====== Глава 86 ======

- Ты не виноват, Финни! – Лил попыталась обнять тяжело дышащего покемона, но тот с плачем отшатнулся и упал. Беспомощность Финни вызвала приступ почти осязаемой боли – и это ощущение смешалась с болью от слов Зекрома. Настоящей причиной всего оказался Финни – сам легендарный титан поведал это! Лил всхлипнула, восстановив в памяти события того дня, и с опаской прикоснулась к манафи.

«Ты ведь сама это знаешь, Лил! – голос покемона звучал так ясно, будто бы полчаса назад он не находился при смерти. – Я вижу твой страх! Я... Я разгневал море! Я лишил тебя части семьи! И... И всё это – тоже... Тоже из-за меня..!» Лил стиснула зубы, помотала головой и обхватила Финни руками. Не отпускать... Не сожалеть... Не бояться. Манафи не виноват! Он не виноват, что получил такую судьбу! Чистая, детская душа в теле покемона... Какой же ужасной смертью он погиб, сделавшись частью моря? Какие мысли не дали ему исчезнуть из мира? Что происходит в его сердце теперь, когда древнее божество раскрыло истину? «Нет смысла бороться с тем, что уже свершилось, – Зекром нагнулся, рассматривая Лил и Финни. – Такова жизнь. Жизнь никогда не останавливается – каждый шаг меняет её форму и природу, переводит одно в другое, разрушает и создаёт новое из разрушенного – но никогда не оборачивает ход своего течения. Ты уже никогда не станешь человеком, манафи. Твой отец уже никогда не вернётся к тебе, Лил. Я и мои братья уже никогда не станем едины вновь, даже если нашим сердцам суждено веками страдать от порождённой разрывом пустоты». Манафи заплакал – громко, безостановочно, совсем как маленький человеческий ребёнок. Воспоминания об отце, всколыхнувшись в памяти Лил, почти вынудили её присоединиться к Финни. Она ведь всё ещё не верила по-настоящему. Это ведь тогда отец подарил Лил на память бирюзовый покеболл... И вскоре после этого – погиб. Просто пропал в море, при свидетелях, совершенно нелепо и случайно, не оставив после себя ничего, что могли бы найти даже тренированные покемоны спасателей... Может быть, поэтому Лил ещё верила в чудо? Потому надеялась, что на самом деле отец жив и когда-нибудь вернётся? Что ещё не всё потеряно, даже несмотря на полное смирение матери? «Как и ты, я бы хотел верить в недостижимые идеалы... Но иногда нам приходится принять правду, даже если мы ненавидим её всей душой». Лил сжала Финни в объятиях ещё сильнее – чтобы тот не исчез, будто его никогда и не было. В голове мелькнула мысль, что отец и правда ещё мог быть живым: где-то далеко в море, в облике такого же манафи... Даже если им не суждено было вновь встретиться и узнать друг друга, Лил стало чуточку легче, когда она посмотрела на рыдающего Финни – будто бы между ней и сгинувшим отцом протянулся невидимый мостик. «Принять правду? – всхлипнул манафи. – Значит, я на самом деле... На самом деле всё испортил! Лил! Убей меня! Брось меня здесь, Лил! Я не должен жить!» В груди тренера кольнуло. – Финни... Лил сделала короткий вдох – за эти несколько секунд она отвергла всё, что могло бы помешать манафи поверить – а затем выплеснула то, что действительно чувствовала. – Кем бы ты ни был, Финни, ты не должен говорить такое! Ты не имеешь права это говорить, понимаешь! – Лил закричала – сама того не осознавая, она собралась привести манафи в чувства точно тем же способом, который тот так любил применять на ней. – Мы же друзья, Финни! Ты всегда был со мной! Я... Я бы сошла с ума, если бы ты сейчас умер! Понимаешь?! И ты... Ты – мой ангел-хранитель! Ты – тот, без кого я бы ни за что не смогла пройти этот путь! Даже если этот путь стал таким... Финни? Разве не здорово, что мы с тобой смогли пройти его... вместе? Манафи перестал рыдать. Его усталая, заплаканная мордочка показалась из-под руки тренера. «Но мы ведь не прошли его...