— Да что ты там помнишь?.. Детка, ты была настолько обдолбана, что даже не помнишь всех, кто успел залезть к тебе в трусики… — фыркает брюнетка.
Девчонка со всей дури залепляет ей звонкую пощечину, отчего Кэтрин ошеломленно хватается за горящую щеку, делая шаг назад. Понимание произошедшего накатывает словно лавина вместе с болью, унижением и долбаным чувством обиды. Пирс хватает девочку-таблетку за шкирку и встряхивает в воздухе, мгновенно выпуская клыки наружу. Она не помнит точно как всё происходило, просто глаза застилает красная пелена, на фоне которой не видно чужой крови. Кэтрин оставляет кровавые отметины по всему телу девчонки, зажимая её рот рукой и глуша крики. Даже вербена не может остановить её, обжигающий яд стает комом в горле, но не приводит в чувства, вместо губ у неё выжженное мясо, но она продолжает кусать и вгрызаться, Эффи медленно теряет сознание в её руках.
— Я люблю тебя… — едва шелестит губами девчонка, отключаясь за мгновение до того, как Кэт уже хочет разорвать её сонную артерию.
Только это и заставляет остановиться и посмотреть на изуродованное, но ещё живое тельце. Сейчас Пирс знает одно — так больно ей не было, даже когда она нашла жестоко убитой всю свою семью. Она без раздумий прокусывает своё запястье и приставляет к почти белым губам девушки. В её организме уже более слабая доза вербены, но он всё ещё продолжает отторгать вампирскую кровь. Кэтрин беззвучно плачет, не слишком заботясь о том, что она Пирс, а её туш сейчас растекается под глазами, где только минуту назад были гадкие прожилки. Эффи дышит хрипло и сбивчиво, а из её ран сочится кровь, с черными сгустками вампирской, воспринимаемой как яд. Кэтрин смотрит на истерзанную кожу девчонки, сквозь слезы всматривается в рваные края, пытаясь различить хоть какие-то изменения в лучшую сторону. Она упорно продолжает вливать в Стонем свою кровь, пока та наконец-то не пересыщает организм и всё же не заставляет его излечиваться. Сердце девочки-таблетки начинает биться ровнее, дыхание становится спокойнее, раны очень медленно, но затягиваются. Но это не успокаивает брюнетку, она продолжает плакать и нежно ласкать растрепанные волосы девушки. Вампирша знает, что она опасна, и больше всего жалеет, что не сгорела на крыше в тот самый вечер, когда они впервые встретились. У сложившейся ситуации есть только одно решение и Пирс незамедлительно принимает его — нужно уходить прямо сейчас, оставив Стонем здесь, теперь с ней всё будет хорошо и плевать, что она будет помнить её. Когда Кэтрин перекладывает девушку на кровать, та приходит в себя и мгновенно рушит все предыдущие планы, но дает шанс стереть память.
— Нет, не делай этого… — Эффи плотно зажмуривает глаза. — Если хочешь уйти, уходи, но я хочу помнить…
— Что помнить?.. Что встретила монстра, который едва не убил тебя?.. — хрипит вампирша.
— Я хочу помнить, что ты чувствовала ко мне хоть что-то, раз спасла… — выдыхает девчонка.
Кэт слушает это неправильное тепло, разливающееся в её груди, понимает, что сам её вид с заплаканными глазами сдает с потрохами. Она спрашивает саму себя, смогла бы она вырвать себе сердце прямо здесь и сейчас, на глазах у Эффи. Оказывается, что нет, не смогла бы, потому что это самое сердце сейчас в чужих ладонях…
========== Глава 16. Я любила… ==========
Дорогие читатели, история подходит к концу, эта глава предпоследняя.
Кэтрин бессмысленно щелкает пультом, останавливаясь на каком-то глупом мюзикле. Со стороны может показаться, что она действительно смотрит эту ерунду, на самом деле она боковым зрением наблюдает за Эффи. Девчонка сидит у окна и смотрит на пейзаж за стеклом, щурясь от солнечных лучей и едва заметно улыбаясь чему-то своему.
— Кэт… Ты любишь солнце?.. — вдруг спрашивает она.
— Что?.. — Пирс прекрасно услышала, просто делает вид, что яркая мишура на огромной плазме ей и вправду интересна.
— Солнце… Ты любишь его?.. — повторяет Стонем.
— Нет… Вампиры воспринимают всё ярче… Оно режет нам глаза… — сухо отвечает брюнетка.
