- Верунька, я сдала, ура! Разжалобила-таки Клаву, пустила слезу, на трояк уговорила!
- Ой, какой милый абажурчик, где отхватили?
- Рада нам, не рада?
- Конечно, рада, - улыбнулась я. (Не рада я была одной Анжеле, но не вслух же это.) - Который час только, скажите?
- Одиннадцатый! Да ты хороша дрыхнуть, королевишна! Пои нас чаем давай!
- Ой, а у меня и тортик имеется! - вспомнила я.
Тортик (уже на кухне) был встречен новыми криками энтузиазма.
- Ой, 'Сказка', мой любимый! Смотрите, девочки, ёжик! Можно мне с ёжиком?
- Ну, хорошо ты живёшь, прынцесса!
- Торты с утра лопают только аристократки и Вика Косулина. Мордашка-то не треснет, Викуль?
- Сколько раз вам говорить, что я не Вика, а Вероника! - притворно возмутилась я. - Это два разных имени!
('Дома Август или уже нет? - соображала меж тем про себя. - Мог тихо уйти утром: замок английский...')
- Ой, насмешила, не могу! Ещё скажи, что 'Марианна' и 'Марьяна' - два разных имени! Помните, девочки, на первом курсе с нами Марьяна училась? Потом отчислили...
- Да, не все дожили до 'экватора'...
- Кстати, что это вы утром явились, ни свет ни заря? - сообразила я наконец. - И почему только вчетвером?
- Так мы же просто навестить тебя пришли, дурёха, а отмечать вечером будем!
- Во сколько же ждать весь честной народ?
Девушки притихли.
- Ждать не надо, - выговорила Анжела. - Поедем к Никите. Он приглашает. И ещё будут из мединститута ребята.
Все глаза обернулись на меня. Ждали, что я скажу. А что мне было говорить? Не жалею, не зову, не плачу. Я уж собралась и вслух прочитать эту есенинскую строчку, как Анжела меня опередила:
- Ты на меня, подруга, зла не держи. Я у тебя никого не отбивала.
- А я и не держу. - Не глядя ни на кого, я протиснулась между Лидой и Таней к раковине, чтобы налить воды в чайник. (Рассадить на семи квадратных метрах пятеро девиц - та ещё задачка! И мне, и Анжеле табурета не хватило, она с чашкой в руке стояла у окна, а я суетилась по хозяйству, мне и присесть было некогда.)
- Он мальчик взрослый, - продолжала с удовольствием рассуждать наша староста. - Сам в состоянии решить, чего хочет. И кого...
Я повернулась к ней, улыбнулась как можно шире:
- Да без проблем, Анжелочка, без проблем! ('Знала бы ты...')
- Анжелка, перестань! - сердито крикнула Таня. - Не дело затеяла!
- Это я для ясности, - снисходительно пояснила Анжела, даже и не глядя в сторону Татьяны. - Чтобы потом претензий не возникло. А то ведь ночевать там останемся, так ведь одной-то тоскливо в холодной кроватке...
Реплика про 'ночевать' разбудила общий интерес. Все заговорили вразнобой:
- Ну, знаете...
- А я не подписывалась на такое дело...
- А я подписывалась, и не надо невинную из себя строить. Живём один раз, девоньки, потом будем седыми старухами горевать, что своего не догуляли.
- В том-то и дело, что своего! Я со своим приду.
- А кто ж тебе мешает! Ну и дура...
Я, стоя у газовой плиты, слушала эти откровенные рассуждения с непонятным мне самой отвращением. А ведь, казалось бы, сама ещё вчера - сегодня ночью - постучалась в дверь чужой спальни! Но то же было другое совсем: мучительное, сладкое, потаённое, задушевное... А здесь - чисто телесное: от сытости, от безделья. Мальчишкам, которых пригласили на сабантуй, неужели всё равно, с какой прыгнуть в койку? Говорит не в их пользу. Но и другое верно: за что им нас уважать после этого? Какого уважения и трепетного отношения к себе мы от них после этого хотим? Август, милый, насколько ты прав! (В мыслях я уже говорила ему 'ты'.) Где-то сейчас мой гость...
Погружённая в свои мысли, я заметила самой последней, как девчата одна за другой смолкли и все уставились на дверь.
Мой гость в своём сером свитере крупной вязки стоял на пороге.
- Какое у вас приятное женское общество, - сообщил он, улыбаясь и без следа волнения. - Можно и мне перед работой попросить чаю?
