Лезвие меча Валерия-завоевателя прошлось по моей шее острой стороной. Помню только, как все потемнело, образы слились в неясные блики, звуки речи — в назойливый шум. Вскоре исчез и он. Вес тела стал непомерно велик, и я осела на пол, держась за фонтанировавшее кровью горло. А затем пришла абсолютная тьма…
Секунды, минуты, часы и годы, столетия и тысячелетия. Я не знаю, сколько времени прошло прежде, чем я открыла глаза, лежа на алом бархате и внезапно почувствовав себя живой. Оглядев то, что меня окружало, я не узнала интерьер. Как белый день было ясно лишь одно. Я не дома. Сев на кровати, я осмотрела себя с головы до ног. На мне было фиолетовое платье, полупрозрачное, как дымка, подпоясанное малиновым поясом. На ногах красовались серебряные босоножки, а стоило только тряхнуть головой от передернувшего тело озноба, на мою щеку в поле моего зрения упала седая прядь. Судорожно схватившись за волосы и поднеся их к глазам, тщетно рассчитывая на то, что седая прядь всего лишь одна, я к своему ужасу осознала, что вся голова моя цвета стали, цвета серебра. Вскоре, по правде говоря, это стало наименьшей из моих проблем, когда память постепенно вернулась ко мне, и я вспомнила о том, что со мной произошло. Валерий-завоеватель перерезал мне горло. Его цепные колдуны обездвижили магией знаков моего мужа, и одному Богу известно, что с ним сейчас. Пережив душный приступ панической атаки, я вскочила с кровати. Сейчас меня мало волновало, как я выжила и почему поседела. Я должна была узнать, что случилось с Владиславом. Не зная планировки замка Изиды Шиаддхаль, на скорости я вылетела из пустых покоев, в которых меня заботливо уложили на диван из красного бархата, и рванула по коридору вперед, куда глаза глядят. В одном из темных закоулков замка королевской династии эльфов, кто-то вдруг резко напал на меня. Пытаясь отбиваться и бешено молотя кулаками нападавшего, я оказалась вжата им в стену. Все еще по инерции продолжая сопротивление, я внезапно услышала голос, ласково прошептавший мне на ухо. — Я, конечно, не только наслышан, но и не раз был свидетелем бурных проявлений твоего темперамента, бабочка, но прекрати меня молотить. Мне щекотно.
В довершение Владислав коснулся губами моей шеи и, на минуту облегченно вздохнув от мысли, что все в порядке, и мой муж в целости и сохранности, я крепко обняла любимого, прижавшись к его груди и вдыхая богатый запах ванили, тления и сандала. Затем, крепко сжав его руку в своей, я медленно с ним под руку пересекла коридор по направлению к спальне Изиды.
— Что случилось после того, что я помню? Как ты вернул меня к жизни?
— Не так-то и легко, мотылек. Сначала я поборол знак обездвиживания, свернув шеи ведьмакам. Затем мой отец, увидев, что запахло паленым, позорно бежал из замка. Пусть знает, что я позволил ему уйти вчера утром, только потому что мне было не до него. Но я этого просто так не оставлю. Я оторву ему голову своими же руками… Затем пришло отчаяние. Я полчаса сидел на полу, взяв твои ледяные, окровавленные руки в свои, не зная, что мне делать. Душу вытащить из ада не так и сложно. Кире удалось спасти таким образом меня. Ты же ушла наверх, а, значит, и навсегда. Не было надежды. А потом твоя бабуля преподнесла единственное верное решение. Цитадель Изиды была разрушена, а, как оказалось позже, движимая идеей обессмертить свою так рано ушедшую навсегда дочь, она отдала приказ достроить Цитадель Чайки. Башню Лары. Втайне от короля, колдун, с которым Изида дружила уже много лет, пропитал стены постройки животворящей магией, способной вернуть девушку из рода Шиаддхаль к жизни. Затем много лет Цитадель не использовалась. Лара была повешена, и прах ее истлел уже давным-давно. Но одно было нерушимо. Башня могла воскресить только девушку, кровью принадлежавшую к древнему роду Шиаддхаль, и, обязательно, носившую имя Чайки, так как любая башня именная, и, вкладывая свою магию, колдун оговаривает какую именно королеву Цитадель должна вернуть к жизни. Мы не были уверены. Да и как можно быть уверенным в подобном вообще?.. Но ты подходила под необходимые параметры. Я втащил тебя через час после смерти в башню и молился всем Богам. Потом вокруг нас с тобой творилась еще около часа магическая, сияющая розовыми и голубыми огнями абракадабра, о которой ты даже вряд ли вспомнишь. А когда свет погас, исчезло твое золотистое окровавленное платье, сменившись нарядом, который на тебе сейчас, исчезли раны с запекшейся кровью на шее, а твои волосы из черных стали седыми. Когда это произошло, в теплой и переливавшейся звуками мелодичной музыки, когда я вносил тебя в нее, башне стало невозможно холодно и тихо. Как легенда и гласила. Цитадель исчерпывает заряд своих магических свойств, возвращая королеву к жизни, а Шиаддхаль, зависнув на грани мира живых и мира мертвых, навсегда теряет естественный цвет волос, становясь седой.
