– Но хоть один оппозиционер остался? – сквозь слезы выдавила я.

– К сожалению, нет... Потерявшего сознание от ужаса толстяка унесли слуги, а трупы убрала прислуга... Епископ сказал в церкви, что это божья кара постигла людей, ибо не может натворить такого смирная животина... Говорят, в коня вселился бес, и его торжественно трижды изгнали... Другие говорят, что это Бог послал бич Божий в защиту короля, и не дают убивать бедную лошадку... Но оппозиции как таковой в стране больше нет.

Я облегченно вздохнула.

– Да уж, развлеклись мальчики... – сказала я. – Как мама им попку не набила! Они втайне от родителей сработали?

– Так что, нам и ехать не надо? – обрадовалась Мари.

– Да нет, это принц думал, что устранил угрозу, задохлик хитрый, а на самом деле, по моим данным, заговор продолжается, будто и не погибли основные смутьяны англичане. Кто-то мутит воду среди криминальных элементов, причем, что странно, сразу с очень, очень, очень многих сторон. Потому и требуется ваша помощь – обычного одного двух человек легко было бы вычислить!

– Хорошо хоть лошадка жива! – весело проговорила я. – А вашу жирную кобру и видеть не хочу в глаза и не встречаться никогда.

– Всем повезло, что такое количество убийств просто невероятно для коня, да еще и глазами все всё видели своими, потому никто на принца и не думает... Божья кара и только... – он вздохнул. – Это после того, как бандитов поубивали, теперь все возможно...

Я только покивала, сидя на полу за стенкой и держась за болящую голову.

– Говорят, что Берсерк в Лондоне, перекинулся конем, оборотень, и это он поубивал глупцов по воле принца, – вдруг тихо ляпнул министр. – Они теперь и на конях не ездят...

Я, естественно испугалась.

– Ехать в этот Лондон... Где такое творится! Я боюсь! – говорю я.

Я даже задрожала так, чтоб стенка затряслась.

В общем, они с отцом там развлекались, выясняя подробности, шифры, связных...

– Пока Лу не вернется в форму, мы наверх не вылезем! – однозначно отказался отец. – Чтоб там не случилось, бунту придется ждать... Но...

– Но, я вижу, тебя еще что-то волнует?

Отец долго молчал.

– Дочери выросли, – наконец, решился он.

Министр замолчал что-то.

– Дочери выросли, такое дело, – повторил отец нерешительно, – вы не обижайтесь, они уже формой леди, а Мари уже восемнадцать стукнуло... – отец тяжело вздохнул. – Даже Лу, хоть она и шкет, все трудней загримировать мальчиком – талия не позволяет, как она полотенцами не пережимает грудь... Да и не ребенок уже, все заглядываются, уже пятнадцатый... Так что, я даже не знаю, но они выходят в отставку по возрасту... – отец задумался. – Пора подумать и о правилах поведения леди, их поведение теперь будет их компрометировать, англичане с подозрением относятся к таким шуткам леди, а ведь они красавицы...

Министр, наконец, ахнул.

– Да вы что! Совсем из головы вылетело! Да я тут же женюсь на Мари! Понять не могу, как я про это мог забыть...

Он засуетился, а я подозрительно оживилась.

– Да, я понимаю, – быстро говорил министр, – девочек скомпрометировала служба, значит, министру и исправлять все... – он широко улыбнулся. – Как только вы приедете в Англию, мы и поженимся – лично получу разрешение! Я понял, в качестве моей жены Мари будет обладать большей свободой шпионской деятельности, чем юная девушка, которой все запрещено и все компрометирует!!! – радостно воскликнул он.

Мари растерялась.

– Я и на Лу тоже могу жениться! – не успокоился министр, упираясь, когда отец его выпроваживал прочь.

 – Вы слишком долго были в исламских странах, сэр! – корректно, но твердо заявил отец, пытаясь привести того в чувство. – А это вредно, сэр!

– Но у меня самые честные и хорошие намерения...

– Сэр!!!

– Но мои намерения...

– Сэр!!!!

– Но я хочу...

– Сэр!!!!! – рявкнул папа. – Все хотят, но не у всех это получается!!! Молодым легче, нам, старшим, пора думать о Боге... – он вздохнул. – Это очень помогает!

