Почему же ты, такой храбрый, на последнем корабле? – ехидно подумала я.

– А мы не пропустим его?

– Его видели где-то здесь, а я знаю здесь все протоки... – неуверенно проговорил генерал. – Но если он и проскользнет, дьявол, в темноте мимо нас, то мимо поста на полуострове он черта с два пройдет без пароля, как мы только что прошли, – тихо усмехнулся он. – Сорок пушек и пятьдесят артиллеристов там, где река суживается – это чудесный сюрприз! Все просматривается, всего тридцать метров протоки в этом адском месте, никто не знает про пост – их всех на х...!

Я поежилась. Мы чуть только что не попали под кинжальный беспощадный огонь. Как я могла забыть про это место!

Ведь каждую страну, где я бывала, я знала, как свои пять пальцев, специально исходив и исплавав ее всю вдоль и поперек до операции, чтоб иметь возможность удирать нормально. Не говоря о том, что все карты я не просто запоминала с первого раза, а была так натренирована, что воспринимала их как руководство к действию, реальное место, будто я там была уже неким образом – то есть удирая я автоматически уже поворачивала в нужном месте, просто ЗНАЯ, что там дальше, а не ПОМНЯ это... Как если б я действительно побывала там наяву, а не знала это по карте и побывала в воображении.

Но, видимо, навык, если его долго не использовать, атрофируется, если не пользуешься постоянно. Эти несколько сладких месяцев в Англии, где тишь да гладь, сделали из меня идиотку. А не служанку, как хотел отец!

– А если они пройдут здесь, их ждут два неприятных сюрприза ниже, от которых они на своем корабле никак не увернутся! – злорадно сказал адмирал.

– Где, ваше превосходительство? – подхалимски спросила я голосом его собеседника. Подражание голосу любого человека – это вообще один из самых первых навыков, который ставят любому шпиону. Не говоря уже о полном следовании всем привычкам, особенностям движения, речи, поведения – меня учили с одного взгляда и простого короткого наблюдения тут же входить в образ и тут же продолжать играть человека. А для этого нужна адская отточенная до безумия и специально тренированная наблюдательность, ибо нужно не просто знать, какие мелочи и особенности походки и движений замечать, но и уметь это делать почти бессознательно, просто поглядев на человека.

– В Хайгане на косе и через три километра на выступе Рога, там затоплен корабль, и он напорется на него, если не знает прохода и руководствуется теми картами, которыми они плыли сюда, ты же сам топил и ставил пушки, льстец... – механически ответил адмирал, и тут до него дошло, что голос явно не оттуда.

– Что за черт? – ошеломленно спросил он.

– Кто это сказал? – выплюнул сбоку его растерянный собеседник. Но было поздно. Я кивнула телохранителям на воду, и они, привычно повинуясь приказу, уже беззвучно нырнули в воду, как всегда повинуясь моему плану битвы.

Адмирал хотел закричать.

Поздно. Мой нож уже вошел в грудь адмирала по рукоятку, легко брошенный на такое расстояние, а его собеседник завалился с ножом в шее, брошенным мной с другой руки. Сначала командование.

Отец, подхватив оставленный китайцем на берегу арбалет, бесшумно застрелил рулевого.

В четыре ружья тремя залпами мы сняли появившихся на палубе солдат, быстро меняя ружья. Я ждала, что каждую минуту на проплывшем мимо нас корабле рявкнут пушки, но там вдруг вспыхнула какая-то заваруха. Потом выскочили еще какие-то люди, и мы сняли еще десяток. А потом все стихло. Корабль, как летучий голландец, проплыл и не вернулся.

А потом с корабля послышался тихий характерный свист.

– Поехали на корабль, – весело скомандовала я своим. – Транспорт готов.

Только от того, что я была устала, я не сообразила, какая это глупая авантюра. Ведь одиннадцать кораблей ушли вперед и никуда не делись, но я тогда об этом не думала. Очень быстро на лодке я была возле корабля и хотела плыть вниз.

– В рубашке ты родилась, – сказал мне китаец, устало, вытянув меня за руки на палубу. – Такой корабль взяли, и ни одной потери. Так, царапины... Никто и не заподозрил, что мы уже на корабле, все сосредоточились на той палубе, мы просто втихую вырезали их...

