Пир в честь моей коронации длился около недели. Только после этого мы с Владиславом сумели отправиться домой, оставив письменное обещание, что если я понадоблюсь Благодатной Долине, я вернусь сюда, как только потребуется, и как только меня призовут. А еще через неделю, пока я расправлялась со своими обязанностями в качестве королевы вампиров, меня все-таки призвали. Я получила письмо-уведомление в белом конверте с черными геральдическими лилиями на нем о том, что Изида Кармина Эстелла Флора Шиаддхаль покинула этот бренный мир, отправившись на небеса к предкам. Что ж. Хотя бы она успела передать свое наследие мне…

Но это ни в коем случае не стало для меня утешающим фактором. Будучи занятой делами в Трансильвании, я до конца своей жизни теперь буду помнить о том, что не держала руку единственного живого родственника, пока она угасала…

Похороны были столь же пафосны и вычурны, как и сами эльфы. У нас, в мире вампиров, я была на похоронах дважды, и все было не в пример проще. Я не желала разговаривать. Уткнувшись носом в плечо Владислава, пока гроб изумрудного, расшитого золотой нитью цвета, с фамильным гербом семьи Шиаддхаль, опускали в землю, я просто надрывно рыдала, не снимая с лица сетку-вуаль. Видимо, такой была моя судьба. Находить любимых и близких мне людей и терять их снова и снова по воле зловещей кармы, посчитавшей, что я не заслужила в жизни даже крупицы какого-либо счастья.

Не позволив посторонним кинуть первый комок земли на гроб бабушки, я сделала это собственноручно…

Три недели спустя.

После смерти бабушки, которую я пусть толком-то и не знала, но все же успела в ее присутствии почувствовать себя кому-то нужной, кому-то, кто со мной одной крови, кому-то, кто мог стать моей семьей, сердце мое с каждым днем все больше покрывалось морозной коркой льда. Я перестала улыбаться, смеяться, но я не чувствовала себя опустошенно или жалко и размазанно, как в минуты, когда теряла мужа. С утерей Изиды Шиаддхаль было иначе. Я просто ничего не испытывала вообще. Словно всю радость из моей груди вытянули, а я смотрю пустыми и безразличными глазами на происходящее, и мне ни до чего нет дела. Все, что было мило, внезапно стало постыло.

Тенденции моего состояния и настроения абсолютно не воодушевляли моего мужа, но, кажется, дело было не только в Изиде. Побывав где-то за гранью мира мертвых и живых, я всю свою жизнь теперь ощущала иначе, словно с цветом волос я, действительно, состарилась на несколько сотен лет. Владислав сказал, что у меня маскированная депрессия. И не было никаких причин ему не доверять. Чтобы как-то почувствовать жизнь и постараться вернуть ее вкус, он посоветовал мне сосредоточиться на какой-нибудь одной эмоции и сделать ее идеей фикс. Поверьте мне, я пыталась сосредоточиться на любви к нему и уйти в нее с головой. И почти что получалось. Этот эскапизм был приятен и заставлял отвлечься от окружающего мира. Падая в него без оглядки, я меньше думала и анализировала на тему о том, кого лишилась. Но, в конечном итоге, не любовь к мужу стала идеей фикс. Три недели назад я отдала приказ своим слугам обыскать каждый уголок моей проекции и мира Дэнеллы Тефенсен и найти мне Каролину Одилл и компанию претенденток на должность Хранителя Архивов, которые с легкой руки вероломно вонзили нож в спину мужчин, для которых они были всем в их бессмертном бытие. А именно — Селесту, Мифиду, Анну-Софию и Элеостар.

В довершение ко всему со мной происходившему, в довершение к моему обледенелому сердцу, на третий день после смерти бабушки выпал снег. Это было так непривычно, что даже морозостойкие вампиры, не ожидая таких климатических чудес, кутались потеплее, а наш дворецкий Роберт даже шмыгал носом последние дни…

Через пару недель поиски дали положительный результат.

