это не первый его стакан. Он выглядел задумчивым, почти сожалеющим. Он слегка улыбнулся и покачал головой.

— Наш роман продолжался месяц, пока она находилась здесь, и когда Мэри-Бет вернулась из Южной Кародины... ну, твоя мать полностью и бесповоротно ушла.

— Так, что случилось? — спросила я.

— Она позвонила мне через несколько месяцев. Она была беременна.

Мои глаза расширились, и я остановила бокал с брэнди у своих губ.

— Харрисон? — спросила я.

Мой папа кивнул.

— Ее жених согласился воспитывать ребенка, как своего собственного. Но, к сожалению, мистер Уилл Старлинг был убит в бою прежде, чем родился Харрисон. Я чувствовал ответственность. В конце концов, она носила моего ребенка. Конечно же, Мэри-Бет выяснила это и, ну... давай просто скажем, что она удалилась из равенства. Он помолчал, и сожаление было написано на его лице. — Вот так я женился на твоей матери.

Не так я представляла любовь своих родителей.

Он когда-нибудь любил ее?

— Любовь пришла гораздо позже. Ну, на самом деле, после того, как родились мои дети. Но это не вызывало головокружение, которое я чувствовал к Мэри-Бет. К ней было уважение и сострадание... привязанность можно сказать.

— Ты сожалеешь, что женился на маме?

— Как я мог? Она подарила мне троих чудесных детей. — Его улыбка была скромной и умозрительной. — Я знаю, она хотела, чтобы Уилл Старлинг вернулся из своей поездки и забрал ее от этого. Она всем сердцем его любила. Она писала ему письма, даже после смерти. Однажды, она показала их мне, после нашего ужасного скандала. Она сказала, что хотела, чтобы я понял, кем она стала и почему. Так что я сидел на кровати и читал слова ее разбитого сердца. Слово за словом. О том, как было несправедливо к ней, что он умер. Что он умер, так и не познав истинную глубину ее любви. Что она изменила ему потому, как сильно скучала по нему и была одинока, когда он ушел. Что мое внимание было для нее небольшим отвлечением. — Он выглядел сожалеющим. — Что она бы отдала свою жизнь, чтобы вернуть его.