Лицо девочки неприятно исказилось смешком ненависти. — Впрочем, эти нюансы — уже не мое дело. Но даже они станут моим, если вдруг в порыве страсти он захочет избить тебя или разорвать тебе горло глубоким укусом. Я ничего не чувствую, пока нет повреждений, а их я ощущаю все. И если ты регенерируешь достаточно быстро, у меня раны зарастают, как у обычного человека. Учти. Не сумеешь взять все под контроль и организовать вариант номер один, я приду исполнить номер два. И знай, что за Бет привести второй вариант в исполнение мне удовольствием будет. Значит, вряд ли я закончу быстро. Скулеж твой тоже слушать не стану. Просьбы о помиловании этой разлагающейся мертвой твари или быстрой смерти для него априори отклонены. Надеюсь, мы друг друга поняли. В твоих интересах соблюдать первый вариант.
Я кивнула головой, стиснув зубы в бессильной ярости. Девчонка явно нарывалась на приключение, и, даже проникнувшись к ней симпатией в прошлый раз, сейчас за все угрозы в его адрес этого мелкого никчемного создания, я была готова шею ей сломать. Оживить и снова сломать. Но я лишь промолчала. Спорить с созданием со смертоносными клыками, которые могут положить конец и тебе самой, и любви всей твоей жизни, бесполезно и неблагодарно. Только наживать мстительного ядовитого врага, которого самим не победить. Поэтому уверив ее в том, что вариант номер один сработает, я направилась к выходу из ее пещеры…
На повестке дня появился еще один пункт не оставлять этот мир и свое королевство. Сейчас между разъяренной волчицей из-за смерти подруги, нападения с избиением и попыткой изнасилования и еще и получением травм через всю спину, и ее потенциальной жертвой стояла лишь я. А он… Да. Мрачный, уродливый душой доминантный тип с психическими проблемами, подавлением контроля кипевшим через край гневом, склонностью калечить людей и иметь все, что движется… Но в этом больном безумном мире вышло так, что за одного больного безумца я была готова перебить всех мужчин во всех мирах, чтобы спасти его. Теперь я не могла уехать в закат или к родителям, о чем уже неистово думала последние дни, как о не самом плохом варианте. Теперь Маргарита должна была ценой жизни охранять своего Мастера…
Прошло несколько ничем не примечательных дней. Любой обмен взглядами, улыбка или даже попытка перекинуться парой фраз между нами с мужем были натянутыми. Он все еще злился на меня из-за Гейл. Тем временем, мои шрамы начинали подживать и уже не выглядели так зловеще, как в первый день. Возможно, Владислав и преувеличивал, говоря о том, что им заживать полтора года, чтобы попытаться запугать меня. Бесполезные попытки. Я никогда не была из робкого десятка, а теперь, зная ради чего и ради кого живу, готова была бороться за это до последнего вздоха…
Я окончательно проснулась и села на кровати, широко зевая. Мужа рядом не обнаружилось, не смотря на то, что по моим внутренним часам, было уже около трех после полуночи. Я встала с кровати, поплотнее запахнула пеньюар, накинув его на шелковую сорочку, и вышла из комнаты. Что-то привлекло мой сверхчувствительный слух. Стон боли и разговор на повышенных тонах. Устремившись на звук, я вышла на лестницу, пробежала пару пролетов мимо коварно улыбавшихся чертей и печальных ангелов, и, на пятнадцатом этаже, оказалась в длинном холле. Звуки доносились из первой комнаты у спуска с лестницы. Я толкнула дверь рукой, и глазам моим предстала такая картина, что я невольно вскрикнула, зажав ладонью рот. Пригвоздив моего мужа к стене высоко над своей головой и пробив его живот рукой, яростно поблескивая в темноте желтыми огоньками своих хищных глаз, посреди комнаты стояла Андреа. Даже не берусь описать, как дико это выглядело, учитывая, что она была двенадцатилетней девочкой, но сейчас… Она будто стала выше, сильнее и даже шире в плечах. Он хрипел, уже не пытаясь высвободиться, словно раздавленная муха на стекле. Лицо исказила гримаса боли. Растрепанные длинные волосы разметались по его щекам. Андреа окинула меня холодным презрительным взглядом.
— Что? Что случилось? Мы же договорились!!! — Я больше не владела голосом, и он сорвался на истерический крик.
