— Но я почти ничего о нем не знаю, — с отчаянием сказал Сергей. — Не знаю, где он живет, где его можно найти. Мне известно лишь его имя-отчество: Илья Ильич.

— Опиши его внешность. Ты знаешь, что такое особые приметы?

— У него нет особых примет, Семен Игнатьевич. Среднего роста, крепкий. Волосы каштановые. Лет ему — двадцать пять. Глаз не запомнил. Кажется, серые… или карие. Одет в коричневый костюм, иногда в серый, а однажды пришел в темно-синем. — Сергей замолчал.

— Где он назначал тебе свидания?

— Нигде. Он не назначал. Он подходил ко мне всегда внезапно. Раз встретил меня у школы, раз — в парке, потом еще — у Люсиного дома…

Сергей морщил лоб, мучительно напрягая память, припоминая подробности. Он беспомощно смотрел на подполковника. Потом сбивчиво и горячо заговорил:

— Помогите мне, Семен Игнатьевич. Только вы один можете мне помочь… У меня в прошлом году был брюшной тиф. Лучше бы я умер тогда! Честное слово. Поверьте мне, хоть вы и не должны мне верить. Но если… — У него перехватило дыхание. — Если вы все-таки хотите помочь мне, поручите мне сделать что-то такое, чтобы поймать того… бандита, чтобы я рисковал жизнью. Чтобы это было очень трудно… невозможно. Я его поймаю! Не для оправдания… Нет, для оправдания, но не перед другими. Перед собой. Чтобы я мог жить.

— Хорошо, мальчик, — сказал Семен Игнатьевич ласково и печально. — Ты прав. Только это может оправдать тебя перед своей совестью. Ты получишь трудное задание и поможешь нам. Мы сделаем так: ты скажешь, что это ты выдал шайку.

— Я не могу так сказать, — повесил голову Сергей. — Это бы выглядело как… как спасительная ложь, как ложь в оправдание.

— Нет, мальчик. Слушай внимательно. Ты скажешь, что выдал шайку и тогда Илья Ильич, если он захочет сохранить влияние на ребят, попытается отомстить тебе.

— И я сражусь с ним насмерть! — глаза Сергея снова заблестели.

— Пока нет. Пока ты будешь остерегаться его и по вечерам не выходить из дома. Это приказ. Так ты поможешь нам.

— Семен Игнатьевич, это совсем не то! Это же легко! — чуть не плача, срывающимся голосом крикнул Сергей.

— Нет, сейчас это как раз то, что нужно. Ты будешь дисциплинированным и послушным. И ты подумаешь о том, мальчик, почему бандит избрал для своих планов именно тебя.

В кабинете Котловского находились старшина Малюк и лейтенант Рябцев. В приемной тихо беседовали между собой Кротов и Костя Дереза. Несколько раз Семен Игнатьевич вызывал к себе Женю, так что она слышала почти весь разговор, происходящий в кабинете.

— Через три часа мы начнем операцию. «Объект» — бандит Лапатый. Он обнаружен на Подоле, — подполковник громко назвал улицу и номер дома. — Все ясно? Идите готовиться.

…Младший лейтенант Кротов и Семен Игнатьевич, одетые в штатское, сидели в той самой квартире, куда, по словам подполковника, должен был прийти бандит Лапатый, и молчали. Между ними на столе, накрытом скатертью с бахромой, стоял будильник и отчетливо выстукивал секунды.

Дверь в небольшой темный коридор была слегка приоткрыта; сквозь нее с улицы доносились шаги. «Пак-пак, пак-пак», — чеканные шаги на асфальте — так ходят военные. А вот «шшарп-шшарп» — идет старик. Потом «гуп-ту-гуп, гуп-ту-гуп» — тяжелая поступь грузного мужчины…

В темном коридорчике притаились лейтенант Рябцев и старшина Малюк. Все внимательно прислушиваются к шагам, — не подойдет ли кто к двери? Вот Кротову почудилось, что стук каблуков стал громче; он невольно приподнялся со стула, чувствуя, как наливаются мускулы, натягиваются стальными струнами нервы. Глядя на его напряженное лицо, не может сдержать нервной дрожи ожидания и подполковник Котловский. Как будто все рассчитано правильно.

