— Какой я тебе «Рончик»? — взбеленился Уизли.
— А с кем ты на Святочный Бал идешь? — спросила Забини, заинтересованно заглядывая ему в лицо.
— Ни с кем. Я на Бал вообще не иду, — вяло «отбрыкнулся» от нее Рональд, не готовый к такой резкой перемене темы.
— Что это значит? — нахмурилась Блэйз. — Так дело не пойдет! Уизлик, ты позоришь весь Слизерин! А ну-ка идем! — еще сильнее вцепившись в его плечо, она поволокла Рона в Большой Зал.
Малфой, слегка поотстав, с большим для себя интересом обмозговывал наличие у его невесты недюжинных ораторских с психологических данных. То, как Блэйз запудрила мозги Рону, махом сменила тему и избавила их от наступающей на самые пятки междоусобной разборки, не просто восхищало. Скрытые для обычного глаза способности мисс Забини, да еще и так умело использованные, приводили едва ли не в священный трепет.
Еще раз убедившись, что его родители никогда не были простофилями и идиотами, Драко Малфой направился в Большой Зал — наблюдать второй акт комедии под названием «снаряди Уизлика на Бал».
За время недолгого отсутствия в их компании Малфоя-младшего, Блэйз уже успела отволочь Рональда к Слизеринскому столу, откуда, как со стратегической оборонной точки, указывала ему в сторону когтевранок. Уизли делал кислую мину и отрицательно мотал головой, отнекиваясь всеми силами. Как выяснилось позже, он уже успел пересказать в конце заболтавшей его Блэйз и свою трагичную историю отвергнутого воздыхателя, и свои новые, особенно трагичные и самобичевательные взгляды на жизнь, и даже новую политику однолюбства. Малфой, услышав о последнем, особенно громко и недоверчиво хмыкнул, из-за его заработал откровенно ненавидящий взгляд Рональда и кулак под ребра от Блэйз.
— Значит, говоришь, в первый же день сунулся к своей Чжоу Чанг, а она тебя отвергла? — ехидно начал Драко, отсаживаясь на всякий случай подальше от совей будущей супруги. — На Диггори променяла?
У Рона разве что пар из мгновенно побуревших ушей не пошел.
— Вот и ну ее, эту Чанг, к мантикорам, — ласково пробормотала Блэйз, одергивая гневно засопевшего Рональда. — Мы тебя, Рончик, используем в сугубо гуманных и общественно-слизеринско полезных целях…
— Что? — он аж подскочил на скамейке от неожиданности. — Я же сказал, что никуда не…
— Пойдешь-пойдешь, — совсем ласковым тоном уверила его Забини. — Видишь, во-он там сидит девочка с журналом?
— Где? — невольно заинтересовался Уизли.
— Не туда смотришь, — недовольно буркнула Блэйз и, прихватив своими наманикюренными пальчиками Ронов подбородок, развернула в его голову сторону левого края когтевранского стола.
— Лунатичка, что ли? — сразу опешил он.
— Кому и «Лунатичка», а тебе — Луна Агнесса Лавгуд, понял? Ты сейчас пойдешь к ней и пригласишь на Бал.
— Что? Блэйз, да ты совсем с ума сошла? — Рон вскочил с места и тут же получил ускоряюще-направляющий тычок в спину.
— Ее папаша — редактор «Придиры», — доходчиво пояснила та. — И нам надо с ним обязательно заиметь какие-нибудь контакты. Так что давай, вперед.
— Далась тебе эта «Придира»… — Драко закатил глаза.
— Ты просто не знаешь, что в ней иногда печатают, — на редкость серьезным тоном сказла ему Блэйз. — Уизлик, не тормози. Отнекиваться бесполезно.
— Ага! Так вы все уже тут! — довольно улыбаясь, к ним от дверей бодро затрусил Поттер.
— Гарри! — сразу встрепенулся Рональд. — Я тут хотел…
— Потом, — бесцеремонно прервал его тот. Рон нахмурился. — Блэйз, мне нужна твоя помощь, как квалифицированного специалиста.
— Все что угодно, — она буквально на глазах расцвела.
— Мне нужна приличная мантия на Святочный Бал. Очень приличная.
Забини загадочно улыбнулась.
— Будет сделано, — сказала она и еще раз хорошенько подопнула замешкавшегося Рональда в сторону когтевранского стола.