- Сейчас... - метнулась я за чашкой. - Девочки, это Август Александрович. Друг отца! - вырвалось у меня спасительное определение. - Приехал в командировку из Новосибирска.
Все будто выдохнули с облегчением: не посторонний, имеет статус, должность и назначение человек. Пару смешков я всё же услышала, а Люба не постеснялась вслух прокомментировать:
- Вот, значит, для кого тортик-то предназначался...
Я подала Августу чашку чая, руки у меня дрожали. Может быть, и другие это заметили? Девочки ведь приглядчивы к таким вещам... Сесть Августу было негде, и он продолжал стоять, где стоял, прислонившись к дверному косяку, грея руки о чашку.
- Где вы работаете, Август? - подала Анжела голос со своего места. - Правильно ведь произношу ваше имя? Август - как месяц?
- Правильно. В одном НИИ, - спокойно ответил мужчина, рассматривая девичьи лица перед ним. ('Он отлично держится, - пришло мне на ум. - Именно так и должен был бы себя вести друг отца: не отсиживаться трусливо в спальне, а выйти поздороваться со всеми. Отчего же мне так неспокойно?')
- А над чем именно вы сейчас трудитесь? - продолжала Анжела его допрашивать.
- Не скажу, я и Веронике не сказал. Кстати, Виктория и Вероника - действительно два разных имени. Извините, что невольно подслушал.
Девушки рассмеялись:
- Да, Танька-то горластая у нас!
(Таня получила от соседок пару дружеских тычков.)
- Почему не скажете? - всё не унималась Анжела.
- Потому что нужно блестяще знать некоторые специальные области теоретической физики, чтобы хотя бы в общих чертах понять, о чём речь.
- Ясно. А ещё вопрос: вы женаты?
- Анжела, ты утомляешь моего гостя, - пробормотала я. Внутри я уже вся кипела: что это такое, в конце концов!
- Вы же видите, я кольцá не ношу.
- Ну, в командировку многие ездят без кольца... - дерзко заметила 'подруга'.
Смешки, перешёптывания.
Только бы он не сдался перед её натиском, только бы мне не стало стыдно за него! Но как она не постыдится?! Где справедливость на свете?!
- Если бы я был женат, - ответил Август с достоинством, - я бы не нашёл возможным ездить в командировку без кольца.
- Отчего же это, позвольте узнать? - съехидничала Анжела. - Облико морале? Моральный кодекс строителя коммунизма, седьмой пункт? 'Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в личной жизни'?
- Нет, не угадали: Ветхий завет, седьмая заповедь.
- Вот это интересно! - воскликнула Анжела, даже рот открыв от восхищения. Глаза её блестели: хищница почуяла диковинного зверя. - Я и сама верующая, между прочим...
- Ну, уж это вообще ни в какие ворота не лезет, - произнесла я так, чтобы меня можно было услышать.
- Чего это не лезет? - насмешливо бросила Анжела и, снова обернувшись к моему гостю, продолжила натиск: - Можно мне прямо сейчас уединиться с вами в соседней комнате, чтобы посекретничать о вопросах веры?
- Боюсь, что нет, мадам: я не считаю вопросы веры предлогом для начала разврата.
- Мадам? Именно мадам? Почему не мадмуазель?
Август изогнул бровь.
- Мадмуазель? Вы так уверены в своей невинности, Анжела?
Люда и Таня поперхнулись чаем. Никто, кроме 'мадам', не удержал смешка. Браво, Август, браво!
Анжела сделала глубокий вдох.
- Хорошо, - заговорила она низким грудным голосом. - Вы, наверное, уже не участвуете в студенческих вечеринках, вы своё отучились?
- Человек учится всю жизнь.
- Правильно. А если я... тебя приглашу в нашу компанию сегодня вечером, придёшь?
Какое право она имеет говорить ему 'ты'?!
Август не спеша сделал полный глоток чая из чашки.
- Это зависит не от меня, а от Вероники, - ответил он и повернул голову в мою сторону.
Теперь все уже на меня смотрели.
- Верунька, неужели оторвёшься от коллектива? Ну что ты, как тебе не стыдно! - высказалась Таня.
Нет, не в Тане было дело, конечно... Две простых мысли высветились: надо показать Никите, что у меня есть друг, превосходный, надёжный. И надо показать Августу, что у меня был друг, до сих пор ещё достаточно назойливый, даже небезопасный. Может быть, хоть это его немножко расшевелит?
