Вооргот мгновенно обернулся и ушел...
Я закричала внутри. Отчаянно, долго, невыносимо закричала, ничего не соображая. Но внешне губы молчали, и глаза только смотрели вслед.
А Вооргот побежал прочь, неожиданно рванув сильней. Сердце рвалось в клочья. Душа моя, честь, выстроенное мужество – все было взорвано – я рушилась как человек, хотя еще стояла и смотрела.
Боль. Такая боль, которой я никогда не знала. Это тянущее чувство непоправимости... Я пыталась не выдать ее и улыбаться. Я улыбаюсь. Я улыбаюсь. Я улыбаюсь. Только белые губы отражались в луже воды ярко белой полосой в лунном свете. Я улыбаюсь...
– Что с ним такое? – удивился Рихтер.
– Наверно, не все хотят в невесты профессиональную ниндзю и бойца, – медленно, очень медленно и чудовищно спокойно солнечно сказала я. Я улыбалась. Рихтер отшатнулся от этой моей улыбки. – Одно дело думать, что это у невесты хобби такое и она здорово дерется, а другое дело знать, что она – воин разведчик профессионал... – тихо проговорила я.
– О Господи, Лу, – вдруг побледнел Рихтер, видя, что я как-то стою и смотрю в пространство... и улыбаюсь, не слыша его. Все улыбаюсь. – Прости, я это не подумал...
Вдруг Рихтер оглянулся и увидел, что плита, через которую ушел Вооргот, медленно закрывается. Уже почти закрыта.
– Проклятье! – выругался он. – Я сейчас, иначе нам не пройти...
Он быстро бросился вверх по лестнице, еле успев юркнуть и протиснуться в щель.
Я так и стояла, ничего не видя.
Мама, видя, что я стою и смотрю в ту сторону и улыбаюсь, подошла с улыбкой ко мне, с лукавством спросив, что я такое ему сказала и почему так неподвижна. Заглянув в мои глаза, она закричала.
– Она сказала ему, что она Берсерк, а он развернулся и убежал... – тихим обрывающимся шепотом сказала ей Мари, отчаянно до боли сжав зубы и с ненавистью глядя ему вслед.
Мама крепко прижала меня к себе.
– Не стоит он тебя, Лу, – сквозь зубы сказала она.
Я не отвечала и, кажется, ничего не понимала.
– Если Лу умрет, – сквозь слезы выкрикнула Мари. – Ему недолго останется жить! Как я не распознала, что он ее не достоин!
– Ему и так недолго останется жить, – холодно сказал, поджав губы Логан. – Я не собираюсь прощать такие поступки с моей дочерью...
Я очнулась. Эти слова вырвали меня ненадолго. Все равно я не хотела причинять ему вред.
– Н-не надо, – тихо и обречено сказала я, механически смотря на стену. Все же найдя в себе силы вынырнуть из безумия и это сделать. Хоть это для него сделать.
– Бедная ты моя! – с тоской сказала мама. – Ну почему ты полюбила глупца, не оценившего тебя, маленькое сокровище!?!
Я оцепеневше смотрела сквозь нее, хоть и пыталась хохориться.
– Ну и не надо он тебе... – ласково сказала она, зарывшись в мои волосы. – Ты повзрослеешь, достигнешь восемнадцати лет и еще выйдешь замуж...
Я не выдержала и отчаянно разрыдалась.
– Я никогда не выйду замуж... Я мо... мо... монахиней стану, – прорыдала я.
– Поплачь, – облегченно сказала мама. – Горе внутри дает силу чувствам, но не надо сходить с ума...
Но она уже не знала, что это уже поздно – внутри я умирала... Душа медленно распадалась...
Глава 71
А вам подарок от короля
Мари обняла меня с другой стороны, гладя волосы.
У меня начались спазмы, и я стала терять контроль над собой, забившись.
Мама закричала, китайцы, Логан, кинулись ко мне.
Папá очнулся и заругался, пытаясь утихомирить маму.
– Доктор пообещал, что она умрет, – сквозь слезы сказала она ему.
– Без паники! – жестко и страшно властно сказал папá. – Все отойдите вон! Цень, попытайся ее спасти иглоукалыванием и шоком!
Цень холодно отодвинул всех рукой.
– Не мешать! – скомандовал он.
