...Пробуждение было мерзким. В виски настойчиво стучал молоток. Нет, не молоток... Молот! Во рту жило семейство кошаков, который ушли куда-то, но всю свою вонь оставили мне. Первая моя мысль: 'Моя голова!' Я схватился руками за виски. Молот всё бил и бил со страшной силой. Казалось, сейчас я чуть-чуть качну головой, она разлетится на мириады осколков... Нужно лежать... Не шевелясь, не дышать... Я сдержал дыхание, постарался выдыхать и вдыхать медленнее, осторожнее... Сначала не получалось. Потом я приноровился. Четыре удара сердца - вдох, четыре - выдох... Боль в голове вроде бы приутихла, мне показалось, что молот сменился на молоток...

А ещё я ощутил жуткий холод. 'Я что, не закрыл окно, сбросил одеяло...?' Я пошарил руками вокруг, стараясь не тревожить голову. Под пальцами был холодный шероховатый камень. Никакого мягкого матраса. 'Где я?' - панически заметалась мысль. Инстинктивно я сдёрнул ладони с поверхности, на которой лежал, и сунул в подмышки... Матерь божья! Ни куртки, ни рубашки на мне не было! Пальцы уткнулись в голое тело! Я, стараясь не сбить ритм дыхания, стал себя ощупывать... Грудь, живот, бёдра... На сколько хватало длины рук, я определил, что одежды на мне нет. Нет! Вообще! Я лежу на камне, мне холодно потому, что я... голый! 'Тихо, тихо!' - я старался не сбиваться с дыхания. Голову не тревожить, чтобы молоток не сменился молотом. ...'Я напился и меня выкинули... Куда? В подвал? На стройку?' Но я далёк от того, чтобы напиваться до такой степени. Я больше поднимаю стакан, чем пью из него... 'А кто я?' - из ниоткуда пришла очередная мысль... Кто? Я силился вспомнить... Я - кто? Ну, человек... 'Человек ли?' - шевельнулась очередная мысль. Я, уже забыв о молотке-молоте, принялся торопливо ощупывать себя. ...Руки - есть, я ими владею, плечи, грудь, живот, ноги... Я пошевелил ногами. Ноги - есть. 'А голова?'. Я похолодел. Было и так холодно, а тут озноб сыпанул мурашками... 'Я не дотрагивался до головы!' Медленно, очень медленно, я тянул руки. А, вдруг, там ничего нет... Пальцы очень осторожно прошлись по щекам. 'Побриться бы не мешало' - машинально отметил я.

Очень, очень осторожно я повернулся на живот. Молоток в голове превратился в молоточек, так что чувствовал я себя довольно сносно, если бы не холод. Ай, как хотелось завернуться в тёплую мохнатую шкуру, как пещерный человек. Но шкуры не было, или мне предстояло добыть её самостоятельно. Представив, как я выхожу голым против большого мохнатого медведя, попытался расхохотаться. Из горла вырвался лишь жалкий хрип. Да, не видать мне шкуры... Но, может быть, здесь есть что-нибудь ещё... Я медленно повернул голову вправо...Стена. Тёмная сплошная стена из ровных небольших каменных блоков. Под ней я и очнулся. Так, теперь медленно и аккуратно - голову влево. Первое, что увидел - маленькое оконце, почти под потолком, через которое проникал лунный свет. Я чуть ли не минуту смотрел туда, на волю, где в серебряном лунном свете угадывались тёмные тучи на небе, где пахло пожухлой травой. Я хотел туда...

...Тяжёлый хриплый стон заставил меня подпрыгнуть. Никогда не прыгали на четвереньках на гладком каменном полу? Зря... Не забываемые впечатления, когда коленные чашечки впечатываются в холодную твердь, а голова тут же отзывается: 'Тут-тук, тук-тук'. Я перевёл дыхание и вгляделся. У стены, скорчившись, как младенец, лежал человек. Он шевелил руками и постанывал. Медленно, очень медленно, я пополз к нему. На первый взгляд он был безобиден, но я сомневался. Вроде бы обыкновенный голый парень выше среднего роста, я бы сказал, около 180 см, волосы тёмные, не разберёшь, то ли тёмно-русые, то ли чёрные... Всё так же, стоя на четвереньках, я осторожно пальцем потыкал в твёрдое холодное плечо. Парень ещё раз простонал... И вдруг открыл глаза, я понял по блеску, и спросил очень спокойно:

- 'Ты кто такой?'