– И выстреляли... – пряча трубку с ядовитыми иголками, заявил индеец. – Они вылезали по одному на палубу из люка, и тут же умирали... – он деловито достал курительную трубку, равнодушно махнув ею на кучу трупов. – Никогда такой удачи не видел, ты просто Бог войны, Лу... Откуда ты знала, что они не заподозрят присутствия чужого на палубе?

Я промолчала. Я обычно интуитивно выбирала лучшее решение и не думала. Не скажу даже, чем руководствовалась. Но, обычно оказывалось, что там была слабина врага. И, потом, это был адмиральский корабль, а они не привыкли вступать в бой, судя по этому адмиралу.

Мари к этому времени оббежала и осмотрела полностью заряженные пушки, которых был на этом корабле явно переизбыток. И облазила корабль, выяснив, где здесь находится арсенал и порох, пока я заставила переставить паруса индейца с китайцем и отца с мамой.

– Они так ни разу и не выстрелили! – презрительно сплюнула Мари с выражением высшего неуважения.

– Ну, так сейчас тебе придется это сделать! Все к пушкам! – выругалась я голосом адмирала, заметив, как из-за излучины спереди выплыл вернувшийся один из кораблей, почти налетев на нас борт к борту, почти вплотную. Я не успела уйти.

– В чем дело, адмирал?! – раздался оттуда спокойный голос, явно успокоенный «моим» узнаваемым адмиральским голосом. – В кого вы стреляли из мушкетов? Вы нашли шлюп?

В это время мы стали почти борт к борту и пушки нашего левого борта изрыгнули пламя. Это страшное зрелище, когда столько орудий бьют по кораблю практически в упор. Я даже заметила, как Мари с факелом пробежала по кораблю, зажигая пушки, у которых не было канониров.

Несчастный вражеский корабль, так неосмотрительно столкнувшийся с нами почти впритык, разнесло в клочья. Все живое было просто смыто с их палубы той частью пушек, что была заряжена картечью. Кораблик шатнулся в противоположную сторону от такого удара, а потом резко качнулся обратно и зачерпнул пробоинами воды. Мари в это время развернула носовую пушечку нашего корабля, заряженную картечью, и смела с их палубы вдоль нее все уцелевшее живое, выскочившее из трюмов. Они даже не успели выстрелить с этого борта, ибо корабль накренился и пушки смотрели уже в воду. Впрочем, и выстрел Мари был уже не нужен, ибо корабль, зачерпнув пробоинами воды, еще раз качнулся, как маятник, и перевернулся, чуть не задев нас мачтой. На счастье, она треснула и переломилась о наш борт, и он скрылся под водой еще до того, как из-за поворота выплыл следующий.

Я глухо выругалась.

Нас как раз развернуло к этому кораблю другим, заряженным бортом.

Мы выстрелили в упор, не дожидаясь, пока они сообразят, что к чему.

Но этот корабль не затонул, а вдруг словно засветился на мгновение изнутри светом, а потом взорвался, разлетевшись в клочья.

– Я попала в пороховой погреб, – неловко улыбаясь пересохшими потрескавшимися от жара пушек губами, сказала вслух Мари, с удивлением глядя на место, где кружились обломки досок. – Будь он чуть ближе, и мы взорвались бы тоже к черту...

– Немедленно покидаем корабль, у удачи есть предел, – скомандовала я, заметив, как из-за излучины показываются сразу два корабля. – Мы не успеем второй раз зарядить пушки, а сейчас мы еще можем уйти... Нам не нужны их смерти, это не задание...

– Ты недооценила, насколько я хороший бомбардир...– сказала Мари, наблюдая, как суетятся китаец, индеец и отец, заряжая пушки. – Я уже знаю, где у них пороховой погреб, ты же сама обратила внимание, что все корабли одинаковой конструкции. А они в темноте нас плохо видят... Не все, как ты, так не выносят грома! – ехидно поддела меня сестренка.

Она подошла к одной из пушек и долго целилась. А потом неожиданно быстро выстрелила. С расстояния, почти в два раза превышающего обычное расстояние прицельной стрельбы для таких пушек.