— Врешь, дрянь! — прошипел Блэк. Ремус Люпин, в отличие от него, до сих пор не проявлявший вообще никаких эмоций, будто и не было этих прямо-таки сенсационных заявлений, и он не находился в заложниках у слуг Темного Лорда, нервно дернулся. Мощная лапа Грэйбека сжалась на его плече сильнее.
— Как и всегда, гриффиндорцу, которому в подкорку вбили верность Премудрому и Пресветлому проще отрицать правду, чем поверить в нее, — скучающим тоном произнесла Беллатрис. — А что ты скажешь, умненькая грязнокровка, так предусмотрительно не смеющая без спросу открывать свой маленький ротик?
— Слугам Темного Лорда верить нельзя, — дрожащим голосом сказал девочка.
— И эта туда же… Неужели вам так быстро и легко прививают эту всепоглощающую любовь к Дамблдору? Ведь ты еще только третий курс окончила, крошка! — при слове «крошка» женщина сильнее сдавила горло гриффиндорки. — Впрочем, это вопрос предпочтений. Некоторым проще проживать свою жизнь согласно заученным схемам и сверяться лишь с мнением общества…. Я заметила, как ты поморщился, Гарри. Неправда ли, Слизерин дает более широкие взгляды на происходящее? Вот, например, ты знал, что мистер Флинт и мои дороги деточки Катрин и Дерек вовсе не такие уж белые и пушистые. Но, почему-то, не побежал их сдавать преподавателям.
— Гадкий, мерзкий выродок… — выплюнул Блэк.
— Руди, будь так добр — я не желаю тратить силы на него, — Беллатрис повелительно махнула своему мужу, обеспечивая тем самым Сириусу новый раунд пыток в исполнении Рудольфуса.
— Так вот, Гарри, ты ведь никому ничего докладывать не стал, с чего бы? Еще интереснее для меня было узнать, что на первом году своей учебы ты даже помогал нашему Господину добраться до Камня. Правда потом поступил как скверный и невоспитанный мальчишка, предав его, хотя Маркус меня уверял, что все это для отвода глаз и ради того, дабы увести Философский Камень из-под носа Дамблдора. Флинт, знаешь ли, так долго меня убеждал в твоей полнейшей лояльности нам, выставляя все ваши глупые выходки под таким невероятно полезным для нас углом, что я даже невольно начала ему верить. Только его не на шутку обеспокоила твоя несговорчивость — серьезней надо быть, когда решается твоя судьба, малыш! Впрочем, Маркус взял на себя смелость решить за тебя, за что ты должен быть ему очень и очень благодарен Гарри.
— Я и благодарен, — буркнул Гарольд, титаническими усилиями воли сдерживая себя. — Невероятно и невообразимо ему признателен.
Беллатрис поцокала языком.
— А вот сарказм здесь неуместен. Впрочем, ты, наверное, уже устал слушать мою болтовню. Признаюсь, после десятка лет в одиночной камере и общения с дементорами даже года мало, чтобы прийти в себя и перестать выдавать на каждое слово длиннейшие монологи. Так вот, зачем я, собственно, затеяла весь этот разговор: тебя, скорее всего, очень беспокоит один существенный вопрос по поводу количества присутствующих здесь, верно? Скажем, тебя очень должно интересовать, чем же занята моя дочурка и ее будущий супруг. Ответ простой. Пока мы здесь сидим, они вдвоем уже должны были увести твоего брата из школы и добраться вместе с ним до хижины этого остолопа-лесничего, где их уже, наверное, встретил Уолден МакНейр. Естественно, твой друг-полувеликан уже давным-давно почивает мирным, если не сказать даже — вечным сном….
— Для МакНейра нашелся официальный повод прибыть в замок? — спросил Гарри, потихоньку начиная себе представлять, что буквально у всех под носом провернули Пожиратели. Главное — не думать о Хагриде и о том, что о нем сказала эта проклятущая стерва… главное не думать об этом… не думать…
— Именно, мой дорогой. Ты не представляешь, как мы все были благодарны Драко за его неуклюжесть в обращении с гиппогрифом!
Сивый вдруг встрепенулся и повел носом. Его взгляд был направлен на лестницу.
— Так-так, кто же это там нас собрался навестить? Возможно, мой дорогой племянник?
— Именно он, тетя. Твой дорогой племянник, которому уже около года совесть покоя не дает, — раздался голос с лестницы. Облокотившись на перила, на верхней площадке стоял Малфой-младший, скучающим взглядом обводящий «театр военных действий» своей родственницы. На удивленно уставившегося на него Поттера, с радостью переведшего мысли в иное русло, Драко не обратил ни малейшего внимания.