— Тебя-то я и ждала. Заходи. Я как-то сочла, что вырвать ему сердце и остаться безымянной убийцей без свидетелей будет несправедливо по отношению к тебе. Этой твари! — Она повысила интонацию на последней фразе и вдавила руку еще глубже в его желудок. — Оказывается, у мертвой ледяной воронятины теплые потроха. Я из них фарш приготовлю и скормлю собакам!..
— Андреа… Андреа. — Я медленно опустилась на колени, склонив перед ней голову вниз. Слезы заволокли поле зрения туманом, руки не слушались из-за крупной дрожи. Меня всю трясло, и я лепетала убитым подавленным голосом. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Андреа, пожалуйста. Гляди, как сломлена моя гордыня. Кроме как перед Богом, я ни перед кем до сих пор не преклоняла колен. Пожалуйста, пожалуйста… Подруга…
Она смотрела на меня добрых три минуты, на то, как я вцепилась в волосы и рвала их, оттягивая вниз, на то, как заламывала руки и склоняла голову, униженно вымаливая пощады. Потом, нехотя, вырвав руку из внутренностей Владислава, она отшвырнула его на пол прямо к моим коленопреклоненным ногам. Единожды, чуть не потеряв мужа, я не представляла, что со мной случится, если ситуация повторится. Он тяжело дышал и хрипел, кашляя кровью. Склонившись, я положила руку ему на лоб тыльной стороной. Затем провела по темным волосам, раздавленно шепча бесконечные ‘спасибо’ в адрес Андреа. Она указала на меня окровавленной его кровью рукой.
— Я в последний раз отпускаю эту мразь. — В голосе ее плескалось презрение через край. — Только ради тебя. Да и тебе бы не советовала тут задерживаться. В нем дерьма на девяносто девять и девять десятых процентов. А одна десятая — это смазливая мордашка и точеная фигурка, которые тебя с ума свели. Как человек — это полный ноль и дно. Влюбиться в красивые глаза, это я могу понять. Но как можно игнорировать все дерьмо поступков, КАК?
Я все еще не отвечала, не справившись со слезами. Голова моя дергалась от нервов, как марионеточная на ниточке. Она продолжила. — Проваливай отсюда. Чем быстрее, тем лучше. У него враги по всему миру из-за того, что он — чудовище, которому на всех и все плевать, кроме насыщения собственной утробы, и всех этих врагов наследуешь ты, как его жена. Он все равно не жилец. Не я, так кто-нибудь другой, кому он жизнь поломал, прикончит его. А ты будешь могилу себе живой рыть и ложиться в нее, рыдая. Потому что чем дальше, тем хуже. И сильнее эта гнусная связь. Ты скоро им вместо кислорода дышать будешь. Спасай себя, пока еще не слишком поздно… По головке она его гладит. Бедная несчастная жертва, безжалостно расправившаяся с семьей Дерана меньше месяца назад. Я же говорила, что отец Дерана — оборотень, а мать — волчица. После смерти Сааф, которую подстрелили охотники, он был безутешен. Но все двигаются дальше, в отличие от тебя. Два года назад он влюбился снова. На этот раз в девушку-оборотня и женился на ней. Они жили в одной из безымянных деревень Трансильвании. Там же недавно родилась и сводная сестренка Дерана. Совсем младенец. Это чудовище вырезало всю семью Кронина, отца Дерана. Младенец пропал бесследно. Но недавно я по запаху нашла маленький обескровленный трупик девочки вместе с еще четырьмя такими же обескровленными младенцами. Он даже не пытался замести следы преступления. Просто сбросил их в овраге в лесу, не закапывая. Ну, что ты на это скажешь, моя бедная подруга с комплексом симпатии к Дьяволу? Чего там обнимать, целуй давай. Как будто недостаточно этого дна на моих глазах. Ну? Никак не хочешь отреагировать, м? Любую нормальную девушку после того, что я сейчас сказала, унесло бы на километры от омерзительной вороньей туши, а она его, как голубка, обняла и грудью защищает. Тошно даже смотреть на это.
Я сделала глубокий вдох и выдох. Взяв трясущееся до изломов тело под контроль и хрипя от слез, я выдохнула надломленно, но громко. — Это не он прикончил пять младенцев и сбросил их в овраг, включая сестренку Дерана.