– Сэр!!!

Мы с Мари хихикали за стеной.

– Чего смеешься, сегодня же это тебе выходить замуж! – смеясь, толкнула я Мари.

– Угу, я старшая сестра, значит, ты меня послушаешься, и сама пойдешь первой!

– Но мне пятнадцать лет, я еще ребенок, никакого ребенка не скомпрометирует баловство, и ты должна заслонить меня своей уже большой грудью! – обиделась я.

 На этой стадии вопроса возникла из ничего мама, и было очень больно. Обеим. Мари увели.

Судя по звукам за стеной, Мари, рассмотрев претендента, который якобы ее скомпрометировал, высказала ему все, что думала. А думала она очень трудно. Нет воспитания. Один лондонский кокни, никаких высоких мыслей.

– Я женюсь на том, на ком захочу, и мне глубоко плевать, что думает об этом английский свет!

– Английский свет на это очень сурового мнения! – возразил министр.

– Все зависит, с какой точки зрения смотреть! – заявила в стенку я. – С высоты или из глубины... – я философски протянула, то есть глубокомысленно рассуждала вслух. – С точки зрения того приданного, которое я выделю за ней, любые холмики ее безумства окажутся мелкими ничтожными изменениями рельефа... А то, что сестра сумасшедшая и убивает того, кто с ней рядом, когда испугается ночью, и вопит павианом по ночам, вообще никого не тронет, вот увидите, министр, посчитают милой эксцентричностью...

Почему-то министр вдруг передумал жениться. Как ему не говорили, что это шутка. И как не рвалась Мари меня убить, поломав стену с криком «Кия», прямо на глазах у ошеломленного министра.

– Нет-нет, я пошутил... – отступал, выставив руки, он, затравленно смотря на невесту.

Его старые руки дрожали, а немолодое лицо слегка исказилось. Лицо типичного аристократа: узкий нос, средний рот, узкие сжатые губы, тонкие уши, слегка сжатые элегантные глаза с морщинами. На голове был кудрявый парик.

Мне в отверстие от вылетевшего кирпича одним глазом было видно, как он отступал, выставив впереди лицом к Мари стул. И очень соглашался с Мари, когда она говорила, «да вы что, я же только хотела наказать оклеветавшую меня мерзавку-сестренку».

– Да-да, я все понимаю, полностью согласен... Полностью!!!! – истерически выкрикнул он, когда Мари попыталась приблизиться. – Вы нормальная, нормальная!!!!!!!

Недоуменная Мари медленно приближалась, желая взять его за руку и разъяснить недоразумение. Но бедный министр, непонятно только, что с ним случилось, вдруг развернулся и ринулся прочь, зачем-то прижав обеими руками к заднице стул четырьмя ножками назад. Чтоб сзади с тылу не напали, когда он убегал.

Мари растеряно смотрела на эту картину, а я умирала у себя в комнатке. Естественно от болезни. Мне стало плохо. Чего же еще. Растерянные слуги с изумлением смотрели на промчавшегося мелкими шажками министра, тщательно державшего свой четырехрогий хвост и лихорадочно все поправлявшего его на бегу.

Китаец стоял, заложив от удивления пальцы в рот. И громко свистел.

Министр так и запрыгнул, как зайчик, в карету, на двух ножках, вместе со стулом, не выпустив его сзади из рук. И не давая себя остановить и запугать папá, который убеждал его, что все объяснит. Мари нормальная.

– Подробности письмом! – заорал министр, лихорадочно держа дверь и вопя кучеру, чтоб делал «Н-н-но!!!». И сам скача в карете козликом, от нетерпения, чтоб кучер лучше сообразил, что ему делать.

Папа тщетно бежал за каретой, жалобно закидывая голову к верху.

Увы, увы, человек был не прав.

– Вы вышли в отставку сэр!!!!!!!!

Глава 24

Отставка по английски (Мы печальны)

В общем, вы понимаете, как все они на меня смотрели, когда вернулись и сели вокруг на мою постель. Мари вообще заявила, что я украла у нее жениха. И даже не помогало, что я с помощью двух свидетелей подтвердила, что он сам убежал!