– Ты пойдешь завтра со мной в Косой Переулок? – просто спросила она, будто не было многих месяцев тишины.
В это время над их головами грянул гром, сотрясая все вокруг. Лили и Северус вздрогнули, сами не понимая почему — рассмеялись и со всех бросились бежать. Ливень застал их на середине пути, хлынув одним сплошным потоком, от которого не было спасения. Сначала они попытались укрыться под раскидистым деревом, но потом Эванс первой махнула рукой и выскочила на дорогу. Лили закинула голову, подставляя лицо под дождь и потянувшись руками к темным низким тучам. Она кружилась, не обращая внимания на лужи и на промокший, прилипающий к спине и ногам сарафан. Длинные волосы потемнели и потяжелели, разметались по плечам, а глаза казались зеленее промытой листвы. Гроза все усиливалась, порывы ветра трепали ветки, и никто не заметил, как посреди этой бури в жизнь Северуса Снейпа вернулось Солнце.
====== Глава вторая. Джеймс Поттер ======
Человек, когда он влюблён, пишет слова, которым нет конца, и некогда ставить точки, надо писать, писать, бежать впереди собственного сердца и фраза тянется и тянется, в любви нет пунктуации, и страсть истекает слезами; когда любишь, обязательно пишешь и не можешь остановиться...
Фредерик Бегбедер
Джеймс Поттер перечеркнул крест-накрест исписанный пергамент, безжалостно смял его в кулаке и со злостью швырнул комок в стену. На полу уже валялись несколько таких же комков, бывших писем, которые так и не прочитает Лили Эванс. Писать Лили давно вошло у Джеймса в привычку, он уже и не ждал, что девушка будет отвечать на эти письма. Просто Джеймсу было приятно думать, что Эванс берет их в руки, улыбается шуткам и удивляется, какая у него потрясающая, насыщенная жизнь. Сириус подсказывал другой вариант, что Эванс разжигает письмами камин, даже не открывая их. Джеймс в такие моменты всегда хмурился, но перед глазами всплывала Лили, и её образ никак не вязался с той, кто вот так бездушно может уничтожить непрочитанные послания. Джеймс разгладил ладонью новый лист, но подумав пару секунд, с досадой отложил перо. Впервые за все время он не знал, что ей сказать. Нет, это не значит, что из жизни Поттера внезапно исчезли приключения, о которых можно рассказать. Число приключений стремительно росло, но все они неожиданно стали казаться чрезвычайно глупыми. Хотелось написать что-то стоящее, настоящее. Джеймс знал от отца об участившихся нападениях на маглорожденных и всегда первым пролистывал свежую прессу. В душе поселился липкий страх увидеть однажды знакомую фамилию в списке пострадавших. Он написал Лили длинное письмо с просьбами беречь себя и вышвырнул, посчитав строки слишком напыщенным. Пару раз в голову приходила мысль слетать к Эванс в гости, но Сириус красочно описал картину: Эванс бьет Джеймса по спине его же метлой, и об этом пришлось забыть. Вспомнив об Эванс, он улыбнулся.
Так уж вышло, что у Джеймса Поттера с самого раннего детства было все, о чем только можно мечтать. Видно, в день его рождения Госпожа Удача пребывала просто в великолепнейшем настроении. Джеймс был поздним и обожаемым ребенком, привыкшим, что каждое его желание тут же выполняется. У Джеймса была мама, которая пекла вкусные пироги, целовала перед сном и обожала папу. У него был папа, который учил сына летать на метле, гордился каждым его шагом и бесконечно любил маму. В доме Поттеров по праздникам собирались родственники и близкие семье люди, всегда находившие здесь тепло и поддержку. Поттеру повезло с верными преданными друзьями, всегда готовыми подставить плечо и вытащить из любой передряги. Джеймс обладал изрядным обаянием, блестяще играл в квиддич, учился легко и успешно, мог похвастаться умом, сообразительностью, а одноклассники ценили Поттера за честность, храбрость, искренность и умение пошутить. Ровесники притягивались к нему, как к огромному магниту, младшекурсники подражали, а девушки посылали многообещающие улыбки. Лили Эванс была единственным, чего не было у Джеймса. Стоит заметить, что Лили, считавшая, что Джеймс хочет заполучить её как очередной кубок или награду, поначалу была не так уж далеко от истины.