План Семена Игнатьевича предельно прост: состоявшийся разговор слышали те же люди, что и тогда, когда речь шла о поимке братьев Чирик. Тот из них, кто захочет на этот раз предупредить бандита, попадет в ловушку.

Подполковник взглянул в окно. В углу маленького дворика дети гоняли обручи.

Будильник стучит громко и размеренно. Ему некуда торопиться: время должно идти своим чередом. Но вот в стук будильника вливаются почти созвучные с ним и все же посторонние звуки. Это стучат каблуки. Стучат мелко, дробно. Идет парень или девушка. Кто-то останавливается у дверей. Несколько секунд тишины, и наконец раздается резкий звонок. Кротов впивается ногтями в ладони, открывает дверь в коридор и спрашивает спокойным голосом:

— Кто там?

Тишина.

— Кто там? — еще раз спрашивает он.

— Какая это квартира? — раздается за дверью ломкий мальчишеский голос.

— Вторая, — отвечает Кротов, подавшись вперед.

— А где седьмая?

— Пройдите во двор и направо. Третий подъезд.

Шаги удаляются. Семен Игнатьевич смотрит в окно.

Тот, кто спрашивал седьмую квартиру, должен пройти мимо.

— Товарищ подполковник, — шепчет вдруг младший лейтенант, бросаясь к двери. — Он почему-то не свернул во двор. Он пошел обратно, и как пошел — быстро.

Подполковник тоже бросился к двери и, приоткрыв ее, выглянул на улицу. Парень в форменном коротком пальто, с почтовой сумкой на боку, из которой виднелись газеты, сворачивал за угол.

— Кротов, за мной! Остальным оставаться на месте! — скомандовал Семен Игнатьевич. «Почему он не пошел во двор? Почему спросил, а не пошел?» Он решил догнать парня и заговорить с ним. Но, когда Котловский и Кротов вынырнули из-за угла, форма почтового работника мелькала уже на расстоянии сотни шагов, около трамвайной остановки.

«Значит, он ускорил шаги, почти бежал», — определил Семен Игнатьевич и скомандовал Кротову:

— Догнать его!

Младший лейтенант побежал к остановке, но парень уже сел в трамвай. Вагон тронулся.

Котловский оглянулся по сторонам: такси! Он махнул рукой Кротову, показывая на стоящую у тротуара легковую машину, и побежал к ней. Они прыгнули в машину, показав удостоверения и бросив шоферу:

— За трамваем!

Трамвай они догнали на следующей остановке, однако парня с почтовой сумкой в нем уже не было.

Послышался тревожный свисток регулировщика. Кротов выскочил из трамвая и побежал к нему.

— Почтальона не видел?

— Он спрыгнул на ходу и сел во встречный трамвай. Потому я и свисток дал.

Младший лейтенант бросился к автомобилю.

— Там! — показал он на удаляющийся в обратную сторону трамвай.

Машина развернулась и рванулась в погоню. И как раз вовремя. Семен Игнатьевич и Кротов успели заметить, как черная фигурка соскочила с подножки и скрылась в подъезде одного из домов. Через одну — две минуты они вбежали в тот же подъезд. Сверху по лестнице спускался старичок. Они спросили у него, не встречал ли он почтальона.

— Он зашел то ли в четырнадцатую, то ли в пятнадцатую квартиру, — ответил старичок и начал словоохотливо объяснять: — Это на третьем этаже: четырнадцатая квартира — прямо, пятнадцатая — направо. А я задумался, потому и запамятовал…

Котловский и младший лейтенант уже не слушали его объяснений. Они устремились наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

— Вы в четырнадцатую, я — в пятнадцатую, — сказал подполковник, нажимая кнопку звонка.

Ему тотчас открыли. Из дверей в коридор высунулись головы любопытных соседей. Семен Игнатьевич осведомился, не заходил ли сюда паренек с сумкой почтальона, — получил отрицательный ответ и, убедившись в его достоверности, поспешил к Кротову. Младший лейтенант все еще стоял перед закрытой четырнадцатой квартирой, нажимая по очереди кнопки всех звонков. Увидев подполковника, он ударил в дверь носком сапога. Наконец в квартире послышалось шарканье комнатных туфель, и старушечий голос спросил:

— Вы к кому?

— Откройте, пожалуйста, — попросил Кротов, стараясь сделать свой голос тише и нежнее.

— А к кому вы?