Логан тем временем пытался зажечь факелом громадный новенький факел, стоявший у входа. Единственно новенький из всего этого царства небытия. Краешком угасавшего сознания я еще заметила это и ощутила страшный укол боевого ощущения опасности вместе с запахом пороха, давно бросавшегося в ноздри. И выпрыгнула, как пружина, прямо с земли, страшным ударом сбив Логана к черту.
– Назаааад! – страшно в отчаянии закричала я, руками убивая пламя уже вспыхнувшего факела. – Нет!!! Назаад!!!!
Я обезумевше отчаянно кричала им: Быстрее вон!!! – пытаясь загасить прорывавшееся пламя.
Но они не понимали.
– Она сошла с ума, – сказала Мари и кинулась ко мне.
Я отбросила ее страшным ударом ноги влево под стену.
– Назад, Мари, уходите быстрее, там в нише порох! – отчаянно, просто безумно взмолилась к ним я.
Мое сердце любило их всех, и я не хотела, мучительно не хотела их терять.
Наконец, мне удалось вырвать этот факел и швырнуть его прочь, обнажив нишу, самой кинуться далеко ласточкой на землю, вне зоны взрыва, как только увидела, что они восприняли крик моей души и рванули в разные стороны со скоростью лошадей, будто им всадили в задницу по сто игл. Рванув и сама под стеной прочь как ужаленная, лишь до этого рукой на себя с силой опрокинув стоящий там, в нише, бочонок с порохом вниз на песок... Где-то очень далеко, даже на пределе моего слуха мне послышался лязг отворяемой клетки, но я тогда не обратила внимания и само собой не сказала об этом никому, последним толчком ноги в воздухе пытаясь направить бочонок с порохом в комнату номер тринадцать, подальше, прежде чем ринуться оттуда так, будто в заднице ускоритель...
Все это произошло мгновенно.
И кинулась вслед двум китайцам, тащившим папá.
В нише для факела что-то негромко бахнуло, сверкнув огнем...
Я ляпнулась на песок, призвав всех святых и закрыв голову руками.
Минуту я лежала так, прикрывая голову, пока подошедшая Мари не ткнула меня носком ботинка в ребра, со смехом встав надо мной:
– Вставай, трусишка, ничего не произошло...
Бочонок на песке остался цел. Маленький взрыв в нише чудом не достал до него. Если б не мой удар ногой...
– Если ничего не произошло, то сама туда и иди, – буркнула я, даже не попробовав подняться.
Мари наотрез отказалась туда идти, если я не пошла. Даже не двинулась с места.
– Что ж ты такая храбрая, пойди проверь... – радостно предложила ей я.
– Угу, – хмыкнула Мари. – И полетай клочьями над замком, если в той двести литровой бочке тлеет искра или ветерок случайно принесет ее сверху!
– Но тебе ж хочется! – недоуменно буркнула я.
– Это может вообще не порох, а масло для факела! – вызывающе буркнул подошедший капитан, презрительно глядя на меня.
Я промолчала, отойдя еще дальше.
Если у человека нет нюха на тлеющее дерево, то его ничего не спасет.
Все мои с интересом наблюдали за капитаном, который храбро направился туда.
И спокойно рассматривал бочонок и то, что внутри.
– Мари, там на бочонке фитиль, – сказала ей я. – Он снизу, так упало... Я не стала выяснять, насколько он уже длинный, потому что его могли подпалить раньше, перед нами... Позови дурака...
Она не стала звать, а, кинувшись туда, мгновенно перевернув бочонок, вырвав уже совсем коротенький фитиль и повалив капитана на землю в сторону...
Ну вот тогда я и подошла к ней...
– Ну как, приятно? – спросила я.
Мари мигом вскочила, сунув мне под нос этот фитиль.
– Ты что, ему сказать раньше не могла? – угрожающе спросила она, дрожа, тыкая в меня все дымящимся обрезком. – Еще секунда и мальчик бы парил над облаками...
– Как мечта... – сказала я. – Это так прекрасно...
– В виде пепла, – поправил меня подошедший Логан.
– Не, ну ты скажи мне, почему ты моего жениха не спасала! – вызывающе спросила Мари.
– Не охота с ним на песке валяться! – честно ответила я. – Да и человек уверен в маслице, ему лучше знать порядки в замке, а вдруг я ошибалась, и никакой надписи порох на бочонке не было? И он подумал бы обо мне плохо?
