Ах, ну да. Красавица, видимо, укатила в Камелот вместе со всеми, спасать Эмму.
Все спасают Спасительницу. Тоже мне, драгоценность.
Круэлла разочарованно вздыхает. Ясно, что воскрешающее зелье ей не покорится.
Она даже и понятия не имеет, где оно, хоть обшарила уже все полки руками и совсем не бережет глаза.
Ну и к Дьяволу эту затею!
Признайся хоть себе, дорогая, тебя интересуют вовсе не баночки здесь.
Впервые с того момента, как проникла в лавку, Круэлла отважилась посмотреть на диван. Голд лежит там, неподвижный, с закрытыми глазами, напряженный, как струна.
Она подходит ближе и, склонив голову, смотрит на хозяина лавки. Подавив грустный вздох в груди, садится на самый край дивана.
Что она чувствует сейчас? Это странные ощущения. У нее почти никогда такого не возникает. За исключением тех минут, когда Румпель рядом. Он ее раздражает, да так сильно, что хочется его убить. Так было не всегда, но он сделал все от себя зависящее, чтобы такое случилось.
Она смотрит на мужчину, лежащего без сознания, долгим пристальным взглядом, и закусывает до крови губы. Тонкая нить вен на его шее манит ее к себе. Но она не хочет убить его. В ней пробуждается другое желание, с которым, как ни борись, все равно проиграешь.
Круэлла прикасается к его шее тонкими пальцами, не чувствуя кожи (еще одна горесть быть трупом), но зная – она сухая и сморщенная. Он уже не молод, да и не был никогда, сколько она его знает.
Она водит пальцем по шее, ключицам, заползает рукой под пиджак, нащупывая теплую ткань рубашки. Усмехается: рубашку подарила ему она, Круэлла, в то единственное общее Рождество, что они провели вместе.
Этой вещи много лет. Помнит ли он, как оставлял ее утром, счастливую, и с надеждой на то, что, наконец, станет учить ее магии? Помнит ли, как блестели ее глаза, когда она протягивала ему упакованный подарок?
Она была молода и не опытна. Мамочка уже была отправлена на небеса и юная Круэлла только училась жить самостоятельно.
Голд и Урсула приехали к ней на Рождество, по ее приглашению – первое Рождество организованное так, как она этого хотела, первое, которое не нужно было проводить, как и один из миллионов дней на чердаке, читая классиков по кругу.
Голд приехал к ней первым, на красивой машине, красиво одетый, с красивой тростью и красивым подарком. Да, да, все было именно прекрасным в нем. Он подарил ей то, что она носит много лет – тонкую серебряную цепочку с ее именем на замочке. Подарок едва ли не еще более ценный, чем дар Айзека.
Он стоял на пороге дома Де Виль, держа в руках ее любимые цветы – дурман (только на нее они действовали вовсе не одурманивающе, а ласкали ее душу, и она никогда не простит мамочке за то, что та их вырвала), и улыбался:
- Так-так, мисс Де Виль! Вижу, вы действительно прекрасно живете здесь одна. Поздравляю с праздниками, дорогуша.
Она взяла цветы, стесняясь того, что такой великий человек, навестил ее. Провела его к столу, накрытому на троих, хоть молила небеса, чтобы Урсула не приехала. Ей нужно было понравится Голду, она так мечтала стать его ученицей! Она была благодарна Айзеку за подаренную силу, но понимала – ее возможности пассивны, ей многому еще предстоит научиться.
Ее гость оценил еду, и ужинал с большим аппетитом. А она сидела напротив, понимая, что Урсула, видимо, наведается, завтра и не раньше, и смотрела на него во все глаза. Не так она себе представляла Темного. Этот человек был довольно щуплого телосложения, сморщенный, невысокий. Совсем не так, по ее мнению, должен был выглядеть Великий Темный Маг.
Но было что-то, что возбуждало Круэллу, будоражило все ее чувства. Серые глаза мага горели невероятным огнем, он держал в руках трость так элегантно, словно это был просто аксессуар, он смотрел на нее с неподдельным интересом, так, как никто ни до, ни, наверное, после, но вот что странно – у него ее внешность и новые черно-белые волосы не вызвали ни каплю даже элементарного удивления, хотя в городе жители пялились на нее, зачастую, как на чокнутую.
- Почему вы хотите учиться у меня, мисс де Виль? – спросил он совершенно бархатным голосом, от которого у девушки пошли мурашки по коже.
