Он очень не жаловал эту страну, а я, признаться, очень плохо помнила японца. За исключением того искусства сражаться, что было вбито им в меня и было так же естественно, как основа личности, вроде родного языка, типа азбуки убивать и сражаться, так же естественно, как говорить на родном языке, и даже раньше этого...
– Неужели нельзя было понять, что с ребенком делают что-то не то? – недоуменно и яростно зло спросила королева, яростно схватив меня за руку, когда мама объяснила ей, что «ниндзя» – это тайный клановый наемный разведчик, которого воспитывают с младенчества. – Какой Джордж к черту разведчик!?
– Он думал, что тот просто обучает ребенка по-японски... – извинился за деда граф. – А я тем более – я думал, что так и было.
Все поперхнулись и хихикнули от неожиданности.
– Ну... это... что дед так и хотел обучать будущего дипломата... – поправился граф. – И что японец был при нем телохранителем... Кто же мог что-то заподозрить, тем более что японец любил Лу? Хотя я мог бы сообразить, что граф тогда послал бы японца на дело за бумагой, а не полез бы сам и получил пулю... – расстроено сказал он.
– Японци, они такие... – поспешно согласился китаец. И вздохнул. – Не понимай долг... Но, ручаюсь, мы сделали вашу дочь настоящей китаянкой! – радостно сказал он, справедливо понимая, что сделал хорошо и лучше китаянок и быть не может, так она и хотела! Мол, она не японка, успокойтесь, мы же были для этого... И не понял, почему королева злится.
– Она хороший индианка, снимай скальп вслепую... – согласился индеец. – Настоящий индейский скво!
– Так, я не поняла, а англичанкой ее сделать кто-то заботился!?! – вспылила королева.
– Настоящим английским разведчиком! – гордо сказал отец.
– Конечно, конечно! – поспешно закрыла отца от гнева королевы мама. – Я только и делала это! Настоящую леди и английскую девушку!
– Да, кстати, я подарил им твоего кота! – заметил король королеве, вспомнив. – Они так обрадовались!
Она побледнела.
– Китаец захотел сделать его в томатном соусе со специями, – доверчиво сказала ей я, облизываясь и вежливо поблагодарив, я же девочка воспитанная. И не понимая, почему король так делает (У! Гм! У!) мне мимикой и лицом. – Пальчики облизать можно! Надеюсь, это будет настоящий рождественский подарок!
– Так... – мрачно сказала королева. – Что вы еще приготовили?
Я спросила китайца, – что еще будет?
Он незамысловато ответил, что не успел, но может быстро сейчас приготовить любую из оставшихся гончих короля, если их еще не съели солдаты... На худой конец – львятинка из королевского зверинца, ибо даже солдаты не могли сожрать всех, что мы набили...
Королеву чуть не вывернуло.
– Так, это будет еда нашего лучшего повара! – хлопнула в ладоши она, мол, так и будет, и все тут. – Принесут королевскую рождественскую еду!
– А кто ее есть будет? – подозрительно спросила я, напрягшись.
Та удивленно посмотрела на помрачневших людей.
– Прошлый раз мое любимое блюдо оказалось отравлено, – помрачнел король. – Я дал попробовать твоему коту, и он почти умер... (Вполне понятная реакция.) Лу кто-то отравил... – продолжил он. – Мари пытались отравить... А Логану, китайцам и графу подсунули снотворное в моих собственных покоях... – мрачно проинформировал королеву он.
– Мы слышали от пытавших нас, как они удивлялись, почему Лу не берет яд и что она еще жива... – хмуро добавил Логан.
Королева выругалась и зло дернула забытого всеми преступника за веревку.
– Я больше не буду! – пролепетал он.
Его еще раз зло дернули.
– Я больше не буду! – еще раз пролепетал он, поняв, что от него, очевидно, требуют повторить.
– Мы все сейчас будем есть праздничные торты от лучших наших поваров! – безжалостно сказала королева. – Если я сейчас не решусь есть еду в своем доме, я уже никогда не решусь ее есть, как твои, Дженни, бандиты... Это как при падении с коня при обучении езде на лошади – упал, тут же подымайся и садись, иначе всю жизнь будешь бояться отравления! А он будет ее для нас всю пробовать!