— А я люблю… — Эффи улыбается шире. — Помнишь, ты спрашивала меня, не хочу ли я обратиться?.. — Кэтрин утвердительно кивает. — И я сказала, что нет…
— Ты передумала?.. — хмыкает брюнетка.
— Нет… Я не хочу хотя бы потому, что я слишком сильно люблю солнце… — девочка-таблетка говорит это на полном серьезе.
Пирс невольно задумывается над её словами, пятьсот лет назад она хотела только мести, а ещё тоже любила солнце, но это было так давно…
— Ты не смогла бы пить кровь… И убивать… Поэтому ты и не хочешь этого… — возражает вампирша, от её слов девчонка вздрагивает. — Прости… Мне нужно выйти… — она поднимается и просто покидает номер.
Кэт даже себе не хочет признаться, что вот так невзначай извиняется перед Стонем за то, что едва не убила её. Извиняется каждый раз, когда девушка вздрагивает рядом с ней, а ещё убегает от неё подальше, как только появляется жажда. Близость Эффи усиливает её, Кэтрин всё ещё помнит тот превосходный вкус крови со сладкими нотками и боится сорваться снова. Брюнетка знает, что пока они вместе, девушка в опасности и нужно как-то это изменить.
Когда она утоляет жажду одним из официантов из ресторана отеля и возвращается обратно, девочка-таблетка продолжает смотреть на солнце. Вампиршу передергивает, когда она замечает, как Стонем трепетно обводит пальцами своё запястье, исполосованное шрамами, но дело не в них, дело в том, что именно в это место Кэтрин впилась клыками, попробовав её впервые.
— Ты, наверно, хочешь немного побыть одна… Личное пространство… Я пойду… — девушка поднимается и подходит к ней, стоит мгновение, будто решаясь, а потом тянется к её щеке и легко целует.
Пирс обхватывает лицо Эффи ладонями, отчего девчонка замирает с едва заметным испугом в глазах. Брюнетка, знает, что это только её вина, это и заставляет принять окончательное решение, но пока она припадает к мягким губам и нежно целует Стонем, пытаясь запомнить этот момент.
— Я приду завтра утром, ладно?.. — хрипло спрашивает девчонка.
— Конечно… Береги себя… — севшим голосом отвечает Кэт, впервые ей так трудно держать лицо.
Она в последний раз ласково сжимает тонкие пальчики Эффи и захлопывает за ней дверь, разрешая себе привалиться к ней спиной и расплакаться. Это слишком больно, больно настолько, что хочется отключить человечность и наконец-то перестать ощущать это давно забытое раздирающее чувство. Кэтрин сжимает руки в кулаки и методично вспаривает ногтями собственные ладони, пытаясь хоть немного переключиться с душевной боли на физическую.
Спальню медленно поглощают сумерки, брюнетка ложится на кровать, зарываясь носом в подушки и вдыхая отголоски запаха Эффи, ей хочется поспать. Сон медленно поглощает её, мелькая под веками непонятными обрывками. Пирс снятся чьи-то руки, они худые и тонкие, а от запястий к локтям на внутренней стороне глубокие раны, на коже вырезано её имя “Кэт”, надписи залиты кровью, поэтому их едва можно различить. Картинка настолько реальна, что вампирша просыпается в холодном поту, ощущая, как задыхается от накатывающей паники. Мама когда-то говорила ей, что если сон слишком реален, значит, тебя пытаются предупредить о чем-то. Такое у Кэт было только раз, она была в изгнании, ей тогда приснился родной дом и стены, облитые кровью, поэтому она и бросилась домой, но опоздала, её семья уже была мертва…
Сейчас брюнетка гонит от себя этот липкий страх, к рассвету не так уж много, она просто поднимается и быстро собирает свои вещи, спускаясь на ресепшн и сдавая ключи от номера. Пирс покидает отель с отголоском жалости, слушая вампирским слухом, как горничная убирает в её спальне, готовя для следующего постояльца. Кэтрин слушает, как шуршат снимаемые простыни, пахнущие грейпфрутами, а затем выходит на улицу и делает глубокий вдох свежего ночного воздуха.
Вид с небоскреба просто потрясающий, отсюда видно весь Нью-Йорк и линию горизонта, плавно наливающуюся пурпурным. Кэт прикрывает веки и вспоминает глаза Эффи, пытаясь мысленно утонуть в этом сине-зеленом море. Вампирша зарекалась ни к кому не привязываться, никем не дорожить, а сейчас понимает, что спустя пятьсот лет она впервые ощутила счастье.