этот самый путь!» Лил усмехнулась сквозь слёзы – ей показалось, что они с Финни находились на съёмках какой-то слишком длинной и эпичной истории. – Поэтому пройдём! Обязательно пройдём! – сейчас она и правда в это верила. Наклонившись, Лил чмокнула манафи. Возможно, эта мысль была преступной, но прямо сейчас девушка не променяла бы время, проведённое с Финни, даже за возвращение отца. Зекром был прав – не стоит бороться с прошлым; при осознании этого тени свежих кошмаров поблекли и рассеялись. Финни, вхлипнув, крепко обнял руку тренера. «Эволюция – необратимый процесс, – заговорил Зекром. – Только вы, люди, всегда хотите повернуть его вспять, не ведая, к чему может привести этот поворот. Покемоны и люди когда-то были одним и тем же – эти времена не вернуть. Но однажды в далёком регионе глупцы попытались пойти против течения жизни, объединив сущности первого покемона и своего сородича... Они преуспели – но то, что тогда явилось на свет, не было ни покемоном, ни человеком, ни их предком». Лил поняла, о чём говорил Зекром – она уже слышала о мутанте мьюту, созданном преступниками в Канто. Говорилось, что для его получения были использованы ДНК из шерсти мифического мью и человеческие гены; как бы там ни было, а химерный организм повёл себя совершенно непредсказуемо. Уничтожив лабораторию вместе с давшими ему жизнь исследователями, он сбежал и исчез, превратившись в персонажа жутких страшилок, где героев разрывает на части неведомая сила. Это ли имел в виду Зекром, говоря о необратимости эволюции? Или он говорил скорее о связи людей и морских хранителей? «Прямо сейчас люди хотят вернуть нам наше истинное тело, хотя много веков назад именно такие же люди отняли его у нас. Как странно... Мы пришли в этот мир из другого, многое здесь было неизведанным и непонятным. Нас заинтересовали и вы – маленькие и слабые, но наполненные жаждой мудрости и знаний. Мы щедро делились с вами нашей мудростью... Но вы не приняли её правильно. Понимая всё лишь так, как хотели понять, вы начали воевать друг с другом, заставляя умирать других существ, с которыми раньше жили в мире. Ваши короли... У ваших королей были чистые сердца и помыслы, но каждый из них жаждал силы для того, чтобы победить другого. Наша мудрость не была безграничной — и мы дали им эти силы. Мы хотели остановить войну, даже навсегда потеряв себя, но человеческие надежды не позволили нам сохранить стремления и даже волю. Мы не ведали, во что превратится наше тело и разум... В конечном итоге в нас почти не осталось ничего, что делало нас собой... Мы – как осколки чего-то другого, собранные неправильно. Нам пришлось самим искать свой путь, и оттого, что мы больше не едины, наши сердца вечно страдают». Зекром шумно выдохнул, и Лил показалось, будто дракон пошатнулся под тяжестью прожитых веков. «Я был с теми, кто жаждал равенства людей и покемонов. Прекрасные идеалы моего второго соратника переполняли меня – я должен был навсегда принести в регион мир, объединить сердца и помыслы всех существ, населявших страну. Но брат того человека решил, что это недостижимо. Он внушил свою правду Решираму, и уже мой собственный брат собрался разрушить нашу мечту. Тогда мы не думали, зачем переродились в новых телах – мы могли только идти вперёд. Вот почему... Потому мы нарушили законы этого мира и были навеки прокляты бесчисленным множеством людей и покемонов, в чей мир принесли войну. Мы знали, что остановить нас могла лишь смерть – и смогли призвать её в наших бесконечных битвах. Но сила, которая ушла из мира вместе с нами, слишком манила оставшихся...” Лил сглотнула. Титан, стоящий перед ней, был живым – куда живее, чем даже казавшийся каким-то страшным призраком Реширам. Он дышал, двигался его взгляд был полон жизни... Но каким же образом? Если они и правда добились смерти, то какая же сила позволила драконам вернуться? «Мудрость древних помогла воскресить нас. Мы не принадлежим