Еду и бузат для старика, его старшего внука (младший внук в этот час сторожил с отцом отару) и гостей в этот раз принесли внучки чабана: воздавая честь сыну вождя, заодно они покажутся его слугам - вдруг по милости Аргимпасы который из них приглядит себе здесь невесту?
Когда через полчаса Канит с товарищами садились на коней, Зобена, словно услышав его молчаливые мольбы, вышла из "женского" шатра, поблагодарила за "ушастых" и пожелала с лукавой улыбкой удачной охоты. Но по пути домой Каниту было не до зайцев - его переполняли радостные чувства, сердце рвалось из груди вольной птицей в небеса, а голова кружилась, словно от вина, от сладостных мечтаний: Зобена ясно дала понять, что он ей нравится и она будет рада увидеть его здесь снова.
С трудом перетерпев три дня, Канит опять оказался вблизи знакомой кошары. Потом его наезды туда стали чуть ли не каждодневными: самый ясный и солнечный день казался Каниту хмурым и ненастным, если ему не удавалось хоть мельком увидеть Зобену, и наоборот - падавший с угрюмого неба снег или проливной дождь казались ему прекрасными, если были освещены улыбкой Зобены. Ещё не одну женщину Канит не вожделел с такой страстной силой, как очаровательную пастушку Зобену! С каждой встречей она завладевала его помыслами, всем его существом, всё крепче. Она казалась ему самой красивой женщиной в племени напитов - конечно, после матушки Зорсины и сестры Мирсины.
Но как к ней подступиться, если родные ни на минуту не оставляют её без присмотра? Как перекинуться с ней хоть парой слов без чужих любопытных ушей? Хорошо бы сделать её служанкой в доме вождя. Сказать о своих чувствах к ней (Канит даже в мыслях стыдился слова "любовь") отцу, матушке? При одной мысли об этом лицо Канита заливала горячая краска стыда. Да и в любом случае надо сперва переговорить с самой Зобеной - ещё вопрос, согласится ли она променять честное замужество с младшим братом своего погибшего мужа на ненадёжное и унизительное положение служанки в чужом доме и любовницы сына вождя?.. Хотя, почему любовницы? Он с радостью и удовольствием возьмёт Зобену второй женой. Уверен, что отец с матерью не будут против. Но как сказать об этом Зобене, если родня ни на минуту не оставляет её с ним наедине? Увести её силой? Нельзя, нехорошо...
Как ни старался Канит что-нибудь придумать, преграда между ним и Зобеной казалась непреодолимой. Оставалось дождаться весны, когда балки, косогоры и холмы покроются сочной зеленью, может, тогда что-то переменится. А пока он был счастлив возможностью просто видеть Зобену, поймать её обжигающий насмешливый взгляд, многообещающую улыбку, услышать её медовый голос и серебристый смех...
В семье чабана Хомезда, конечно, сразу отгадали, отчего к ним зачастил младший сын вождя. На семейном совете старый Хомезд с сыном, женой и невесткой решили, что поганить Зобену они не дадут. Самой Зобене предложили спать с юным Хомездом, не дожидаясь конца жалобы по Иргану, - Ирган простит. Зобена не возражала... А что до Канита, то пусть себе ездит - запретить ему появляться здесь они не могут. Тем паче, что приезжал он не с пустыми руками: каждый раз оставлял в подарок убитых по пути зайцев, ланей, волков, лисиц. Однажды ему с подручными даже удалось завалить крупного ветвисторогого оленя!
Единственный, кого не радовали эти назойливые наезды, был юный Хомезд, предчувствовавший, что рано или поздно упорство сына вождя возьмёт своё - Зобена достанется ему. Борясь с искушением кинуться на Канита с ножом, молодой Хомезд при его появлении отправлялся к овцам, заменяя в стороже младшего брата. Ревниво следя с пригорка за весёлой суетой в стойбище, где женщины начинали готовить угощение для сына вождя и его слуг из привезенных ими охотничьих трофеев, юный Хомезд давал себе зарок, что если к весне Канит не отстанет, то когда зазеленеют деревья и кусты в балках, он подстережёт его где-нибудь подальше отсюда и убьёт стрелой из засады...
