– У каждого свои недостатки... – мрачно сказала я, деловито похлопывая по выпятившемуся животику... И добавила, пристально глядя на деликатесы, которых еще не пробовала. – Хорошо, но мало!

Я попыталась протянуть руку к очередному торту, но получила по пальцам веером.

– Хорошенького понемножку! – мрачно сказала королева, оглядев гору пустых тарелок, которая почти заслоняла меня, будто Алтайским хребтом.

– Когда мы с ней бродяжничали на одном задании... – хихикнула Мари, – то, оказавшись без денег, она сжирала на спор молоденького барашка, и еще и получала за это деньги, чтобы накормить меня...

– Никуда она больше не пойдет! – побледнев, ударила по столу королева. – Я содрогаюсь от ужаса, когда думаю, что с тобой могло там случиться среди этих бандитов и всякого портового люда...

– Служба, мам! – весело ответила я. – Придется смириться!

Королева хотела что-то сказать, а потом прикусила язык, умоляюще глядя на маму.

Мама почесала голову.

– Вши здесь подхватила? – сообразила я.

В общем, вы понимаете, как на меня смотрели. И, главное – за что!?! За мою заботу о здоровье!?!

Вошедший офицер отрапортовал, что замок полностью обследован, очищен от банд, бандиты уничтожены... Причем армия снаружи уничтожила уже свыше десятка пробовавших проникнуть сюда банд. Королева потерла руки. Кто-то пустил слухи, что за убийство девочки и короля дадут миллион и дворянство, и солдаты не успевают расстреливать и вешать – вся городская сволочь сама идет в руки в лес, думая, что армия в бунте. Уже убито несколько тысяч бандитов, воров, убийц... Их ласково встречают... Королева опять потерла руки.

– Старший принц и генерал решили, – доложил офицер, – что это бунт, и взялись его подавлять. И что чтобы пресечь бунт армия оцепила самые бандитские лондонские кварталы и уничтожает всех бандитов подряд.

Тем более, странным образом у старшего принца вдруг появились откуда-то списки всех подозрительных элементов, связанных с бандитами и криминалом... Оказывается уже десять лет их делали его филеры, что считалось шуткой и баловством пьяного принца, на которую и на которые (списки) никто не обращал внимания. Ибо никому ничего не было, и он ничего не предпринимал раньше; и бандиты сами почитали даже за честь внести себя в такой классный список как классную шутку... А сейчас армия под шумок уничтожала бунтовщиков, независимо были ли это скупщики краденого, воришки, перекупщики, бандиты, дуэлянты, убийцы, изменники, грабители или взломщики...

– Ничего себе братишка... – буркнула, похолодев, я.

– Вы с ним одной крови! – хихикнула, толкнув меня в бок Мари. – Я сразу догадалась! Сразу видно, что оба, – она больно ткнула меня пальцем, – мерзавцы!

Я попыталась поймать негодяйку. В этом мне помогал Джекки.

– Можно было безошибочно вычислить твою родню по этому, как я не догадалась?! – укоризненно покачала она головой, отпрыгивая.

Напрасно она это сделала – королева просто элегантно подставила ей ножку, когда она пробегала мимо. Совершенно очевидно – Мари такой пакости не ожидала, и, через секунду я уже сидела на ругающейся по поводу одной крови сестре, хохоча во все горло.

– Всегда была уверена, что ты самой что ни на есть королевской крови! – нахально заявила Мари, несмотря на то, что была в побежденном положении. – Только вот Джекки один явно подкидыш, потому что не тянет на негодяя...

Я сделала ей бо-бо.

– Ууууу!!! – взвыла Мари.

– Вы изучаете геральдику? – с любопытством спросила я.

– Я ошиблась!!!

– Хорошо признавать свои ошибки! – довольно сказала я, заламывая ей руку.

– Я все поняла, Джекки тоже королевской крови! – завопила Мари. – Удивительный мерзавец!!! – заискивающе закричала она.

Я еще глубже провела на ней генеалогические исследования.

– Он еще маааенькиии!!!! – завопила отчаянно она. – Из него еще вырааастет настоящая гадюка!!!! Он еще покааажет королевскую кровь, я ошиблась!!!!

