Однако пожелания предстоящих гостей вступили в противоречие с намеченным планом. И прежде всего это касалось содержимого блюд. Так, например, уже отведавшая творений импорного мастера г-жа Вяземская намекнула (через посланную на кухню горничную), что осетрина во всех ее видах как нельзя более будет соответствовать кулинарным запросам хозяйки. Но уже ее супруг, так же упевший оценить часть продуктовой гаммы, возжелал (через денщика) сделать упор на изделиях их мяса, желательно в сугубо жареном виде. Прибывший для подготовительных работ лакей графа Панина счел необходимым предупредить кулинаров, что граф предпочитает потреблять внутрь птицу, но страдает некоторым отсутствием зубов для пережевывания оной. И таких «замечаний» набирались десятки.

Да и сами гости, начавшие пребывать часам к одиннадцати пополудни, спешили внести коррективы в номенклатуру предстоящего застолья. Конечно, строго по понятиям гостям вообще не прилично было даже интересоваться, чем же радушные хозяева собираются гостей подчевать, но уже успевшие разнестись слухи о воистину выдающихся свойствах творений юного кулинара подвигали почти каждого гостя на якобы случайную встречу с кем-либо из поваров, проявление мимоходного якобы интереса к вопросам столования и высказыванию ничего не значащих якобы пожеланий поменять то или иное блюдо на совершенно другое. Эти просьбы и пожелания были тем более нелепы, учитывая что большинство гостей и понятия не имело, что означает, допустим, название «котлета рубленая со сложным гарниром» — но работный люд вынужден был все эти замечания если и не воспринимать как руководство к действию, то по крайней мере сообщать о них начальству.

Вдобавок выяснилось, что доходящие через цепочку кашеваров пожелания часто теряли по пути именование пожелальщика, и кулинарному гению стало абсолютно неясно, что на что и кому следует менять в номенклатуре и очередности подачи кушаний. С ассортиментом и количеством продуктов проблем не было — харча было заготовлено много. А вот с удовлетворением запросов конкретных индивидуумов все оказалось сложнее…

Срочно было созвано новое рабочее совещание в начале нового трудового дня. Франсуа-Рожер, в силу временного прессинга, объявил повестку дня и предупредил, что совещание должно уложиться в пять минут. Обрисовав ситуацию, Оливье предложил собравшимся высказаться на тему, каким образом удовлетворить всех гостей вместе и каждого в отдельности одновременно. Староста, очевидно более других знакомый с методами ублажения запросов хозяв, высказался за демократию в вопросах питания в духе, что пусть каждый ест то, что хочет. А на вопрос, каким образом хотенья господ будут доведены до холопов, предложил, в силу своей грамотности, попросту записать на бумажке весь перечень доступных для выбора и замены блюд. Француз, как начальник, был обязан сказать последнее слово — и он его сказал. Слово гласило, что нужно список для красоты озаглавить. Слово так же сформулировало и само заглавие. Очевидно, слово подразумевало «замены в обеде» — но не до конца освоенные принципы склонения, спряжения и сочетания корней русских слов с префиксами и суффиксами (и в частности слова «менять») французским интеллектом превратили вышеуказанное подразумеваемое в произнесенное «мены обеда». Осознав, что данный список (весьма длинный к тому же) предстоит повторить в сотне копий при полном отсутствии множительной техники, староста тут же пожалел о своей инициативе, но, подраскинув умишком, тут же переложил тиражирование документа на группу трудящейся молодежи, так же знакомых с основами начертания букв. Утрата оригинала не позволяет с уверенностью определить, староста ли в спешке описался или случайная клякса исказила смысл написанного, но все из несколько доступных в настоящее время копий начинаются с тщательно вырисованных детскими руками кириллических букв «МЕНЮ обеда». А тот факт, что практически каждый из гостей счел необходимым прихватить документ с собой в качестве сувенира, дабы хвастаться перед соседями, не позволил изменить этот термин во всех последующих реинкарнациях списка, ставшего непременным атрибутом массовых застолий в местах коллективного питания.