— Что поделать, родной, что поделать. Да ты присаживайся, мы уже почти закончили с твоим другом обсуждать его планы на будущее, — Беллатрис сделала приглашающий жест в сторону пустующих стульев. — Нам очень повезло, что казнь гиппогрифа… ох, прощу прощения, — она сладко улыбнулась, — повторное рассмотрение дела назначено именно на сегодня. И очень удачно получилось, что уважаемый министр Фадж предпочел сразу же удалиться после вынесения приговора этой твари и… ее хозяину.
Гермиона всхлипнула.
— Какие же вы все чудовища! Как вы могли! Они же ни в чем не виноваты!..
— Умолкни, милочка, — оборвала ее Лестранж. — Этому жалкому гиппогрифу и никчемному великану-полукровке, прихвостню Дамблдора, оказана великая честь — погибнуть во имя исполнения наших планов по воскрешению Темного Лорда! А еще, если тебе интересно, дорогуша, нам очень помог Сивый, верный слуга Господина, согласившийся придти к нам на помощь по первому же зову. Эти наивные авроры были уверены, что он погиб во время облавы пять лет назад, но на самом деле они поймали Остроухого — бесполезную шавку, пытавшуюся убедить Совет Старейшин в том, что люди оборотням не враги. Авроры своими действиями сами себе вырыли яму — в предстоящей войне все стаи будут на нашей стороне! И вот представь какова же была наша радость, когда буквально год назад, узнав о моем, скажем так, освобождении, Фенрир сам нашел нас, изъявив сильнейшее желание помочь…. Совсем как в старые-добрые времена…. Итак, у вас обоих есть последний шанс доказать свою преданность нашему Господину, — она перевела взгляд с Гарольда на Малфоя. — Если вы с нами…
— Мы, пожалуй, тетя, сами по себе, — сухо прервал ее Драко, по его мнению, вполне удачно подгадавший момент, делая короткий взмах волшебной палочкой. — Stupefy! Accio, волшебные палочки Поттера и Грэйнджер!
Беллатрис, вынужденная дернуться в сторону от луча оглушающих чар, отпустила Гермиону. Та, не теряя времени даром, схватила брошенную ей Малфоем палочку, ухватила Гарольда за рукав и дернула его за собой в сторону лестницы.
Этой секунды хватило Люпину и Блэку, чтобы вырваться и схватить палочки. Теперь же их главной задачей было разобраться с Пожирателями и дать возможность детям сбежать. Сириус мгновенно сцепился со своей кузиной, не давая ей ни секунды, чтобы отвлечься на решивших сбежать Гарри и его подругу. Питер Питтегрю, замерев посреди комнаты, совершено растерялся и не знал, что ему делать.
— Поттер, Грэйнджер, брысь отсюда! Живо! — крикнул упирающемуся Гарри Малфой-младший, бросая ему его палочку. — Я тут сам управлюсь!
— Дурак, — Рудольфус, коротко размахнувшись, влепил Малфою пощечину. — Сломал весь план! Грэйбек!
В громком рыке оборотня послышалось торжество. Одним ударом отшвырнув в сторону Люпина, попытавшегося преградить ему путь, и со звериной легкостью увернувшись от лучей проклятий, он перемахнул через Питтегрю и рванул следом за Гарри и Гермионой. Поттер, всегда доверявший своим инстинктам, резко сбил девочку с лестницы и вместе с ней буквально кубарем скатился вниз. Это их спасло от неблаговидной перспективы быть раздавленными. Визжащую хижину сильно тряхнуло от удара мощной трехсотфунтовой туши Фенрира, впечатавшейся по инерции в стену над лестницей на первый этаж. Гарольд, прихватив почти переставшую соображать Гермиону, готовую столбом замереть на месте, не теряя времени даром, прыгнул в ход к Гремучей иве. По крайней мере, у них была возможность успеть выбраться наружу раньше Сивого — для него проход был очень узок, и выбираться ему будет сложно.
По земляному коридору они неслись сломя голову, слыша только бешеный стук собственных сердец и рев Фенрира, как нельзя лучше гнавший вперед. Оборотень оказался вовсе не такой неповоротливой тушей, каким представлял его Поттер. Грэйбек несся за ними, неожиданно ловко для своих габаритов вписываясь в узкий лаз. Наружу они выбрались с минимальным отрывом друг от друга. На руку Сивому сыграла еще одна неожиданность. Впрочем, ничего неожиданного в том, что почти перед самым носом беглецов хлестнула ветвями Гремучая ива, не было.