Она посмотрела ему прямо в глаза и просто, не жеманясь, сказала:
- Потому что вы – самый могущественный маг в мире, после, разве что, Мерлина. Но Мерлин меня не очень интересует. Я много узнала о вас из своих книг.
- И вы думаете, Круэлла, вы мне подойдете? – он смотрел на нее с интересом, демонстрируя, что уважает ее мнение. Это тоже было в новинку для нее. Никто никогда не считался с мнением девушки раньше. Да и никто его особо не спрашивал, если уж совсем откровенно.
- Во всяком случае, я очень на это надеюсь, мистер Голд.
- Можно просто Румпельштильцхен, дорогая.
Он пригубил вино и оценил его:
- Недурно.
- Спасибо – улыбнулась Круэлла, хотя она пила джин, к которому уже успела пристраститься. Румпельштильцхен встал, подошел к ней, и осторожно взял за руку, проведя тонким пальцем по ладони.
- У вас очень красивые руки, юная леди. Если бы у всех убийц они были столь же прекрасны, многие захотели бы убивать добровольно.
Она посмотрела ему в глаза, не зная, что ответить, а потом склонила голову, как бы раскаиваясь. Но на губах ее гостя заиграла лишь легкая улыбка. Он уже вернулся на свое место, магия этих волшебных секунд, что он ее рука соприкасалась с его сухой кожей, рассеялась. Но смотрел он на нее без тени осуждения, или порицания. Напротив, в его глазах Де Виль читала интерес.
- Я знал вашу матушку, юная леди. Она не была героем. Не стоит переживать. Вы победили ее честно. И мне нравится та легкость и очарование, с которой вы это сделали.
Круэлла совершенно растерялась. Она не знала, что сказать. Она и сама испытывала какие-то странные чувства от того, что ей пришлось убрать матушку с дороги, но с таким открытым не осуждением своего способа сделать это сталкивалась впервые. Поэтому она просто улыбалась, глядя в лицо своему гостю, очарованная его мягким кошачьим голосом и ароматом его духов.
Они проговорили до самого утра, почти не прикоснувшись к еде. Точнее, говорила, в основном, Круэлла, Румпель же только ее слушал, задумчиво улыбаясь. Девушка чувствовала себя очень странно, ведь впервые ее купание во Тьме никого от нее не оттолкнуло. Наоборот, этот мужчина, казалось, был просто зачарован и неподдельно интересовался всем, что она ему рассказывала.
Праздничный ужин был почти не тронут, еда остыла, и даже джина осталось довольно много, когда они, наконец, поняли, что настало утро. Первое утро после Рождества.
Голд встал и, элегантно поклонился ей, беря в руки свою трость:
- Я благодарен вам за приглашение, мисс Де Виль. Разрешите отблагодарить вас скромным подарком. Это не бриллианты, скажу вам. Самый главный бриллиант, юная леди, - вы сами.
Он подошел к ней, немного прихрамывая, и повесил на шею тонкую цепочку из серебра. Она заметила, что на замочке блестит ее имя – такое редкое и такое изысканно-утонченное.
Прикосновения его пальцев разлили по телу девушки приятное тепло, хоть это блаженство и кончилось, едва Голд защелкнул замочек цепочки.
Он отошел на несколько шагов, оценил свой дар, и явно остался доволен.
Круэлла, что все еще стояла посреди комнаты, как громом пораженная, застыв и даже боясь дышать, опомнилась лишь тогда, когда ее гость уже повернулся, чтобы уйти.
- О, мистер Голд, у меня тоже есть для вас подарок.
Явно заинтригованный, он остановился и с интересом посмотрел на нее. Круэлла подбежала к тумбочке, достала оттуда красивый пакет, и протянула ему: - Надеюсь, вам подойдет!
Она очень нервничала. Ничего другого, кроме как шить, она хорошо делать не умела, поэтому пошила рубашку, опираясь лишь на слова Урсулы, которая была поверхностно знакома с магом.
- Я не сомневаюсь в том, что это что-то очень элегантное, мисс Де Виль – вежливо улыбнулся он. – Не волнуйтесь, я непременно дам вам знать, подошел ли мне ваш подарок, равно как и то, могу ли я вам помочь в искусстве овладения магией, в ближайшие дни. Еще раз благодарю за прекрасный вечер, дорогуша!
