Но вот отмеченный тёмными кровавыми пятнами след туров и их преследователей вывел из оврага на залитый искристым светом выкатившегося на Большую Спину солнца пологий верх горного хребта. Хорёк остановился. Следы меховых сапог свидетельствовали, что Медвежий Хвост с товарищами, увлечённые охотничьим азартом, углубились в чужие владения, видимо, рассчитывая добить теряющих силы зверей и утащить их на свою территорию до того, как здесь появятся соседи-"волки".

  С осторожностью осмотревшись и прислушавшись, Хорёк ничего подозрительного не обнаружил и скрепя сердце двинулся по тянувшейся между тёмными стволами могучих дубов на запад дорожке, тяжело опираясь на копьё и припадая на будто бы вывихнутую правую ногу. Пройдя шагов триста, он услышал негромкие, радостные голоса. Обойдя покрытый снеговой шапкой огромный крутобокий валун, Хорёк увидел лежащую шагах в тридцати, в заросшем густым высоким кустарником распадке между двумя горными склонами, тёмно-коричневую, с кровавыми подтёками, турью тушу и десяток обступивших её молодых воинов, опутывавших верёвками рога и передние ноги, готовясь волочить её обратно. Чуть дальше, возле перегородившего распадок толстого ствола отжившего свой век граба, застыл чёрной горой в глубоком снегу и второй тур - настоящий гигант, стоивший того, чтоб так далеко за ним гнаться. Вокруг него, восхищённо похлопывая ладонями неподвижную тушу, топтались шестеро старших дружинников, а чуть поодаль, около турьего зада, стояли, переводя дыхание после затяжной пробежки, четверо молодых.

  Медвежий Хвост, скаля в довольной улыбке белые зубы, счищал с широкого лезвия своей секиры кровь налипшим на поваленном стволе граба снегом. Вдруг рядом с ним в шершавый ствол с глухим стуком вонзилась стрела. Хвост инстинктивно присел в наметенный под стволом сугроб, глядя округлившимися глазами на дрожащее на расстоянии вытянутой руки тёмно-серое соколиное оперение вражеской стрелы. Следом за братом вождя попадали в снег, ища укрытия, кто за турьими тушами, кто в заснеженных кустах, старшие и молодые дружинники. Рыская тревожными взглядами по поросшим дубами, грабами и соснами склонам, они торопливо снимали из-за плеч луки (щитов, понятное дело, ни у кого не было), доставали из колчанов и накладывали на тетиву стрелы.

  Хорёк, собравшийся уже было спускаться в распадок к товарищам, увидев, как они попадали в снег, будто поваленные ветром, испуганно присел на дрогнувших ногах и позадковал на карачках за валун. С трепещущим как осиновый лист сердцем, он медленно оглянулся, страшась увидеть нацеленные в спину копья "волков". К его великой радости сзади никого не оказалось: если "волки" не затаились где-нибудь в укрытии (а это было вполне вероятно), путь к бегству пока что был свободен.

  В этот момент он услышал донёсшийся с дальнего склона звучный насмешливый голос:

  - Эй, "медведи"!.. Спасибо, что пригнали нам этих прекрасных быков!.. Благодаря вам, мы сегодня вволю наедимся турьего мяса! Ха-ха-ха!.. А теперь спрячьте ваши луки и стрелы - они вам не помогут! - оставьте возле туш свои топоры в оплату за то, что охотились в наших горах, и убирайтесь, пока мы добрые. Хе-хе-хе!.. Слышишь, Медвежий Хвост! Иначе мы перестреляем вас тут, как глупых зайчат.

  - Эй, это ты, Волчья Пасть?! - крикнул из-за поваленного ствола Медвежий Хвост, узнав по голосу старейшину ближайшего "волчьего" рода. - Эти звери прибежали сюда с наших гор. Мы их убили, это наша добыча.

  - Э-э, Куцый Хвост! Ты же знаешь закон: раз эти звери перебежали к нам, значит, они наши! Так что давайте, делайте, что вам говорят, иначе пеняйте на себя... Ну!

  - Эй, Волчья Пасть! - крикнул Медвежий Хвост после небольшой заминки. - Ну, так и быть, мы подарим вам тушу самки, а быка унесём с собой. По-моему, так будет справедливо.

  - Нет, Хвост! Вы оставите тут обе туши и свои секиры, а мы вам позволим уйти отсюда целыми и невредимыми - так будет справедливо!