На третьем курсе Джеймс сидел на Истории Магии и от нечего делать рассматривал своих однокурсниц. Приближался поход в Хогсмид, и Джеймс с Сириусом, воображая себя взрослыми, решили непременно обзавестись дамами. Блэк уже давно пригласил хорошенькую Челси Остен, а Джеймс все никак не мог определиться с выбором. Его взгляд упал на Лили Эванс. Эванс всегда ему нравилась, она была милой и доброй, но какой-то слишком правильной, порой занудной, да к тому же общалась с разными придурками... Лили сидела у окна и сосредоточено записывала бормотание Бинса. На её лицо падал свет, и Джеймс, заглядевшись, поразился, как он раньше не замечал, какая Лили... солнечная. Рыжие волосы, сегодня безжалостно собранные в пучок на затылке, блестели. А ещё ни у кого не было таких глаз — ярко-зеленых, сияющих, лучистых. Перед Травологией Джеймс без колебаний направился к Лили. Она стояла одна, поеживаясь на осеннем ветру и согревая дыханием пальцы. И тогда впервые Джеймс ощутил горячее желание, странное для тринадцатилетнего мальчишки: накинуть на Лили свою мантию, чтобы она не заболела или даже обнять, оберегая от холода и от всего остального. Джеймс тряхнул головой, подошел к ней и уже открыл рот сказать заготовленную фразу, но Эванс вдруг распахнула зеленющие глаза, посмотрела в упор куда-то прямо в центр лба Джеймса и его как бладжером шарахнуло. Язык стал работать сам по себе и Джеймс, умудрившись вложить в тон все имеющееся у него высокомерие и пренебрежение, громко ляпнул: «Эванс, ты знаешь, что мы идем вместе в Хогсмид?». Причем просьбы в тоне не было ни на грамм. Лили молчала полные десять секунд, и по лицу Джеймса расплывалась торжествующая улыбка, как вдруг:
- Нет.
– Как так нет? – Джеймс решил, что он ослышался. – Эванс, ты чего? Это же первое посещение Хогсмида! А тебе выпала удача пойти со мной, – добавил Джеймс уверенно.
- У меня другие планы, Поттер.
Джеймс часто мигал, пытаясь сообразить, какие такие планы могут быть важнее его приглашения. Все ещё казалось, что Эванс вот так шутит, но посмотрев на неё вновь, он понял: Лили действительно не горит желанием провести с ним вечер.
- Ой, Эванс, будешь потом локти кусать, – Джеймс с трудом сдерживал обиду и разочарование. – Да я сейчас могу кого угодно позвать и она…
- Удачи, – Лили отвернулась, дав понять, что разговор окончен.
Чувствуя себя глубоко оскорбленным и растоптанным, Джеймс сначала хотел никогда в жизни не приближаться к Эванс, которая, кажется, возомнила из себя принцессу. В Хогсмид он тогда пригласил подругу Эванс — Мэри МакДональд, надеясь таким образом досадить зазнавшейся девчонке. Но Эванс вообще не реагировала. Разозлившись ещё больше, Джеймс собрал военный совет, надеясь составить план мести. Совет получился каким-то странным: Питер молчал и, кажется, вообще не понимал, в чем дело, – кроме Лили Эванс в школе много других девушек. Римус посоветовал вообще забыть эту идею, так как она была, на его взгляд, дурацкой и жестокой. Сириус, вдоволь посмеявшись над тем, что Эванс Джеймса отшила, вознамерился пригласить её куда-нибудь сам, чтобы показать, как правильно кадрить девчонок, даже самых принципиальных. Джеймс погрозил Блэку кулаком и громко заявил, что настанет момент, причем очень скорый, когда Эванс будет сама за ним бегать. Надеждам Джеймса суждено было с треском провалиться. Шло время, а Лили отвечала такими же категоричными отказами на все его многочисленные просьбы о прогулках, встречах и свиданиях. Джеймс бесился, изо всех сил пытался доказать свою исключительность, даже учиться стал лучше, чтобы обратить на себя её внимание. Но Лили не волновали ни отличные оценки, ни пойманные снитчи, ни грандиозные по своей дерзости проказы. Джеймс наблюдал за Эванс так долго, что почти выучил наизусть. Она забавно морщила нос, когда сердилась, задумываясь, закусывала губу, любила ванильный пломбир и молочный шоколад, белый и зеленый цвета, много читала, писала письма домой три раза в неделю и мечтала стать целителем. Джеймс и сам не заметил как со временем детский каприз получить желаемое перерастает сначала в искренний интерес, затем в обожание, а следом в горячую влюбленность. На это обратил внимание Римус; именно Лунатик первым прижал Поттера к стенке, обвинив в том, что игра начинает затягиваться. Джеймс долго мялся, упрямо отпираясь, а потом выдал горячую речь, о том что теперь ему необходимо, чтобы Лили была рядом, а если такого не случится, то тогда пусть все горит синим пламенем... Сириус хохотал, крутил пальцем у виска и не переставал подкалывать лучшего друга. Джеймс, сообразив, что попал в зависимость от рыжей, решил: нужно принимать меры. Клин вышибают клином, и Джеймс ударился в череду коротких романов и встреч с другими девушками. Где-то через полгода осознав, что как бы умны и красивы те ни были, никто из них даже на миллиметр не подвинул Лили в его сердце. Не привыкший сдаваться без боя, Джеймс снова прилип к Эванс. На этот раз он заваливал её письмами, подарками, превращал сумку с книгами в букет цветов, продолжал выделывать головокружительные пируэты на играх, доводил учителей, устраивал дуэли со слизеринцами, показывая собственную ловкость и безрассудность. Лили же только хмурилась, громко отчитывала Поттера за потерянные баллы и старалась по возможности реже попадаться ему на глаза.