вашему миру – и наши души остались здесь, упокоенные в древних камнях. Но чтобы вернуть нас к жизни... Нужно было провести запрещённый ритуал родом из проклятого Калоса». Зекром глядел прямо в глаза Лил – предостерегающе, грозно. Ни девушка, ни манафи уже не думали о своём – завороженные, они не могли оторвать взгляд от огромного дракона. «Есть несколько условий для этого... Мы сами не ведали, что это возможно, но вы, люди, способны докопаться до любого знания, которое только существует в мире... Мы должны были пожелать жить. После той битвы наши души были истощены, наши идеалы – растоптаны. Лишь мольбы человека с очень чистыми помыслами, искренность и сила могли достучаться до нас, сокрытых от мира в спячке. Только это могло вернуть нас из мира, которого не существует, в настоящий. Те люди, которых вы зовёте Плазмой, обнаружили меня, спрятанного от всех земных существ, в давно занесённых песком руинах, но лишь один из них смог достучаться до моего сердца. Я не мог не помочь ему – ведь его мечта была прекрасной, а идеалы – похожи на верования одного из людей, с кем я был связан ранее. Казалось, что эти идеалы ждали моего пробуждения все века — и я уверовал, что такова воля мира. Но даже несмотря на пробуждение, я оставался бесплотной, бессильной тенью... Им требовалось больше – и ритуал был завершён». По телу дракона пробежала сеть молний. «Множество безвольных существ отдало свои жизни, чтобы я обрёл плоть. Они не знали, на что их обрекли люди – кто-то не узнал до самого конца, запертый в крошечных устройствах. Их страх, отчаяние, злоба – каждая из их эмоций – прошли сквозь сосредоточие моей души, заставляя меня увидеть всё, что совершили создания, пленившие их. Но души принесённых в жертву покинули мир – и жизненная энергия, переполнявшая эти ненужные им более тела, позволила мне воссоздать себя, превращённого в прах, вновь. Я вернулся в мир – ничего не понимающий, опьянённый жизнью, готовый превратить все эти жертвы в фундамент нового счастливого бытия... И то, что ритуал был проведён в тайне от моего союзника, казалось таким естественным, что я так ничего и не сказал ему... Но третье условие – самое сложное и лёгкое одновременно. Без человеческой веры даже вернувшиеся в мир существа не могут жить слишком долго. Мы с союзником побывали во многих местах, и верующие в нас, сами того не ведая, отдавали мне свои жизненные силы, возвращая давно утраченное существование. Народы Юновы отдали мне столько, что в конце концов этого хватило и на воскрешение Реширама, память о котором вернулась из глубин веков... Но без верного ритуала он так и остался тенью самого себя, почти бесплотным духом, неспособным хранить обретённую силу вечно. Мой брат всё ещё в поисках смысла... Он ни за что не вернётся к ожидающему нас Кюрему. И... Я не вернусь к нему тоже, пускай мой путь уже найден». – Почему? – неуверенно спросила Лил; её мысли рассыпались, растерялись. На этот раз дракон ответил. «Потому что мировые течения нельзя повернуть вспять. Мы больше не то, чем являлись. Как люди и покемоны, как манафи и люди – мы должны забыть о том, кем были, и идти своими путями, даже если наши сердца ещё не верят этому. Наши души и тела никогда не станут едиными вновь, даже если мы захотим. Но если мы идём вперёд, мы не должны забывать о прошлом – потому все мы должны жить в согласии и помогать друг другу, даже если больше нет того, что нас объединяет... Кюрем так и не понял этого... Сомневается в этом и Реширам. Теперь нам по пути, Лил. Мой брат ждёт нас... И даже если мы с тобой не имеем общего истока, нет ничего, что помешало бы нам объединить свои надежды». Лил сглотнула. Со словами Зекрома над ней сгустилась пустота, будто бы что-то громадное неодобрительно протягивало к девушке свои лапы. И теперь Лил почти слышала, как это что-то зовёт к себе, собираясь забрать её жизнь.