Здесь было абсолютно глухо, даже шума не было слышно. Толстая панель отрезала меня намертво, даже можно было ее стенобитным тараном лупить. Покой абсолютный.

Здесь был рычаг блокировки, который я уже заметила ранее – я видела уже такие штуки. Рука моя дернула его. Теперь дверь не открылась бы, даже нажми на крестик.

Хотела я было сказать солдатам все, что я о них думаю, да стенка помешала. И потому я, убедившись, что тут намертво закрыто, облегченно вытерла вспотевший лоб, оказавшись в тайном ходу. Если бы я знала тогда, что я в нем найду!

Глава 45

Не кради коней, скотина

Отдышавшись, я пошла по своим делам, вернее ринулась в черную темноту тайного хода, тщательно выбив кимоно, справедливо решив, что все дороги ведут в Рим.

Освещения, конечно, мне никто не обещал, но только в темноте я видела как днем, даже лучше, если глаза привыкали после света... Полжизни прошло ночью, причем и отстреливаться приходилось чаще всего по ночам, высматривать засады, сражаться, потому видела я вполне прилично...

Еще ослепленная, услышав какой-то шум сзади, я против воли ускорила свое движение. Сзади раздался какой-то громкий шум. Я дернулась вперед, оглядываясь. И, к ужасу, наткнулась на кого-то мягкого, настороженно сжавшегося прямо посреди хода и явно неждавшего никого тут встретить.

– О, дьявол! – мне словно дали по нервам, так я вздрогнула и выругала себя, ибо давно уже не допускала таких проколов. Я поежилась. Всего несколько месяцев Англии, и я потеряю свою сноровку. До сих пор меня было невозможно застать врасплох, и в первый раз это было так, что меня словно вышкрябали до самых костей. Ибо глаза еще не привыкли к такой полной темноте, чтобы хорошо что-то различать...

Мы чуть не упали вместе.

И тут я сообразила, что это женщина. Теплая, мягкая.

Может, просто от нее не эманировало опасности, и она сама боялась, потому я, привыкшая полагаться на свой инстинкт, и не отметила ее. Но это мало меня успокоило. При моем способе жизни и активной глупости окружающих, желающих мне почему-то смерти, следующий раз это могла быть смерть.

– Дьявол! – помянула я тетку недобрым словом.

– Это ты Джекки? – облегченно спросила она, ощупав мое лицо. – Давай отсюда выйдем в тайную комнату на вершине замка, а то мне не нравится этот шум в тайном ходе. Ты, наверное, опять забыл закрыть... Обожди, не мешай, я сейчас открою...

Я, конечно, мешать не стала. Я девочка добрая и послушная, и очень уважаю старших. Я только внимательно стояла и послушно смотрела, кожей ощущая приближающуюся угрозу.

Наконец, одна из боковых панелей дрогнула, и я поспешно проскользнула мимо дамы внутрь, пока она возилась с закрыванием двери. Было довольно светло от звезд и огней на дворе, отблески которых улавливал мой взгляд. В этой комнате на вершине было почти как днем...

– Хорошо хоть, что я знаю все тут наизусть. Вот эта дверь рядом ведет в ход аж за замок, открывается так же... – сказала дама. – Недаром мы с твоим отцом тут набегались...

Она обернулась:

– Ты надел сережки? – с изумлением спросила она, и даже в неровном свете было заметно, как она побелела.

Я сделала книксен.

– Прошу прощения мадам! Я не Джекки. И мне очень больно за это, и я это исправлю, – я еще раз извинилась, ибо в ней было что-то неуловимое знакомое, но что я не могла понять. – Мне просто не хотелось вас пугать, пока мы не выбрались. В вашем замке становится слишком шумно и опасно для молоденьких девочек пятнадцати лет, вот я спряталась...

Я поправила рукой косы.

А потом посмотрела на кимоно, которое уже где-то было порвано, и с огорчением нахмурилась. Даже родинка особой формы на ребре была видна, ничего себе девственница. Это уже стриптиз.

– Ой, извините, – я поклонилась ей, ибо лицо ее стало прямо как стена, глаза устремились на несчастную родинку. – Я не хотела вас шокировать, но солдаты порой слишком наглы и не смотрят, за что хватают...