Девушки были найдены в плачевном состоянии. Наигравшись с ними вдоволь, Дэна от них отказалась, и от стыда не имея даже возможности вернуться домой, так и не избавившись от меток, девушки, как крысы, ютились, где придется и влачили свое убогое существование, как цыгане, кочуя из одного места в другое. Мир Дэнеллы Тефенсен, как оригинал моего, постигла и участь моего. Снег застилал собой леса и поля, и, полузамерзшие в летней одежде, они промерзали и уже готовились к смерти, когда мои слуги их спасли… Из огня да в полымя. Их спасли, чтобы уничтожить иначе. Я не могла позволить им умереть от холода. Они должны были смотреть мне в глаза и молить о спасении, прежде чем в качестве этого самого спасения я подарю им смерть…

В тот день, как их, оборванных, голодных и промерзших, доставили в клетки в нашем подземелье, я распорядилась, чтобы им принесли горячую пищу и красивые наряды. На самом-то деле. Не умирать же на голодный желудок…

Белая вьюга кружила неистово, покрыв шапками снега деревья в нашем лесу и скрыв несколькими покровами белого заросшее жилище Дэнеллы Тефенсен. Сегодня мы с Владиславом были в парадном золотом облачении, украшенном длинными до земли, меховыми оторочками из соболя. Водрузив себе на головы золотые короны, инкрустированные бриллиантами и рубинами, мы шествовали по свежему снегу, сопровождаемые воинами во главе с генералом армии вампиров пограничия, и слугами, во главе с Робертом и Амбердо Андерсеном, до плаца. Владислав держал меня под руку, а я, полуприподняв голову, любовалась крупными кристаллическими снежинками, падавшими на мои седые волосы, все плотнее закутываясь в меховую оторочку мантии, подолы которых тащились за нашими спинами.

Плац был оснащен деревянным помостом, немного напоминавшим тот, на котором я исполняла хореографический номер танца на битых стеклах. В самом его центре было укреплено пять деревянных столбов, обмотанных снизу пучками сена и соломы. К каждому из этих столбов была привязана нагая девушка. Я специально распорядилась, чтобы с этих сучек стащили их платья. Собрав не только своих слуг и армию, немногим ранее я отдала распоряжение созвать и всех крестьян, которых только можно было найти. Уже сейчас ожидавшие зрелища люди, давя смешки, тыкали пальцами в голых девушек, которые пристыженно склонили головы на грудь, чтобы не видеть наглых усмешек на лицах мужчин. От свиста и улюлюканья, разумеется, их уши ничто не могло спасти.

Я удовлетворенно усмехнулась, наблюдая за тем, как побелели их тела. Настолько, что стала видна сеть голубоватых вен под кожей.

— Поджигайте. — Сквозь зубы я процедила приказ тем, кто обустраивал плац под казнь.

Поднеся зажженные и поминутно угасавшие из-за вьюги факелы к соломе, мужчины сделали шаг назад, и свежее сено вспыхнуло.

— Стащите блондинку. И приведите ее ко мне. С ней я расправлюсь лично. — С ничего не выражающим взглядом бросила я через плечо одному из воинов. Вскоре, полуприсыпанная инеем, побелевшая, словно мертвец, Каролина Одилл была поставлена к моим ногам на колени. Тогда я приступила к речи.

— Совсем недавно эти будущие горки пепла имели наглость фривольно разговаривать с вашей королевой, абсолютно забыв о том, кем я являюсь. Они даже взяли на себя ответственность угрожать расправой вашему королю. Воззрите же, как благодатный огонь очищает эти души от ставшей им ненужной жизни. Покончив с людьми моего народа, вампирами, которые боготворили их, называли своими королевами, сегодня Селеста Крайлер, Мифида Алиери, Анна-София Блэкуолл и Элеостар Мидина подвергаются мной, королевой вампиров, Лорой Аделлой Уилсон-Дракула Беспощадной, к казни через сожжение. Как я и обещала, всех вас, мне неугодных тварей, я буду жечь. Гори, детка…

Полизав ступни девушек, огонь принял решение взметнуться вверх. Наши слуги и воины, бывшие вампирами, рукоплескали с дикими ажиотажными криками, пока вышеупомянутые горели всем телом, уже вспыхнув волосами и разрезая прозрачные выси страшными душераздирающими воплями. Не в силах смотреть на мучения подруг, окидывая меня презрительными взглядами и даже не имея возможности вырваться из цепких рук воина, крепко сжимавших ее обнаженные и обмороженные плечи, Каролина Одилл отвернулась от меня, тряхнув копной спутанных белых волос.