– Так, а чего Рихтер на меня так смотрит... Проклятье, он вынимает пистолет!!!
Я обернулась и увидела милую и облегченную улыбку Рихтера, пославшего мне воздушный поцелуй. И вовсе не грозную...
Но, когда я обернулась, я никакого красавца рядом не увидела. И вообще его не увидела...
И я поняла, что я действительно танцевала с галлюцинацией... Руки мои уныло повисли. Голова опустилась... Я сумасшедшая! Было нестерпимо больно... От такого открытия все во мне опустилось, я даже двинуться не могла... С трудом я сдвинулась, чтоб не стоять дурочкой... Я побрела, куда глаза глядят...
Глаза глядели на Джекки. Очередная галлюцинация – механически подумала я, отмахнувшись. Надо было собрать силы и дойти до мамы, и там раскаяться, что я сумасшедшая...
Танец еще не прекратился, и я чувствовала себя так глупо, что хотелось разреветься аж до задницы.
Поскольку я уверенно и упорно шла сквозь галлюцинацию, радостный Джекки больно ударился об меня. Но галлюцинация не поняла моей честности и радостно завопила:
– Лу, пойдем танцевать!
– Но я же обещала... – с сомнением сказала я, вспомнив расписание.
– Теперь можно, – успокаивающе сказал он. – Я только что порвал твою карточку...
Я не выдержала и засмеялась, отплясывая с принцем веселый танец.
Но тут взгляд мой наткнулся на преследующего меня незнакомца. Я кое-что вспомнила.
– Правда, что он после ранения головой немного не в себе? – спросила я у принца. Принц его увидел и кивнул. А я не выдержала и хихикнула, вспомнив свои страхи – раз Джекки его видит, и он реальный, значит и этот тип реальный.
Джекки опять кивнул головой.
– Он все ищет невесту, но он мирный и не опасный сумасшедший...
– Ты представляешь, а я танцевала с Рихтером, а этот тип вдруг заявил Рихтеру, что недоволен, что тот станцевал с его невестой! – озадаченно сказала я.
Но Джекки только развеселился, и я успокоилась. Мы даже помахали ему рукой, ничего, впрочем, не делая, только весело смеясь и показывая на него пальцами.
Вид у красавчика, который мог нас слышать отсюда, стал просто бешенный.
– А он не набросится? – осторожно спросила я, увидев его озверевший вид.
– Не, он добрый, – ответил тот. – Он мой неродной дядя, претендующий на престол...
– И ты его того...? – я сделала жест Логана, показывающий, каким свертывают птице шею.
– Гренландии... – хмыкнул Джекки, закончив свою фразу. – Отец усыновил сына лучшего друга, когда все думали, что родители его погибли, а они просто попали в плен к испанцам... Так что мы росли вместе... Сводный брат. Вооргот сам спас своих из плена собственноручно, растерзав обидчиков в их собственном логове, когда повзрослел. Они с моим братом были неразлей вода... Кстати, мой брат тоже брал участие в операции по освобождению его родителей... Брат обрюзг от пьянок и всеобщего поклонения, но когда-то он был крайне храбр, как и Вооргот...
Я даже потрясла головой...
– И как он решился усыновить такого как Вооргот при своих наследных принцах... Это же могло привести к войне...
– Нееее... – Джекки аж затряс головой от негодования. – Вооргот на такое не способен – он редкостного благородства, а в детстве был просто – прямо в святые возводи... У меня он самый любимый брат, хоть и неродной, ибо родной давал подзатыльники... К тому же тогда мой старший брат и сам отец опасно заболели оспой, а я еще не родился, и отец как раз еще и подстраховал маму, чтоб в случае его смерти не было никакой смуты, ибо как раз Вооргот был ближайший претендент на престол и мог стать знаменем заговорщиков... В нем скрестились две древние линии, имевшие своих королей... Теоретически, но опасность существовала, а так бы мама правила до его взросления...
– Потому твой брат так ужасен на лице, – печально сказала я. – Из-за оспы... А почему он толстый, и рыхлый, и наглый?
– Из-за лени и пьянства, – холодно сказал Вооргот.
Джекки дернулся, так незаметно он подошел. Он действительно Бог Войны и разбоя. Оказывается, он приемный брат Джекки.