Достав заколотую в воротник иголку с ниткой, я быстро и прямо на глазах заштопала кимоно... Ибо в прорезь было видно даже то, что я девушка, а не то что родинку.

– Проклятье, у меня больше нет такой ткани, – ворчала я себе, ибо очень тонкая и очень прекрасная шелковая ткань с изумительными по красоте светлыми цветами и драконами была последней, ибо мама с Мари забрали этот образец...

Когда я подняла глаза, в глазах у женщины блестели слезы.

– Это ты... Я так мечтала об этой встрече... – она шептала белыми губами еле слышно, словно не могла говорить, и по устремленным на меня глазам текли слезы. – Не покидай меня...

 Я отшатнулась.

– Тут что лечебница?

Она так смотрела на меня, будто собиралась обнять и прижать к сердцу, а в глазах боль, отчаянье, радость и счастье...

Сумасшедшая, – забились в голове мысли. – Она меня убьет! Они здесь прячутся с тем дурачком!

Я медленно отступала, выставив ладони.

– Спокойно, – ласково утешала я ее с каждым маленьким шажком назад и сделав соответственное доброе лицо, чтоб она не боялась. – Спокойно... Все будет нормально... Вас свяжут и вылечат, и будете как целенькая...

Я широко улыбалась и кивала ей, заслоняясь стулом, стоявшим в комнате...

– Все будет хорошо, – уговаривала я, лихорадочно отступая к крошечному замаскированному окошку. Если смотреть снаружи, то его не было. Вот так. Это была ниша в стене одного цвета, где прямой ход упирался в стену, а само окно было за каменной преградой. То есть это был вырезанный внутри толстой стены дворик, где, чтоб войти в него, нужно было повернуть по букве «Г» и зайти за преграду, иначе никто бы и не догадался. Снизу его было абсолютно не видно, так искусно оно было замаскировано, и в то же время обеспечивало вентиляцию и даже возможность осторожно выглянуть, вытянувшись на руках.

Сумасшедшая наступала на меня.

 Ее всю заливала бледность, она ухватила меня за руки.

– Не уходи... я... я... пожалуйста... – она не могла говорить.

Я вжалась в стенку.

– Ну, пожалуйста... – она тонко заплакала, видя, что я ее боюсь и удираю. – Это я, я виновата, что я не разыскала! – на лице ее было отчаянье. – Не проклинай меня!

Отчего-то на душе было тоскливо и хотелось плакать. Я быстро выглянула в окно. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что оно выходит за стену, ибо башня выступала. Здесь ров образовывал широкое озеро.

– Что внизу! – жестко спросила я, чтобы перебить внимание и направить сумасшедшую на другое.

– Озеро... – механически ответила та.

– Они не подберутся вброд...

– Тут сорок футов, – успокоила она. А потом снова побледнела. – О Боже! Они тебе там ничего не сделали!

Она гладила мои руки и порывалась по-матерински прижать меня к груди, в глазах ее была тоска.

– Ты! – сказала она, и лицо ее снова заливали слезы.

– Прямо под башней сорок футов? – отвлекла ее я.

– Да, – механически кивнула она.

Шум приблизился. Слышно было, как по переходу бежали солдаты. Был слышен голос проклятого начальника.

– Прячься тетка, – сказала я.

– Граф Ричмонд? – прислушалась та.

– Открывай быстрей другой ход! – скомандовала я, понимая, что с ней иначе нельзя, иначе она сразу плачет.

– Но это свои!

– Эти свои убьют тебя! Если не изнасилуют... – чуть не рявкнула я. – Они чокнутые...

А потом до меня дошло. Чокнутый чокнутого не трогает!

Но все равно я хотела ее спасти. Быстро перекинув и перетянув веревку за карниз, я спустила веревку вниз со стены... Посмотрела... Вместе с теткой труднее, но я и не такое спускала...

Она с недоумением смотрела на меня...

– Не бойся... – терпеливо уговаривала дурочку я, сама удивляясь своему терпению. – Я тебя привяжу и осторожно спущу, я и не с таким грузом спускалась... Иначе они сейчас будут здесь, а солдатам все равно, что сумасшедшая, лишь бы баба...