====== Глава двадцать семь. Гриффиндорцы ======
Гриффиндорцы Узнала я, как опадают лица, Как из-под век выглядывает страх. Анна Ахматова
Общая гостиная Гриффиндора привычно стояла на ушах. Малышня играла в Плюй-камни и запускала Кусачие тарелки. Четыре пятикурсника громко спорили над шахматной доской. Стайка девчонок обсуждала последний номер «Волшебной моды». Другие девушки, постарше, возбужденно перешептывались, поглядывали на парней, хлопали ресницами и заливисто хохотали, привлекая к себе внимание.
Алиса и Фрэнк читали одно письмо на двоих. Письмо было от мамы Фрэнка. Она сообщала, что его отец, сегодня отправился на встречу с родителями невесты. Нужно было обсудить подробности будущей свадьбы. Фрэнк и Алиса считали, что рано об этом говорить, но вот миссис Лонгботтом любила организовывать мероприятия заранее, чтобы все шло по плану. А вообще они оба слишком хорошо помнили скандал, который закатила миссис Лонгботтом, узнав о решении парочки пожениться. Она вообразила, что Алиса беременна, даже старалась отправить её в Мунго для подтверждения результата, а потом расплакалась и обняла их обоих.
– Надеюсь, твоя мама не заставит меня надевать платье в розочках и отращивать волосы для высокой парадной прически. Все-таки я ей не нравлюсь, – Алиса громко хлопнула пузырем из жвачки. – Ты не можешь не нравится, – рассмеялся Фрэнк, обнимая девушку за плечи.
Римус Люпин грустил, думая об Эмме. Они часто гуляли вместе, много разговаривали, много шутили. Эмма нравилась Римусу. И оставаться друзьями было тяжелее и тяжелее. Но Люпин помнил свое место…
Джеймс и Лили сидели в одном кресле и молчали. Лили склонила голову на плечо парню, а он гладил рыжие волосы и дышал ей в висок. Лили была расстроена из-за Снейпа и старалась скрыть это от Джеймса. Джеймс все равно замечал, но ничего не говорил. Сохатый очень беспокоился о Сириусе, у которого проблемы с братом, пытался решить, как помочь другу, но Блэк наотрез отказывался что-либо обсуждать. Сириус ходил уж очень веселый в последнее время, а это первый признак того, что у Блэка тяжело и темно на душе. Сириус никак не мог найти общего языка с Лили, вернее даже не пытался, не уставая третировать её замечаниями, глупыми придирками и пошлыми шутками. Лили обижалась, но не жаловалась, не хотела ссорить лучших друзей. Джеймс крепче обнял Лили. Когда-то на третьем или четвертом курсе он сказал, что любит Эванс – прокричал на весь класс не смущаясь и не задумываясь. Тогда было так легко. Сейчас очень хотелось сказать снова, но страшно не прочитать того же в зеленых глазах. Джеймс вздохнул и обратил внимание на Лунатика. Лунатик все ещё общался с той девчонкой, у которой на щеках симпатичные ямочки. Джеймс не знал радоваться за Римуса, или опасаться, что милая девочка может причинить боль Люпину.
Питер разговаривал с Мэри Макдональд. Питер находился в прекрасном настроении. Они с Мэри одинаково любили Травологию. Сегодня Мэри и Хвост работали в паре, а потом целый час после урока не расходились. Он не терялся в её присутствии и даже шутил. Мэри смеялась и держала Питера под руку. Макдональд очень хорошая, хоть и маглорожденная. Питеру казалось, что жизнь начинает налаживаться.
Сириус развлекал сразу трех девушек. Они кокетничали, хохотали над всем, что он говорит, постоянно поправляли волосы... Но Сириус даже их имен не мог припомнить. Меган постоянно устраивала дурацкие сцены, и это начало сильно доставать. Секс с ней был хорош, но свое душевное спокойствие Блэк тоже очень ценил. Два дня назад, она сказала ему, что влюблена. Сириус так удивился, что даже сразу не нашелся, что ответить. Он знал семью Меган, семья была из того самого пресловутого первого круга чистокровных. Сириус знал этот мир изнутри и был уверен, что любить в нем не умеют. Он не верил Меган. Наверняка родители ей уже жениха присмотрели. Слизеринка говорила, что любит, но не смотрела на него так, как Эванс смотрит на Джеймса. Когда он видит этих двоих, то кажется самому себе таким фальшивым, что тошно. И больше всего Сириус сейчас хотел уйти куда-нибудь в промозглую осеннюю ночь в полном одиночестве. Но Сириус прищурил синие глаза и ослепительно улыбнулся. Девушки залились краской, каждая думала, что Блэк улыбается именно ей.