'Кто я?' - меня вдруг, как кипятком ошпарило. Кто я? Я не помнил ни имени, ни фамилии, ни где жил, что делал. Я помнил: - окно - холодно - одеяло, камень - не моя постель. А ещё? Я напрягся... Тук-тук-тук... С удвоенной силой застучал молоток в виски. Тук - ты - никто, тук - и звать тебя - никак. Оторвав ладонь от холодного шероховатого камня, я потёр ноющий висок, и с досадой ответил:

- 'Да не помню я!'

- 'Имени не помнишь?' - удивился найдёныш, не меняя позы.

- 'Не помню,' - я в отчаяньи коротко взвыл, сел на пятки, сложил руки на коленях, - 'Вообще ничего не помню. Где жил - где-то же жил! - не помню, как зовут - не помню! А ты? Ты - то помнишь?'

Парень напрягся, как и я когда-то (минуту-вечность! назад) сунул ладони подмышки, подтянул колени поближе к подбородку, пытаясь согреться, сдавленно выдохнул:

- 'Не помню...'

Мы несколько секунд помолчали. Я - выжидающе, парень - растерянно.

- 'Зови меня - Тобус,' неуверенно сказал он.

- 'А меня - Морграт,' - выдал я и осёкся.

Откуда взялось имя? Меня так зовут? Это имя словно соткалось серебряными нитями у меня перед глазами, и я повторил зигзаги этой нити вслух.

- 'Морграт,' - медленно повторил Тобус, словно пробуя имя на вкус.

- 'Морграт, Морграт,' - покивал я в ответ, - 'Давай, Тобус, вставай, пока не примёрз к полу. Давай, давай,' - я чувствовал подъём, уверенность, что не один вдвоём можно бороться, строить планы, жить дальше,' - надо выбираться из этого склепа. Найти одежду или развести костёр, чтобы не сдохнуть. Шевелиться надо!'

Тобус поднимался медленно, словно окостеневший динозавр. Я тоже сам себе напоминал такого динозавра. Кости и сухожилия протестующе ныли и скрипели, когда мы с Тобусом, помогая друг другу, вздевали себя на ноги. Кое-как утвердились на ногах и огляделись.

Находились мы в небольшой комнате с голыми каменными стенами. А посреди комнаты, освещённый лунным светом, возвышался постамент, похожий на большой гроб. Я с усилием освободился от рук Тобуса, сжимавших мои плечи, сделал шаг вперёд, ещё один шаг. Да, ощущения меня не обманули. Сооружение в центре комнаты было гробом, вернее - саркофагом. Чёрным в свете луны, монолитным, без рисунков и надписей на стенках. Эдакий чёрный прямоугольник с массивной крышкой, на которой лежал ещё один прямоугольник - маленький. Я сделал шаг...

- 'Не трогай,' - громко прошептал Тобус.

Удивительно, но не было эха в этом замкнутом пространстве. Звуки гасли, словно умирали в пустоте.

- 'Почему?' - прошептал я в ответ, не отрывая взгляда от маленького прямоугольника на крышке саркофага.

Меня тянуло туда магнитом, словно от того, дотронусь я до него или нет, зависела моя жизнь. Мне надо, ты понимаешь, Тобус, мне просто надо его коснуться. И пусть солнце сойдёт с орбиты, это будет потом, а я вот коснусь, и всё пускай будет...

Я шагнул ещё ближе, и в зябком лунном свете разглядел, что маленький прямоугольник на большом - крышке саркофага - это книга. Массивная, по виду тяжёлая, но только книга. Я сделал ещё шаг, чувствуя за спиной дыхание Тобуса, протянул руку.

- 'Не трогай,' - опять прошептал он.

- 'Да почему?' - опять вопросил я - 'Это просто книга!'

- 'Может, это ловушка?'

Его дыхание согревало моё плечо. Зато ноги немели от холода камня. Я шевелил пальцами на ногах, пытаясь разогнать кровь, но кровь не разгонялась. Ноги мёрзли, мёрзли сильнее, чем обнажённое тело. И протянутая к книге рука мёрзла, как и ноги. Как-то жутко и безысходно. Я придержал руку, шагнул ближе, наклонился, вглядываясь. Чёрная, может в неверном свете луны она казалась чёрной, книга притягивала меня. Может в прошлой жизни я был книгоманом и меня привлекала любая книга, хотелось её прочитать? Эту прочитать хотелось неимоверно! Я склонился ещё ниже.

Те же серебряные нити, что соткали из ниоткуда моё имя, проступили на книге, и я машинально прочёл: