Отец его был воином, охранявшим Длинную стену, мать - дочерью перевозчика из Порфмия. Детство и юность его прошли в военных лагерях у Длинной стены. В 15 лет он поступил на военную службу. Во время войны с Арготом - тогда ему было 20 лет - он сумел отличиться и был принят в ряды соматофилаков басилевса. За 12 лет он выслужился в пентаконтархи, но во время недавней войны со скифами повредил ногу и не может больше полноценно служить в охране басилевса. Поэтому хилиарх Гиликнид поручил ему возглавить гинекономов и навести среди них железную воинскую дисциплину.

  Выслушав скупой рассказ Ламаха, Антисфен принялся подробно излагать бывшему соматофилаку его новые обязанности. Дел и забот у него теперь будет много. Под его началом будет около 120-ти гинекономов, занятых охраной эргастула, конвоированием в суд узников, сопровождением на работы городских рабов, патрулированием улиц и наблюдением за порядком в местах скопления людей, в первую очередь на рынках.

  Ламах слушал старика притана (его младший напарник от нечего делать принялся за домашние пирожки) с почтительным вниманием: для него после столь крутого и внезапного поворота судьбы любая информация о новой службе была сейчас на вес золота. Но вот дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошёл румяный с мороза человек лет 25-27-ми в короткополом скифском овечьем тулупе, перетянутом в талии узким коричневым поясом, с висящим на нём справа акинаком, в тёмно-коричневых суконных штанах, заправленных в синие сафьяновые скифики, и в бурого цвета башлыке из толстой бычьей кожи, подбитом внутри, как и скифики, тёплым заячьим мехом. Пояс, ножны и рукоять акинака, башлык и скифики украшали многочисленные бронзовые и серебряные бляшки в традиционном скифском зверином стиле.

  - Ага, вот и Бастак! - воскликнул Антисфен. - Проходи, познакомься со своим новым начальником! Это Ламах, бывший соматофилак, назначен вместо тебя гинекономархом.

  Встав с кушетки, Ламах протянул руку подошедшему гинеконому. Прощупывая друг друга изучающими взглядами, они обменялись крепкими рукопожатиями.

  Бастак ещё вчера узнал неприятную для себя новость, что в Новом дворце назначили ему на смену декеарха соматофилаков Ламаха. Хотя они не были лично знакомы, бритое лицо и перебитый нос декеарха были хорошо знакомы Бастаку, как и всем гинекономам, встречавшимся с ним на улицах. У Бастака же было типичное скифское длинноскулое лицо, с короткой, на ширину ладони, волнистой русой бородкой и усами, длинным, тонким, с небольшой горбинкой носом и скрытыми глубоко под пушистыми светлыми бровями овальными серо-голубыми глазами.

  - Кажется, Бастак был заместителем у Криптона? - спросил Ламах, выпустив ладонь сатавка. - Мне нужен толковый помощник. Надеюсь, ты не против?

  Бастак пожал плечами:

  - Как скажешь.

  - Ладно, парни! Надеюсь, вы поладите. - Подошедший к ним Антисфен похлопал сатавка по плечу. - Ну, идите пока. Познакомь нового гинекономарха с людьми, и вообще - введи в курс ваших дел.

  У колоннады перед входом в пританей Бастака ждали, сидя на конях, двое гинекономов, одетых, так же, как он, с акинаками на поясах и небольшими, круглыми, обитыми кожей щитами на левых предплечьях - его личные телохранители и ординарцы.

  - Это твои вещи? - указал Бастак глазами на сундук в руке Ламаха, приняв у одного из всадников повод своего серого в мелких тёмных крапинах, низкорослого меринка.

  - Ага. Всё своё ношу с собой.

  Надев на левое запястье ремешок короткой толстой плети, которую он, входя в пританей, сунул за опоясывающую грудь коня шлею, Бастак легко запрыгнул на покрывающую конскую спину вместо чепрака волчью шкуру.

  - Куда теперь?

  - К вам в казарму. Поживу пока там.

  - Форак! - обратился Бастак к одному из всадников. - Пересядь к Мастусу.

  - Не надо, - остановил подавшегося было с коня Форака Ламах. - Я пойду пешком.

  - Ладно, дело хозяйское, - не стал настаивать Бастак. - Форак, возьми у гинекономарха сундук.

  Спустившись шагом на Скифскую улицу, Бастак хотел было проехать более коротким путём через "скифский город", как боспорцы называли населённые почти сплошь сатавками, а так же выходцами из других скифских и сарматских племён - по большей части вольноотпущенниками - кварталы к северу и северо-западу от Горы, но Ламах пожелал пройти через агору. Там он купил себе посох из покрытого красным лаком тиса, с узкой бронзовой пяткой внизу и отполированным до зеркального блеска бронзовым шаром величиной с кулак на уровне подбородка, а так же широкий тёмно-коричневый паллий из толстой верблюжьей шерсти, длиной до щиколоток, с большим, глубоким капюшоном.

  - Болит? - спросил Ламаха, после того как они выбрались с агоры на ведущую к Мирмекийским воротам улицу, ехавший сбоку Бастак, от внимания которого не ускользнула утолщённая, дабы скрыть хромоту, подошва его левого скифика. - Ты бы сел на коня.

  - Пустяки, - отмахнулся Ламах. - Мне надо побольше ходить, чтоб скорей наросли мышцы.

  Пантикапейская тюрьма находилась в закутке, образованном Северной и Портовой стенами, сходившимися под острым углом неподалёку от Мирмекийских ворот. Протянувшийся от стены к стене двухэтажный корпус под двускатной крышей перекрывал подступы к скрытому за ним эргастулу. В нижнем этаже, как пояснил, подъезжая, Бастак, находилась конюшня, над нею, собственно, казарма, а в правой, примыкавшей к Портовой стене, части здания, вместе с пристроенными снаружи хозяйственными постройками и небольшим двориком, куда сбоку вёл отдельный вход, обитал со своим семейством начальник эргастула Олгасий.

  Спешившись, Бастак направился к скреплённой двумя ржавыми железными полосами одностворчатой двери, с остатками облупившейся красной краски на растресканных досках и квадратным смотровым оконцем на уровне глаз, но Ламах пожелал сперва осмотреть конюшню. Вместе с Бастаком и Фораком, несшим следом его сундук, он вошёл в приоткрытую створку расположенных по центру здания широких ворот, таких же обшарпанных, как и находившаяся в десяти шагах правее входная дверь. Неспешно пройдясь по разделявшему стойла проходу в одну и в другую сторону, Ламах остался доволен увиденным: стойла, большая часть которых были пусты (оно и понятно - почти все гинекономы сейчас патрулировали город), были вычищены от навоза и посыпаны подстилкой из сухого тростника, а стоявшие в стойлах разномастые кони, лениво хрупавшие засыпанный в ясли ячмень, выглядели гладкими, чистыми и ухоженными.

  Через завешенный гнедой конской шкурой проём в правой боковой стене Ламах и двое его спутников перешли из конюшни в широкий проходной коридор между улицей и тюремным двором, освещённый висевшими у наружной и внутренней дверей лампадами. Слева был вход на огороженную выглаженным ладонями деревянным перилом двухмаршевую каменную лестницу на второй этаж. Углублённая в стену зелёная дверь напротив скрытого в полутьме под верхним лестничным маршем прохода в конюшню вела, как нетрудно было догадаться, в жилище начальника тюрьмы.

  Запертые на крепкие железные засовы двери на входе и на выходе из коридора охраняли двое молодых парней в тёплых зимних кафтанах, штанах, подбитых мехом скификах и шапках. Их копья мирно стояли в правом от внутренней двери углу; там же валялись круглые щиты, пояса с акинаками и плети. Сами они в момент появления из конюшни Бастака, Форака с сундуком и незнакомого воина сидели друг против друга со скрещёнными ногами на войлочном потнике, расстеленном под боковой стенкой между зелёной дверью и углом с оружием. Бросив на вошедших мимолётные взгляды, они продолжили азартно метать кости, даже и не подумав при появлении начальника встать, хотя бы для порядка.

  - М-да, охраннички... - неодобрительно покачал головой Ламах.

  - С завтрашнего дня, - обратился он к Бастаку, - здесь должны стоять четверо стражей - по двое у обоих дверей. Не сидеть, не лежать, а стоять в полном вооружении, не выпуская копий из рук. И чтоб никаких игр на посту! - сурово глянул он из под нахмуренных бровей на переставшего от неожиданности тарахтеть закрытыми ладонью в деревянном стакане "бочонками" игрока. - Сменитесь - играйте, сколько хотите, а на посту нужно каждый миг быть готовыми к нападению.