  Медвежий Хвост опять взял паузу на размышление - соглашаться ли на унижение или вступить в неравный бой.

  - Эй, Хвост! Решай скорее, а то моим людям уже надоело тут мёрзнуть! - поторопил вожака попавших в западню "медведей" старейшина "волков".

  - Эй, Волчья Пасть! - крикнул Хвост. - А сколько с тобой людей?.. Где твой вождь, Хромой Волк? Дрыхнет в своём логове на Волчьей горе?.. А мой брат Медвежья Лапа тут рядом. Стоит мне протрубить в рог, и очень скоро он с тремя сотнями "медведей" будет здесь. Подумай хорошенько - тебе это надо?

  Всех этих препирательств Хорёк уже не слышал: после первых же возгласов он, сжимая в руке опущенное долу копьё, трепеща от морозного хруста снега под ногами, крадучись побежал от валуна к валуну, от дерева к дереву, от куста к кусту, каждое мгновенье страшась услышать грозный оклик из леса или, того хуже, получить в спину бесшумную стрелу. Но - хвала Орейлохе! - похоже, никто из "волков" его не заметил. Чем удалённее становились голоса за его спиной, тем шире и быстрее делались его шаги. Наконец он добежал до края оврага и, оглянувшись в последний раз на чужой лес, облегчённо выдохнув, стремголов припустил вниз, рискуя в самом деле сломать или вывихнуть ногу.

  Десяток молодых "медведей", сидя на турьей туше, только что дотащенной вдоль ручья до Оленьей речки, утирали вспотевшие лбы и зубоскалили, когда из оврага, словно преследуемый стаей волков, вылетел Кривозубый Хорёк и закричал пронзительным петушиным голосом, что "волки" окружили в лесу наших во главе с Медвежьим Хвостом, и грозятся всех перебить, если те не отдадут добычу.

  - Бегите на подмогу, - пробегая мимо вскочивших в тревоге парней, махнул он свободной рукой в сторону возвышавшегося на западе хребта, - а я предупрежу вождя!

  И Хорёк наддал ходу по завернувшему к Напиту ущелью - только запорошенные снегом подошвы засверкали! Проводив его взглядом, парни, похватав копья и дубины, ринулись гурьбой по укатанной тяжёлой турьей тушей широкой дорожке в овраг.

  Пока Хорёк, постепенно сбавляя скорость из-за одышки и начавшегося колотья в боку, добежал до Напита, минуло добрых полчаса. Часть нашедшего там в это утро свою погибель зверья загонщики и охотники уже понесли на плечах и продетых между связанными ногами копьях и рогатинах к ведущему на Медвежью гору ущелью. Старшие дружинники, стоя кучками возле более крупной добычи, за которой молодые должны пригнать с горы мулов и лошадей, обсуждали подробности только что закончившейся бойни.

  Шатаясь точно пьяный, Хорёк из последних сил добежал по истоптанному и испятнанному кровью снегу до удивлённо воззрившегося на него, опершись на рогатину, вождя. Обессилено повиснув обеими руками на воткнутом в снег копье, судорожно хватая раззявленным ртом стылый воздух, он с трудом доложил непослушным языком, что там (он махнул рукой в сторону вздымающейся к западу от Медведь-горы скалистой гряды) "волки" окружили погнавшихся за ранеными турами "медведей" во главе с Медвежьим Хвостом.

  Не дослушав, Медвежья Лапа выхватил из ослабевших рук Хорька копьё, сунув ему вместо него свою тяжёлую рогатину, и крикнув всем, кто был поблизости, бежать за ним, широкими оленьими скачками понёсся по ущелью, из которого только что выбежал Хорёк. Около сотни старших и молодых воинов, похватав копья и рогатины, устремились за вождём. Некоторые, пробегая мимо Хорька, спрашивали, что случилось.

  - "Волки" напали на наших! - кричал им вслед Хорёк.

  Проводив их взглядом, он, держась за рогатину вождя, бессильно рухнул на колени. Захватив горсть пушистого снега, растёр им разгорячённое лицо, затем стал лакать с ладони освежающий снег вместо воды.

  Медвежья Лапа налетел на брата, как только завернул из ущелья в сползающий с западных гор овраг. Следом за Хвостом и старшими воинами весёлая ватага из двух десятков молодых парней дружно тащила по ложу оврага опутанную верёвками тушу здоровенного тура.