- Не скромничай,- фыркнул Сириус.

– Мальчики, – потрясенно протянула Лили, уже не сдерживая эмоции. Хотелось обнять всех парней сразу. Она смахнула с ресниц слезинку. – Ладно, хватит сентиментальных моментов, у меня как-никак праздник! – Бродяга взорвал хлопушку, и по комнате закружились цветные бумажки. – Черт, я же подарок от родителей забыл и открытку! – Джеймс схватился за голову. – Дружище, я пять минут туда и обратно! Поттер набросил на плечи мантию-невидимку и растворился в воздухе. Лили вспомнила, как сильно испугалась, когда Джеймс однажды появился из ниоткуда посреди темного коридора, решив её разыграть. Девушка села на подушку и подперев кулачком подбородок, слушала веселый непринужденный разговор. – Прошу, Эванс, – Сириус протянул бокал с янтарной жидкостью. – Блэк, ты с ума сошел, я не пью огневиски! – возмутилась Лили, наградив парня холодным взглядом – она еще не успела простить ему ту сцену. – Всё с тобой понятно, – ехидно усмехнулся Блэк и отвернулся, словно потеряв к ней всякий интерес. – Это ещё что со мной понятно? – Лили дернула Сириуса за рукав и сложила руки на груди. – Понимающий нашелся! – Просто тебе слабо. Не хочешь портить репутацию девочки-паиньки, – усмехнулся Сириус. Ему нравилось злить Эванс, она становилась забавной, когда дула губы и сжимала кулаки. – Мне слабо?! – Лили разозлилась.

Значит, Блэк считает её кем-то вроде синего чулка! Лили решительно взяла стакан, с вызовом посмотрела в синие глаза и одним глотком осушила емкость до дна. Ахнула, почувствовав как загорелось горло. Лили закашлялась, потом пошатнулась, судорожно ища на что облокотиться. Знакомые руки обняли сзади за талию.

– Вот так! Только успеешь отвернуться, а тебя уже толкают во все тяжкие, – Джеймс поцеловал девушку в висок и погрозил кулаком Сириусу. – Кто же такими порциями пьет огневиски, милая, – он улыбнулся. – Присядь, – Джеймс усадил её на диван. Лили с благодарностью приняла помощь, голова шла кругом, а мир начал потихоньку расплываться, теряя четкие очертания. Джеймс отдал Сириусу подарки родителей, и пока Блэк их разворачивал, вспомнил, о чем хотел поговорить с другом уже несколько дней. – Я пригласил Лили на Рождество в Годрикову Лощину. Хочу познакомить её с родителями, – тихо рассказывал он, присев рядом. – Ты тоже приглашен, мама писала, что соскучилась… Никогда особо не понимал, почему моя семья так тебя любит , – Джеймс в своей привычной манере поддел друга. – И я тоже? Как мило, – Сириус не смог скрыть раздраженные нотки и встретил беспокойный взгляд Сохатого. – Ты чего, Бродяга, – Джеймс взлохматил волосы. – Ты всегда желанный гость в моем доме. – Слушай, Сохатый, в этот раз мне лучше побыть одному. У вас там будет почти семейный сочельник, и я не вписываюсь, – Блэк помрачнел, с преувеличенным вниманием вчитываясь в поздравительную открытку. – Ты тоже моя семья, – Джеймс не совсем понимал обвиняющего тона Сириуса. И не мог сообразить, в чем именно он виноват. Но после последней фразы, Сириус встрепенулся и положил ему руку на плечо. – Ты не представляешь, что это значит для меня, – он снизил голос, чтобы слышал только Джеймс. – Но так будет лучше. Представишь Эванс родителям, мистер и миссис Поттер будут счастливы, наверное, не только одного меня достало слушать её имя днем, а теперь ты еще и когда спишь, вечно бормочешь: «Лили, Лили, ах, Лили…», – поддразнил его Сириус. – Я говорю во сне её имя? – Джеймс обернулся на Лили, которая о чем-то спорила с Питером. – Каждую ночь. Боюсь спросить, что конкретно тебе снится. Скорее всего то, чего в реальности не хватает, – Сириус ловко увернулся от подзатыльника. Потом они ещё долго хохотали, съели потрясающий пирог от мамы Джеймса, запивая выпечку изрядной дозой алкоголя. Сириусу показалось, что ему прямо сейчас, прямо в эту секунду нужно отнести Быстролета в Хагриду. Питер клевал носом, Хвосту всегда пробки было достаточно, чтобы захмелеть. Лунатик твердил что-то про завтрашние уроки и про позднее полуночное время. А Джеймс и Лили вызвались проводить Сириуса и гиппогрифа.