– Но он вонючий и течет! Какой же торт с дерьмом? – возмутилась Мари.
– Ммм... – задумалась та, пнув человека.
А потом увидела Рихтера, шедшего с нами.
– О граф Рихтер! Не хотите ли поучаствовать в нашем рождественском обеде?
Все против воли мрачно хихикнули.
– Похоже, роль собачки становится его второй натурой... – хихикнула я, вспомнив маму и шашлыки. – Все его приглашают на праздник... Шашлыки предлагают, хозяйка насыпает ему первому полную тарелку каждого блюда и смотрит в рот... Попробуйте, говорит каждого... Везде почет и уважение...
– Ой, Рихтер извините... Моя дочь так плохо...
– Умеет притворяться... – закончила за нее я.
– Всегда говорит...
– Правду...
Королева почему-то покраснела, а граф Рихтер обиженно поспешил меня уверить, что профессия пробователя пищи при короле очень даже почетна. И вообще кто-то должен это делать, это почетное звание, на него лучшие люди назначаются...
– О! – сказала я, приоткрыв от удивления рот. – Так следовало давно назначить своих дорогих родственников!
Королева стала мрачной.
И рванула зло веревку...
– Не буду... – заплакал козел.
Она опять его с силой дернула, так что он упал.
– Не буду... – прошептал он.
– Не трогайте его!!! – вдруг раскричалась я как ребенок звонким напряженным голосом, топая ногами, будто это меня били, ощутив обиду, жалость, и уловив благодарный за заступничество обреченный взгляд дяди. И разревелась. – Это я виновата...
Непонятно почему всхлипывая, я рассказала, как столкнула его к крокодилам, после того как он пытался флиртовать и соблазнить королеву и жену своего родственника в моем виде, то есть приняв за нее. И вот из-за такой вот чепухи я и «упала» его в воду, не подозревая, что толкнула слабую душу к измене и мести... И в отместку он испортил мне бал, – сквозь слезы заявила я. – Это я виноват-та! Я даже не подозревала, что из-за моих глупых шуток можно пойти на убийство и измену родных! – рыдала я. – Я... я... этого не хоттеллла! Это просто слабая глупая душа, которую я спровоцировала из-за чепухи!
Мама встревожено переглядывалась с королевой и китайцем.
– Успокойся... – ласково говорила она.
– Но я же не знала... – неутешно рыдала я. – Я была плохая и шутила жестокие шутки и соблазнила малых сих... – Я просто тряслась от ощущения себя плохой и нехорошей девочкой, сделавшей что-то плохое и впервые понявшей, как нехорошо насмехаться над другими и чем могут обернуться невинные милые и хорошие шутки. – Я их, а они... они... испортили мне в отместку танцы!!!
Никто не знал, что со мной делать. Только король, внимательно выслушавший всю предысторию попытки соблазнения жены близким родственником, был уверен, что я поступила единственный раз плохо, когда сразу не скормила донжуана крокодилам.
– Насмешки это плохо! – выдавила я, рыдая на груди королевы и мамы одновременно.
– Иди мойся! – буркнула через мое плечо королева «дяде». – Будешь есть с нами!
– Милые мои! Родные! – не выдержал и разрыдался тот. – Хорошие...
В общем, был кошмар... Меня утешали. Посадили, поили, кормили вкусненьким. После того, как пробовали королева и мама, а до этого солдаты, не слишком-то печалившиеся своей ролью великомучеников и съедавших большую часть тортов и деликатесов, если их не успевали деликатно отобрать... По-моему, они чересчур прямо поняли свою роль, и, пока офицер не спохватился, большая часть деликатесов и редчайших изысканных вин была продегустирована до донышка, причем в бросковом порядке, будто это была стремительная атака и они спешили умереть за короля.
– Чтоб король не отравился! – заявил заплетающимся голосом сержант.
Они показали свое усердие и быструю готовность умереть за короля. Судя по той скорости, с которой они набросились на невиданные яства, а забота о здоровье короля достигла ужасающих патриотических размеров, ибо, невзирая на опасность, бутылки выдудливали на одном дыхании...