Бесстыдница.

– Ты не женщина, ты чудовище! – заорал оттуда взбешенный Джекки.

– Прощайте, ваше величество, – выполнив все положенные этикетом формальности, вежливо добавила я, еще и поклонилась вслед скатившемуся с лестницы принцу.

Джекки выл и ругался в бессилии в больших дозах над таким издевательством, вытряхивая одежду, но ничего не мог поделать.

Еще раз церемонно поклонившись принцу и осведомившись о погоде в Англии, я вежливо вошла обратно.

В это время раздались какие-то восторженные крики, шум, вопли «ура».

Я осторожно выглянула с перил.

– Упыря поймали! – донеслись до меня счастливые голоса. – Наши ему так всыпали! Ведут венчать его с принцем. Только на этот раз он перекинулся мужчиной и кричит, что он военачальник конницы!

Удивленно перегнувшись с перил, я увидела, как три голых священника ведут одного связанного и растрепанного человека.

– Уррраааа! – раздавались громовые крики. – Уррраааааа!!!!!!

 Священников как героев приветствовали и закидывали цветами, а те ничуть не смущались своим голым видом, гордые своим поступком и подставляя себя под взгляды как герои, и даже выставляя вперед свое достоинство. Будучи уже порядочно навеселе, как я поняла, по такому случаю.

– Урррааа!

Бес из оборотня не выходил, он отчаянно ругался, кричал, что он герцог. И что вообще мужчина! На такие мелочи никто не обращал внимания, его поспешно облачали в белое пушистое свадебное платье...

В это время послышался какой-то шум, и я увидела человека, с блаженным лицом поднимавшего высоко над собой выкинутую мной шкатулку с мощами святого Бернарда в сопровождении уже порядочно наклюкавшегося по такому поводу священника. Какого пьяного мальца переодели в мою рясу телохранители, я так и не сумела разглядеть, потому что все покрыла буря восторга.

– Весь, весь кусок ему скормите!!! – отчаянно ревела толпа дурным голосом. – Все засовывайте ему в глотку, все!!!

Бес в оборотне, увидев, что ему предстоит съесть, отчаянно затрепыхался, заорал, забился, но ему засунули весь большой кусок в рот и заставили разжевать и съесть под радостное умиление толпы. И заставили запить святой водой. Что это было, я, зная моих китайцев, даже поостереглась думать.

Бесу этого хватило...

После «еды», распробовав, он со всем смирился, даже позволил одеть в себя в свадебное платье и заплести в волосы веночек из флердоранжа.

Правда, когда ему стали надевать женские кружевные трусики, это новомодное веяние, он робко заикнулся, что у него мужские признаки, но тут кто-то завопил:

– Берцовую косточку ему скормите, берцовую косточку!!!

... и он заткнулся.

Бедняжка со всем смирился и только обречено наблюдал, как его наряжают.

Мои все высыпали на балкон и с удивлением и ужасом наблюдали за этим карнавалом... Священник в моей рясе постоянно нес матюки, кричал, что он в гробу имел всех оборотней и он вообще солдат, но все относились к этому умиленно, принимая за процедуру изгнания беса, причем каждый загиб встречался бурными аплодисментами...

– Вот видите, и без нас невеста принца сама нашлась, – довольно сказала я, оборачиваясь к маме. – А из этого редкого красавчика хорошенькая бабочка получилась... Совсем как в публичном доме...

Я даже поцокала от восторга – та была красивей Мари. Все-таки герцог был изысканно красив и при свечах здорово смотрелся... В венчальном платье с заплетенными по-детски косичками...

Папá поперхнулся, мама смотрела на генерала конницы в пушистом белом снежном коме, которому кто-то сейчас кто слегка подкрашивал помадой губы, с ужасом.

– Ничего, стерпится слюбится! – вопили окружающие. Кто-то уже, напившись, кричал «горько».

 Сверху на лицо ему надели вуаль.

Герцог не протестовал.

В это время подошел по свадебному одетый старший принц.

Невеста с ужасом смотрела на него сквозь вуаль.

– Ничего девочка, – нагло сказал старший принц. – Ко всему можно привыкнуть, не такой я уж и страшный... Родишь мне наследника...