Портрет Полной Дамы повернулся, и в гостиную с растерянным видом зашла МакГонагалл. Сириус увидел её первым, он сразу же перестал слушать щебетание шестикурсницы, почувствовав нехорошее. Что декану могло понадобиться здесь, когда до отбоя меньше пятнадцати минут, а они, вроде, не шумят и даже не употребляют ничего запретного. Джеймс оторвался от губ Лили и, глядя поверх её макушки, вопросительно приподнял брови. Сириус покачал головой.
– Добрый вечер! – громко поздоровалась преподавательница. Ее, наконец, заметили все, и гостиная моментально погрузилась в тишину, словно кто-то выключил звуки. Видно не одного Блэка смущал этот ночной визит и печать скорби на обычно бесстрастном лице МакГонагалл. – Мисс Стоун, мистер Лонгботтом, вас ждет профессор Дамблдор. Вам лучше отправиться к нему прямо сейчас. – А в чем дело? – удивленно спросил Фрэнк, поднимаясь и сжимая руку Алисы. – Мы разве… – Потом, Фрэнк,- мягко оборвала парня МакГонагалл. – Поторопитесь. Фрэнк и Алиса, удивленно переглянулись и вышли из гостиной, явно напуганные и весьма озадаченные. – Все остальные спуститесь через двадцать минут в Большой Зал. Сириус нахмурился. На его памяти их ещё ни разу не собирали так поздно в Большом Зале. На языке вертелись сотни вопросов, но все снова начали перешептываться, строя предположения. – Профессор, что-то случилось? – Эванс, на правах старосты, обратилась к декану. – Директор все объяснит, мисс Эванс, – МакГонагалл отвела глаза. Гриффиндорцы стали тянуться к портретному проему, гул голосов рос, кто-то побежал наверх и стал стучаться в спальни. Лили и Люпин окликали первокурсников. – Что могли натворить Стоун и Лонгботтом? К директору так просто не вызывают, – Джеймс нервно потер шею. – Сейчас узнаем, пошли, Эванс сама знает дорогу, – поторопил Поттера Сириус. В Большом Зале уже собрались все четыре факультета. В чем дело не знал никто, поэтому толпа гудела как встревоженный улей – когтевранские мантии мешались с гриффиндорскими, пуффендуйцы вели себя немного тише, слизеринцы как всегда дружно делали вид, словно их ничего не касается. Джеймс нашел Лили, поймал за руку и бесцеремонно подвинул Питера, освобождая девушке место рядом с собой. Шум нарастал и смолк только с появлением за преподавательским столом директора. Дамблдор встал в центре и опустил на нос очки-половинки. – Вы, наверное, удивлены, почему я собрал вас в такой поздний час, – начал Дамблдор. – Повод отнюдь не радостный. Сегодня утром в центре Лондона произошло нападение Пожирателей Смерти на маглов. Восемнадцать маглов убиты. Десятки маглов были свидетелями бойни, сейчас на месте трагедии работает целая бригада стирателей. Министр Магии встретился с правительством маглов, чтобы урегулировать ситуацию. Нарушено не менее семи пунктов Статуса Секретности. По нелепой случайности в центре всего этого оказались родители ваших однокурсников. Героически погибли супруги Стоун и отец мистера Лонгботтома. Волан-де-Морт выступил открыто. Война началась, – Дамблдор закончил, и в зале повисла звенящая тишина. На многих лицах был ужас. За столом Гриффиндора началось тихое, но активное перешептывание, послышались первые всхлипы, кто-то громко выкрикнул: «Сволочи!». Лили прижала дрожащие пальцы к губам. Алиса, Фрэнк… Господи, почему?
Джеймс, Сириус и Люпин сидели напряженные и сосредоточенные. Сириус перевел взгляд на слизеринцев. Зеленый стол, наверное, был самым спокойным и равнодушным. По лицам некоторых старшекурсников скользило что-то вроде усмешки и торжества. Увидев такую ухмылку у Снейпа, Сириус сжал кулаки. Вот же грязный ублюдок!
Джеймс тоже обратил внимание на Нюниуса и непроизвольно оглянулся на Лили. Снейпу прекрасно это было видно со своего места. Лили ответила гриффиндорцу таким же твердым, горящим взглядом. В пересечении их глаз был не гнев, не желание мстить или бороться, что-то гораздо большее и важное. Сейчас Снейп окончательно понял: Лили ушла, причем ушла навсегда. И Поттер лучше даст отрезать себе голову, чем обидит её. Потому что Поттер смотрит на Лили так же, как смотрит на неё сам Снейп. Дамблдор уже давно закончил, но никто не расходился. Все сидели за столами как приклеенные и молчали. Каждый, слушая эту тишину, понимал: теперь все будет иначе. – Почему, Джеймс? – тихо прошептала Лили. – Почему так несправедливо? Я знала родителей Алисы. Они были замечательными людьми: добрыми, смелыми, честными... И совсем молодыми, активными, много путешествовали, любили походы, собирались строить новый дом... Стоуны очень любили друг друга. Боже, бедная Алиса! – в горле сжался комок.