Но сим словом вклад старосты в графическое изображение человеческих слов не исчерпался. Загрузив отроков работой, староста, в полном соответствии со своим официальным статусом активно присоединился к официальной церемонии встречи гостей. Гости же, в большинстве своем приехавшие из более или менее отдаленных имений и проведшие в каретах, бричках, пролетках, дрожках и иных транпортных средствах достаточно длительное время сразу же по выражении радости от встречи с хозяевами задавали отведенному в сторону старосте один и тот же вопрос. Староста же, проинспектировав еще утром вновь возведенные помещения, счел «народные» сараюшки вполне еще чистыми и приемлемыми для начального обслуживания прибывающих гостей, но с целью непересечения гостей с представителями противоположного пола счел необходимым особо отметить двери салонов. И, не имея художественных талантов, предпочел использование графики, канонизированной святыми Кириллом и Мефодием. Изобразив на двери мужицкого отделения букву «М» (что долженствовало означать «Мужики»), на другой же двери букву «Ж» (означавшую соответственно «Жоны»). Так что современная расшифровка популярный аббревиатур не совсем соответствует первоначальному замыслу, впрочем мало отклоняясь о сокровенной сути… но это так, лирическо-лингвистическое, можно сказать, отступление от основной темы повествования. Но, раз уж отступили, так и закончим отступление полностью.

Одним из приглашенных на торжественное мероприятие, посвященное помолвке Петра Анатольевича, был ни кто иной, как Александp Григорьевич Кушелев-Безбородко, известный каждому русскому человеку как прототип Пьера Безухова в безграмотном творении идейного отца и деда всех графоманов. В реальной же жизни Александр Григорьевич прибыл на мероприятие в возрасте всего лишь тринадцати лет, не обретя еще второй части своей знаменитой фамилии (что произойдет только тремя годами позже) и только сопровождая отца своего, адмирала и графа Григория Григорьевича Кушелева. Здесь же мы обращаем внимание на столь незначительную в реальной истории фигуру лишь потому, что фигура сия, особо отмеченной вышеупомянутым бумагомаракой близорукостью страдая с детства, зайдя в указанное старостой заведение соизволило поинтересоваться, что за очки изображены на полу. И в самом деле, два круглых отверстия, соединенных щелью между неплотно прилегающими друг к другу досками пола, походили на изображение имеющихся на носу слабовидящего отрока очков. На вопрос контролирующего процесс (и страхующего господ от возможных случайностей) мужичка, о каких очках идет речь, отрок указал на отверстия и добавил, мол вот эти два. Ну какой спрос с простого мужика, незнакомого со средствами корректировки зрения? Слово, как известно, не воробей — со всеми вытекающими последствиями. На этом лирико-лингвистическое отступление будем считать исчерпанным и вернемся к основной теме исследования.

Дворянство российское в то время делилось, как известно, на несколько не то чтобы враждующих, но, скажем, идейно противоборствующих групп в соответствии со своими политическими пристрастиями. Франкофилы (к коим относился и хозяин поместья) любили все французское (что не мешало им, впрочем, достойно воевать с французскими войсками). Англофилы же к французскому всему относились с неприязнью, германофилы ни в грош ни ставили предметы обожания первых и вторых. Однако в нормальной мирной жизни идеологическая направленность мало влияла на быт и привычки представителей различных течений. И лишь в одном — в выборе «любимых» напитков идеология сказывалась на быте. Конечно, это было в значительной части позерством, поскольку уксус, к которому по вкусу приближались все тогдашние вина, был одинаков и в Германии, и во Франции, и даже в далекой Индии. Тем не менее дворяне считали необходимым именно таким образом демонстрировать свое разнофильство, и посему Анатолий Николаевич — большой коллекционер пьянящих напитков со всего мира — считал целесообразным отмечать на висящей в кабинете карте места рождения той или иной бутылки. А имея в виду наличие среди гостей сторонников различных «партий», счел целесообразным особо отметить в списке подаваемых вин их географический источник. Передав соответствующее распоряжение старосте, Бабынин-старший далее перенес свое внимание на прибывающих гостей, староста же, подыскав еще одного грамотного паренька, велел последнему переписать список бутылок в соответствии с указаниями, находящимися на стене в кабинете барина. Послушный парубок честно перерисовал контур Европы и разместил названия вин примерно на территориях стран происхождения. И поэтому список вин на предприятиях общественного питания или же на званных кормежках именуется именно как «винная карта», а не каким-то иным словом.