Я закрыла лицо руками и съехала от смеха под перила. Мари же в ужасе плакала. Наверно, она представляла то, что будет предшествовать рождениююю... Уууу... Священник же периодически изрыгал кучу отборных матросских загибов, после чего ему подносили стопочку.

Невеста затравлено пыталась забиться в угол.

– Я протестую, мои родители не давали согласия! – кричала в отчаянии она.

– Да, а как же разрешение родителей? – спросил кто-то.

– Вон он, граф! – завопили все, смотря на папá. – Он смотрит!

– Родители согласны! – дурным голосом побыстрее заорала я. Если принца повенчают, Мари можно уже не бояться... Перевесившись с перил, я заорала: – Венчайте скорей, дурни стоеросовы, пока она не удрала...

Толпа повлекла их в часовню, почему-то приняв мой матерящийся голос за родительское благословение.

– Никогда еще сама себе благословения не давала, – откинувшись, довольно простонала я, удивляясь.

Очевидно, что-то смутно тревожило жениха. Осторожно он поднял вуаль.

– А ты похорошела... – ошалело и довольно сказал он, обрадовавшись. – Ты еще и краснеть умеешь? – совсем придя в хорошее настроение, пропел он.

Красная от ярости невеста покрыла его трехэтажной отборной похабщиной, добравшись до самых его предков.

Принц поспешно закрыл вуаль.

– А вы уверены, что это ваша невеста? – раздался чей-то единственный трезвый голос.

– Да! – твердо сказал тот. – Именно эти слова она и сказала мне прошлый раз, когда мы договаривались о свадьбе... Больше никто из женщин в Англии, ручаюсь, такого не знает, подмены быть не может... Как только она начала говорить с женихом, я ее сразу узнал... Она единственная в своем роде, – он радостно игриво похлопал военачальника по попке.

Всей толпой они завалили в часовню.

Поскольку священник был порядочно нагрет, он нетвердо держался на ногах и извергал преимущественно матюки.

Но это никого не смущало. Все понимали, что оборотня надо было подавлять психически. Но, поскольку он вообще не мог говорить и не помнил обряда венчания, ему суфлировали.

– А теперь спросите, согласны ли молодые...

И он повторял... С удивительно похабной отсебятиной!

Священнику все наперебой подсказывали, что говорить. Он же, авторски редактируя, как я поняла, сочетал церковный обряд с сексуальным просвещением молодых. Новые веяния такие мерзкие. Обучая их на примере того, что он делал с их папой, мамой, бабушкой и дедушкой, и со всеми ими. Периодически он порывался это продемонстрировать наглядно, так сказать дать пример молодым, и кричал, что он вообще не отсюда и ... сто раз ... этот публичный дом ... но ему подносили водку, и это его примиряло с ситуацией. И он послушно повторял слова обряда в ожидании следующей рюмки. Остальные примирялись с выходками молоденького святого... Действительно, участвовать в такой церемонии он мог только в пьяном виде...

– Скааажииите, – пошатываясь и хватаясь за жениха, спрашивал тот, беря его за грудки. – Ты ее любиишь?

– Аааа...

– А ты ее ... ля-ля-ля и это самое ... ... ... ? – приставал он.

– А что ты думаешь, я в мужчина в полной силе... – гордо отвечал жених.

Невеста зверела, выла и материлась вслух как настоящий солдат после каждого ответа...

– А ты ее ... ... ... ...?

Принц, очевидно, считал такое поведение святого в порядке вещей – ну выпил человек, чтоб примирить свою совесть с просьбой короля – кто же в здравом уме будет венчать невесту, которая весь обряд матерится как извозчик, дергается, хоть хорошо связана, и от которой здорово несет перегаром и куревом...

– А она тебя того ... ...?

– Конечно любит!

– Невеста согласна! – провозгласил священник. Действительно, надо было здорово наклюкаться, чтоб так интерпретировать удивительно похабный мат с потрясающе бесстыдными сравнениями и головокружительными бессовестными сопоставлениями, которым невеста описывала, что она делала с ним, и что будет делать, типа...