– Вечно ты подкрадываешься неслышно, словно тигр! – фыркнул Джекки.
– Конечно, если мама тебя зовет... – фыркнул Вооргот. – Тебя доставить или ты сам сходишь и ответишь за свои дебоширства... У кого ты там порвал карточку, заявив, что хочешь в туалет?!? – угрожающе спросил он.
– Я уже не маленький, и не надо меня опекать, как в детстве, – гордо задрал Джекки нос. – И сам отвечаю за свои поступки... И потому пойду сам, – быстро добавил он, видя, что тот приблизился.
– Что значит ты уйдешь на половине танца!?! – возмутилась я. – И опять оставишь меня одну!? – я яростно наклонилась к нему. – Что обо мне подумают, если меня второй раз бросят посреди зала!?!
Джекки разрывался на части. Он и хотел бежать к маме, и не хотел оставить меня на Вооргота.
– Я могу заменить тебя, – предложил Вооргот.
– Только на этот танец! – хмуро буркнул Джекки и исчез. – И только пока я не вернусь и не узнаю, что там...
Вооргот осторожно подхватил меня, запоздало спросив: Можно? Странно, я ощутила, как его руки коснулись меня, хотя ни с кем до этого даже не замечала. Почему-то совершенно глупое ощущение счастья полностью захватило меня.
Я подняла голову и утонула в его глазах.
Я подумала, что это сумасшествие, но что-то захлестнуло меня, подавив соображение, и я даже не сопротивлялась его наглой самоуверенности, что я буду с ним танцевать – просто танцевала, забыв обо всем... Я даже не сразу поняла, что уже танцую не первый танец, и все покорно кружусь в его руках, доверившись им, потеряв чувство времени и все смотря в его глаза, если б кто-то не обратился ко мне... Куда ушло два других танца, которые должны были идти за этим, как я помнила, и что я делала эти два танца, я просто не могла сообразить, ни вспомнить, ни даже представить, просто прижавшись к нему... Я была как пьяная, неожиданно счастливая, тихая и покорная... И смотрела ему в глаза так, что забыла все остальное... Провал, и все...
Только мамино суровое лицо, с удивлением и потрясением глядящее на меня, мелькнувшее в толпе, привело меня в соображение.
– Все, мы прекращаем танцевать, два танца достаточно... – скомандовала я, не отрываясь от его рук.
– Какие два танца? – через силу спросил Вооргот, с трудом приходя в соображение. Он потряс головой.
– Которые мы уже потанцевали! – резко ответила я, окончательно приходя в себя. Мне было страшно думать, что мы могли их не только протанцевать; и ЧТО мы могли делать эти два танца прямо здесь, и что я не помню, раз на меня так смотрят все. – И немедленно прекратите так прижимать меня к себе! – я ударила его по ноге, чтобы он тоже пришел в себя.
– Кошмар... Ничего не помню... Что мы делали?
Я поежилась от ужаса и отчаянья, только краешком представив, что мы могли делать прямо на глазах у всех. Я испуганно затравленно огляделась. У меня после этого будут дети? Он меня целовал и обнимал?
– Хватит, уже два танца, – отчаянно не давая этой мысли забраться в мозг и подкосить себя, и уверяя, что мы только танцевали, просто не помним... только танцевали... мы только танцевалииии... сказала я. – Три танца меня скомпрометируют, мама сказала...
Я попыталась его оттолкнуть. И только отстранившись, смогла соображать, когда он не касался меня руками и не склонялся надо мной.
– Три танца, все, – я покрутила ему тремя пальцами, как пальчиком маленькому мальчику, чтоб он посмеялся.
– Ничего страшного, если вы протанцуете со своим женихом и четвертый, – придя в себя, огрызнулся тот. – Я вообще не намерен больше позволять вам с кем-то танцевать, и буду танцевать только сам!
Я ошалело открыла рот от потрясения. Он сказал это тоном жадного наглого мальчика, садящегося за большой пирог в одиночестве, закрывшись в кладовой. Буду есть только сам! Изумительный наглец!
– Я вам не пирожное! – огрызнулась я.
– Вы моя невеста, – согласился он. – Это лучше, я не люблю слишком сладкое...