То, что Канит в любое ненастье по целым дням пропадает где-то в степи, с приходом зимы стало всерьёз беспокоить Зорсину: как бы парень не простыл и не захворал, подобно Мирсине, - потерю ещё и младшего сына, и так едва не погибшего недавно от рук тавров, её материнское сердце не перенесёт. Она поделилась своими опасениями с Синтой и Скилаком. Особенно удивляло, что Канит отдалился от компании своих дружков, того же Сакдариса, с которым раньше был неразлейвода, и уносился на охоту всего с парой слуг.
Вождь на опасения жены лишь махнул рукой: Канит и прежде никогда не был домоседом, пусть себе тешится - ничего с ним не случится. Синта же предположила, что Канит ездит к Фрасибуле, на которую он и раньше тайком засматривался.
Хорошо, если так! Зорсина решила проверить и поручила конюху Лимнаку потайки проследить, куда ездит Канит.
Лимнак сперва съездил в селище и допросил именем вождя сопровождавших Канита парней, но те, верные данному Каниту слову, заверили, что гоняются с Канитом с утра до вечера по пастбищам за зверями, а обедают в кошарах с чабанами, которым и отдают часть добычи. Пришлось Лимнаку на другой день скрытно поехать за ними. Те и вправду азартно гонялись всё утро на южном плато за наполоханным Лисом мелким зверьём, а потом заехали в одно из разбросанных по взгорью пастушьих стойбищ.
Понаблюдав с опушки сосновой рощи, Лимнак определил, что то кошара октамасадова чабана Хомезда. Подъехав к знакомому чабану Орхаму, пасшему с сыном на горке неподалёку овец, Лимнак, будто бы ехавший в пасшийся дальше к западу табун вождя, указав плетью на привязанного внизу к кибитке канитового коня, шутливо спросил, что это привело младшего сына вождя в чужую кошару? Уж не влюбился ли он в одну из орхамовых дочек?
Бросив взгляд на старшего сына, следившего с соседнего горбка не так за овцами, как за происходившим в стойбище, Орхам, вздохнув, ответил, что Лимнак угадал: только Канит ездит сюда не к его дочке, а к невестке - жене его сына Хомезда.
- Вона как! - Лимнак удивлённо шевельнул бровями, бросив взгляд на юное, нахохлившееся под чёрной бараньей шапкой лицо Хомезда. - Так этот твой птенчик уже и женой обзавёлся?
- Он взял жену и младеня сгибшего на недавней войне старшего брата Иргана, - пояснил Орхам.
- А-а, ну это святое, - согласился Лимнак.
- Послушай, Лимнак, - решился попросить Орхам после небольшой заминки, - поговори с вождём, а? Мне-то на Канита жаловаться не с руки - ведёт он себя пока пристойно... Пусть вождь отвадит отсюдова сына: не пристало сыну вождя сманивать со двора чужую жену... Ведь и науза из вражеских волос у него ещё нет.
- А у твоего есть? - встопорщил в ухмылке усы Лимнак.
- Ну, мы простые чабаны, не воины, нам можно и без этого, теперь не старые времена, - возразил Орхам и опять грустно вздохнул. - Жалко мне сына. Сам видишь, как Канит здесь - мой Хомезд темнее тучи. Любит её... А Каниту она зачем? Так только - малость побаловаться... Грудничок у неё полугодовалый... Так что, Лимнак, скажешь вождю, а?
- Скажу...
По пути в Тавану Лимнак благоразумно решил не мешаться в это дело, не наживать в Каните врага. Он доложил госпоже Зорсине, что Канит со слугами и Лисом полдня носился по южному взгорью за зверями, а после они заехали обогреться и пообедать в кошару старика Хомезда.
А Каниту чем дальше, тем больше становилось невмоготу быть вдали от Зобены. Он ни о чём и ни о ком не мог думать, кроме неё, словно она опоила его колдовским зельем. Лёжа без сна в своей холодной постели или ожесточённо вонзая свой окаменевший "бивень" в податливую мякоть акастиного лона, он с горечью и сердечной болью представлял, как в этот самый час его сверстник Хомезд, с довольной улыбкой, вминает в кошму Зобену, без устали охаживая её поочерёдно во все дыры, или Зобена, вскрикивая от сладкой боли, скачет галопом на крепком "жеребце" свёкра Орхама... Видеть в мыслях такие картины и знать, что наверняка всё так и есть на самом деле, было мучительно. Ну почему не ему, сыну вождя, а простому пастуху выпало такое счастье?!