* * *
С объявлением даты экзамена по ЗоТИ Снейп тянул до последнего момента, выматывая тем самым и без того расшатанные нервы своих учеников. Кое у кого сдача материалов по «Защите» успела стать постоянно повторяющимся ночным кошмаром, когда Мастер зелий наконец-то огласил свое решение: прямо рождественским утром, в половине девятого (что было еще до завтрака, по случаю праздника и утренних сонных дел передвинутого на более позднее время), всем собраться у него в кабинете. Те, кто не успеют до десяти часов ему все сдать, автоматически приравниваются к несдавшим и отправляются гулять восвояси. И не на Бал. Так что в их же интересах полностью уложиться в полтора часа и обойтись безо всяких там фокусов.
Сначала никто ничего не понял, и четвертый курс Слизерина просто-напросто впал в ступор. Затем контролируемый ступор перетек в неконтролируемое же зверство. Параллельно с обмозговыванием новостей в виде ранней побудки в священное для сна, в общем-то, рождественское утро и нервотрепки со сдачей, успели крупно поцапаться с гриффиндорцами. В числе пострадавших оказалась и Гермиона Грэйнджер, сунувшаяся, естественно, разруливать ситуацию. Реакция на это Гарольда была весьма предсказуема: он поднял дикий скандал и пообещал прикрыть к Мерлиновой бабушке все дополнительные занятия по Защите от Темных Сил. Успокаивали и умасливали всем факультетом. А потом связали и уволокли в Выручай-Комнату — готовиться к сдаче Снейпу материала всего первого семестра.
По мере приближения «дня икс» нервность и напряженность слизеринцев-четверокурсников все возрастала и возрастала. Дошло дело уже до того, что начали огрызаться на своих же старшекурсников, что обычно приводило к кратковременным дуэлям воспитательно-нравоучительного толка и очередному разносу гостиной.
Рон Уизли во всем этом безобразии принимал активнейшее участие: бегал вместе со всеми, орал, вопил, размахивал палочкой и всеми силами демонстрировал свою приобщенность к большому слизеринскому делу нервоматания. С чего он так ударился в объяснения в любви всей общественности, оставалось большой тайной. Как и то, что именно ему сказал Северус Снейп, и каким именно образом это «что-то» заставило раскисшего Рональда взять себя в руки. На вид он снова казался совершенно нормальным и адекватным человеком, ничем не напоминая окружающим о своей самобичивательно-мазохистической вспышке совестливости. А еще Рон почему-то остерегался соваться к Гарольду с давно уже его мучающим желанием прояснить некоторые моменты их минувшей беседы. К чести Поттера надо сказать, что он тоже очень ловко уворачивался от обсуждения всякого рода скользких тем и не давал своему другу даже повода лишний раз род раскрыть на тему чьей-то моральной ориентации.
…Ночь перед экзаменом выдалась бурная: почти до самого утра четвертый курс просидел в гостиной, пытаясь впихнуть в свои многострадальные опухшие головы уже не лезущую в них информацию. От этого, соответственно, образовывалась дикая мешанина из знаний. Практически никто спать так и не лег: как-то позабыли, что Святочный Бал, как и любое «культурное мероприятие», закончится глубоко заполночь, а это значит, что выспаться никто не даст еще как минимум сутки. С кухни, у домовиков, при посильной помощи Добби уволокли самопомешивающийся котел, в котором самопалом варили кофе на весь курс. Причем каждый раз все более и более крепкий. Плевались, но, зная, что без жертв в этот раз не обойтись, терпели. На праздничный завтрак, организованный для особо желающих поесть с утреца, отправились единицы. И их же потом, заснувших лицами в своих тарелках, пришлось отволакивать обратно в гостиную (а то и прямо к Снейпу — за неимением времени) и будить самыми радикальными методами.
Очень долго (и местами даже весьма мучительно) собирались около кабинета зельеварения. Согласно данным разведки, их гениальнейший и добрейший декан уже наличествовал внутри и проверял чьи-то сочинения. Добрых полчаса от своего же уже времени мялись в коридоре — никто не хотел входить первым. Зашли только тогда, когда уже сам Северус Снейп вышел к ним и спросил, долго ли будут топтаться у него под дверью. Толпой ввалились в класс и снова впали в ступор: Мастер зелий, вместо того, чтобы вернуться за свой стол пересел с кучей бумажек за заднюю парту.