— Бо-же мой. — Я накрутила прядь серебристых волос себе на палец. — Что ты теперь делать со мной, старушкой, будешь? Никто не знает и не проверял, что там вслед за сединой. А вдруг завтра у меня начнут выпадать зубы, запрогрессирует склероз, и я начну распадаться на куски?
Я уже коснулась рукой ручки двери покоев бабушки, когда Владислав зажал мое лицо между своих ладоней. — В таком случае, я куплю тебе крем от морщин, бабочка. Не забывай о том, что это я вообще-то старше тебя на пять столетий, а никак не наоборот.
Деланно обидевшись на ремарку о креме, я ткнула его в бок, и, переругиваясь и потихоньку хохоча, мы закрыли за собой массивную дверь в покои королевы Изиды, с которых и началась вся череда событий, по прошествии которых мне понадобилось воскрешение из мертвых…
В зале, в котором собирался на совещание совет семерых, столы стояли полукругом. Сидя в самом центре, рука об руку с Изидой Шиаддхаль, необычайно изможденной болезнью, бледной, но покинувшей свою постель и свои покои ради того, чтобы представить меня совету и добиться моей коронации, я чувствовала себя неуютно под пристальным, больше отрицательным, нежели одобряющим взором шести пар глаз во главе с облаченной в алый бархат темноволосой Айнид Глайн с фиалкового цвета глазами. Окинув взглядом свое окружение и объективно оценив, что с одной стороны от меня сидит экс-королева эльфов, а с другой — злейший враг всего эльфийского народа, король вампиров, и оба ходатайствуют за мою кандидатуру в качестве будущей правительницы Благодатной Долины, я поняла, что сама не торопилась бы себе доверять на месте Айнид и членов совета, для которых правила были непреложны, а единственный повод, по которому эльфийки все-таки явились на собрание, заключался в том, что король эльфов позорно бежал, и на этом основании Изида Шиаддхаль являлась единственной живой правительницей Благодатной Долины. Правительницей при смерти…
Естественно, это ни на йоту не прибавило во мне уверенности в своих силах, чтобы доказать логичность и непреложность своей кандидатуры. Я нервно откинула седую прядь с влажного лба. Заседание совета семерых началось в течение пяти минут.
Айнид Глайн поднялась со своего места и дежурным тоном монотонно произнесла речь, словно проговаривая ее ранее уже несколько десятков тысяч раз.
— Из-за нарушения кодекса наших непреложных правил Лара Далайна Авира Рания Шиаддхаль навлекла позор на свою семью, очернив свою фамилию и всех королев ее рода, связав жизнь с ’презренным’, родив от него детей, одновременно с этим совершая другой, более серьезный по степени тяжести грех. Грех взаимодействия с вампиром… — Статная эльфийка кашлянула на последней фразе, и я смерила ее почти что презрительным взглядом. Долго же она подбирала, какое слово использовать, говоря о подобном. Откашлявшись, Айнид продолжила. — За все ее грехи Лара Далайна Авира Рания Шиаддхаль ответила своей смертью. На престоле воцарился король эльфов и всех цыган — Валерий-завоеватель, а мать предательницы своего рода была свергнута и лишена власти. Мы претерпеваем некие трудности после того, как наш король пропал, и, если бы не такое бедственное для всего эльфийского народа положение, в котором мы готовы на отчаянные меры, лишь бы в ближайшее время найти того, кто под эльфийской короной возглавит и поведет наших людей, мы бы и секунды времени не потратили на признание принадлежности к роду Шиаддхаль, пусть это и окажется правдой, но плоть от плоти ‘презренного’ Крегина, которая, к тому же, около двадцати лет в волшебной сети миров делит свою жизнь и судьбу с вампиром и поит его своей кровью, о чем нам сообщил король до своего исчезновения, выведав это у своих источников.