Ночь была ясной и морозной. Небо засыпали крупные звезды, деревья угрожающе скрипели ветвями, под ногами хрустели замерзшие лужи. Троица разбудила Хагрида, и лицо лесничего обещало каждому из гриффиндорцев долгую и мучительную смерть. Но, увидев на руках у Блэка гиппогрифа, Хагрид растаял. Устроив малышу гнездо, ребята поспешили к уютному замку. Их трясло под тонкими мантиями, надеть теплые никто не догадался. На развилке Сириус остановился.

– Прошу меня простить, но я вас покидаю, – он пригладил волосы. – Куда это ты так поздно? – подозрительно спросила Лили. – Не люблю спать один, – многозначительно пожал плечами Сириус, сдерживая усмешку. – Слушай, Сохатый, вам же тут недалеко? Мантию одолжишь? Мне через половину замка топать… Джеймс сунул другу мантию и что-то тихо сказал Блэку. Сириус расхохотался и, чуть покачиваясь, направился в противоположную сторону от гриффиндорской башни. Джеймс и Лили, тесно обнявшись, поспешили к своей гостиной. Забыв об осторожности, парочка разговаривала слишком громко. – Я вас слышу, – раздался прямо за спиной голос Филча. – Вам никуда не деться, – смотритель был всего в десятке шагов от них. – Бежим, пока не узнал! – крикнул Джеймс, и двое бросились прочь со всех ног. Джеймс ловко скользнул в какую-то нишу, утягивая Лили за собой. Пройдя по проходу, Лили с удивлением заметила, что они в той части замка, где были учебные кабинеты. Джеймс наугад толкнул первую попавшуюся дверь. Им повезло – класс оказался незапертым. – Я думала, он нас схватит, – Лили тяжело дышала, облокотившись на парту. – Еле успели, – она распустила растрепавшиеся волосы, чувствуя, как пылают огнем щеки. – Да уж, – Джеймс тоже выдохнул. – Вот видишь, Лили, ты уже убегаешь от завхоза по ночам. Скоро получишь почетное звание мисс Мародерки. Кажется я плохо на тебя влияю, – почему-то его голос звучал хрипло и взволнованно. Лили хотела что-то ответить, но все слова оборвались, едва она встретила взгляд Джеймса. Лили стало ещё жарче. Воздух загустел – хоть ножом режь. Джеймс в два шага сократил между ними расстояние, положил руки на талию девушки и с силой притянул к себе. Лили привычным движением приподнялась на носочки, чтобы дотянуться до теплых розовых губ, ощутив горьковатый вкус виски. Но сегодня в поцелуе Джеймса не было привычной нежности, он безжалостно смял её рот, причиняя легкую боль. Лили не стала сопротивляться – ладони, уверенно заскользившие по спине, обещали слишком много. Ей нравились эти смелые прикосновения, свои собственные ощущения удивляли, она выгнулась навстречу к Джеймсу. Он опустил руки сначала ей на поясницу, спустя секунду на бедра, приподнял, усадив на парту, прижал её ноги к себе все в той же повелительной и нетерпеливой манере. Джеймс сорвал застежку с её мантии, и та с легким шелестом упала на пол. Сумрак дохнул прохладой на голые плечи, прикрытые тонкими лямками легкого, полувоздушного платья. Лили забросила голову, а поцелуи поспешили покрыть шею и ключицы, сползали к небольшому вырезу на груди, на коже вспыхивали алые следы. Она вдруг поняла, что чужие ладони успели высоко поднять юбку и сейчас ползут вверх не спрашивая разрешения и не собираясь останавливаться. Джеймс словно был везде, Лили задыхалась, ловила его губы, не в силах открыть глаза. Они никогда не заходили так далеко, когда оставались вдвоем, Джеймс всегда тонко улавливал её настроение, отстраняясь при первых признаках недовольства. Но сейчас он был пьян, разгорячен и явно настроен получить все, что так давно хотел.

- Не так быстро, – выдохнула Лили, робко приподнимая его рубашку и случайно коснувшись молнии на брюках. Джеймса затрясло. Он схватил её за запястья, забрасывая руки на свою шею, платье взлетело до пояса, а Джеймс занялся поиском пуговиц. Лили, скорее всего, мечтала, что все будет иначе, да и он тоже никогда не представлял, что затащит её в пустой класс, начнет раздевать, ничего не соображая, думая только о том, чтобы все случилось поскорее.

- А ты попроси получше, – слова звучали сбивчиво, гасли, переходили в шепот. В голове шумело. – Скажи… Джеймс… миленький… дорогой… Нет, лучше молчи, иди сюда… Давай уберем это, – он свел с плеча тонкую бретельку. – Лили… Все хорошо…