Нельзя сказать, что Джеки, как и королева, был доволен результатами моих для него стараний. А ведь я так для семьи старалась!

– Вот видишь, – добродушно похлопала я Джекки по плечу, – она уже признала в тебе королевскую кровь! Еще немного усилий, и другие тоже признают...

Джекки кажется нахохлился.

Не знаю даже, что было бы со мной (может, меня даже б отругали!), если б снова не вошел офицер и не доложил, что армией задержана толпа приблизительно в восемьдесят тысяч мародеров всякого сброда почти с половины Англии...

Королева опять потерла руки.

– И куда их посадить? – ехидно спросила я.

– Зачем трупы садить?! – растерялся офицер. Он, похоже, думал, что из них ничего не вырастет, сколько не сади. – Они и так лежат в карьере...

Я смущенно отвернулась.

– На нет и суда нет... – пробормотала я. – Но дорога хоть свободна?

– На тысячи километров! – бодро и радостно отрапортовал офицер. – Никого нет!!

Я точно так же смотрела на услужливого идиота.

– А в Англии? – осторожно спросила я.

– И в Англии нет! – радостно отрапортовал он.

Не знаю почему, но есть мне сразу перехотелось.

Джекки нервно всхлипнул.

– Успокойтесь, дети! – недовольно сказала королева-мама. – Он вас обманул! Он не тот, за кого себя выдает!

Я с интересом и сомнением посмотрела на него.

– Это фокусник! – поспешно сказала королева в ответ на мой взгляд. – Переодетый дед мороз, он пришел нас развлекать!

Действительно, я посмотрела, офицер выглядел как-то странно. Глаза закатывались, зубки стучали.

– Чего ж вы не поете? – недоуменно сказала королева.

Приказ королевы – закон.

Тот, закрыв глаза и отчаянно закусив губы, запел что-то на мотив Лили Марлен. Славная девица, в общем, с капитаном и командой была, три бочки рому, три мертвеца и читта дрицца... Очень славная девица...

Королева слишком поздно уловила, о чем пел бравый дед мороз, и спохватилась не сразу (я подозреваю, он других песен, менее солдатских, не знал)... Но я-то сразу поняла, что речь идет обо мне, и смущенно отвернулась...

Мама спохватилась только тогда, когда мы с Мари и Джекки уже благополучно лежали на полу и тихо умирали.

Сообща они выставили голосистого певца за дверь, но он все-таки успел пропеть нам последнюю фразу, и по щекам у меня потекли слезы. А они, потом, все вместе, занялись нами с Мари, почему-то намекая, что в нашем воспитании имеются вопиющие пробелы.

Действительно, этой песни я еще не знала. Я так и сказала. И что волноваться не надо, я знаю еще лучше, и могу спеть. И даже напела. И еще сказала, что вообще переживать не надо, я запоминаю с первого раза, потому могу спеть эту песню в любом обществе, если надо...

Они опять рассердились.

Я не поняла, почему, и спела им первый куплет.

Читта-дрицца.

Королева до того рассердилась, что стала таскать меня за волосы. С разных сторон. С одной мама, с другой королева, и Логан бил сверху.

Я растерялась и поняла, что в моем исполнении что-то не так. И, не соображая от боли, что делать, спела второй уже с чувством, а не механически, акцентируя и выделяя каждый момент.

Били и рвали мои волосы очень больно, дергая за косу, и я совсем перестала соображать. И тогда я сообразила – не выразительно, и третий куплет еще и сыграла им в лицах, вложив туда всю страсть и проиллюстрировав жестами.

Били меня все вместе. Даже Джекки, которого никто не бил, ибо он умирал сам. Еще и рыдал при этом, мерзавец.

Все себя от боли в волосах я заорала, что не надо меня бить, я хорошая, я все сделаю и могу исполнить им по их желанию любую из тех тысяч матросских и кабацких песен, которую они захотят. Там есть даже лучше про матросских девочек. Вот так! Вот так – я спела!

– Не надо, не надо только дергать! – завопила отчаянно я.

– Да уж, спасибо, за то, что воспитали мне мою дочь! – уничтожающе глядя на маму, прошипела королева.

 Я поняла, что маму благодарят, и сделала ей книксен.