Деревянную бадью с накопившимися на кухне за день отбросами, дабы не разводить в доме крыс и тараканов, вечером выносили на свалку. Дул и эту свою малоприятную обязанность решил переложить на своего юного помощника. Показать новичку, где находится свалка (было это на второй день по прибытии "феодосийцев" в Старый дворец), вызвался Герак. Взявшись вдвоём за медные проволочные "уши" бадьи, Герак и Савмак двинулись за Хоретом. Отперев одним из висевших у него на поясе ключей навесной замок, надсмотрщик выпустил носильщиков через боковую дверь.

  - Давайте там поживей! - велел он, прикрывая за ними дверь.

  Кое-как приспособив глаза к сгустившейся вечером между высокой стеной дома и тянувшейся параллельно в пяти-шести шагах стеной Акрополя темноте, Герак потащил Савмака к ближайшей башне. Войдя в открытый проём, они, хватаясь свободной рукой за отполированные ладонями перила, на ощупь одолели два крутых подъёма по высоким деревянным ступеням и вышли на возвышающуюся вровень с покатой двускатной крышей Старого дворца крепостную стену. Протиснув бадью между зубцами, Герак вывалил её содержимое за стену в образованном наружным выступом башни углу, откуда его за ночь растащат собаки, кошки и крысы, счёл нужным пояснить Герак.

  - А что, разве стражи на стенах нет? - спросил Савмак.

  - Стража охраняет ворота, - ответил Герак. - А здесь что ей делать? Кто на такую высоту залезет?

  Просунув плечи между зубцами, Савмак поглядел вниз, но подножье стены терялось в темноте: покрытое рваными лоскутами облаков звёздное, безлунное небо (луна ещё не взошла) позволяло разглядеть лишь очертания волнисто сбегающих по склону крыш.

  - Что, хочешь спрыгнуть? - хохотнул сзади Герак. - Не советую: поверь - здесь высоко - костей не соберёшь, хе-хе-хе!.. Ну, ладно, пошли назад, а то холодно.

  - Ты хорошо говоришь по-скифски, даже лучше, чем Дул, - сказал Савмак, осторожно спускаясь вслед за Гераком по крутым ступеням с пустой бадьёй.

  - Так я наполовину скиф, - прозвучал снизу, из сгущённой дочерна толстыми башенными стенами темноты гулкий голос Герака. - Мой отец - знатный сатавк.

  - А мать?

  - А мать - рабыня, - вздохнул Герак. - Она умерла, рожая отцу очередного раба, когда мне было шесть или семь лет. У меня много таких братьев и сестёр: отец был плодовит, как племенной жеребец.

  - Он тоже умер?

  - Да нет, живой! Продолжает плодить на продажу двуногих "жеребят", хе-хе-хе!

  В следующие два дня Арсамен по велению Гереи устроил в Старом дворце большую уборку и стирку, в ходе которой Савмак помогал Гераку прибраться в нижних покоях Левкона.

  Освещая путь покрытым красочной росписью двухфитильным глиняным светильником (выходящие в сад окна были все плотно закрыты ставнями), Герак привёл подопечного в рабочую комнату царевича, в которой тот часами читал учёные книги, до которых был большой охотник, беседовал с друзьями и разыгрывал с ними на столике хитромудрые "битвы" вырезанными из слоновой кости воинами. Савмак с интересом окинул взглядом расписанные по жёлтому фону голубыми и розовыми цветами высокие стены, покрытое пятнистой барсовой шкурой ложе, с дуговидной спинкой и высокими цилиндрическими боковушками, у противоположной стены; резной сундук с горбатой крышкой справа от входа; два низких кресла с полукруглыми золочёными спинками у правой стены; между ними - под закрытым красными резными ставнями окном в сад - изящный овальный столик с красивой перламутровой столешницей, расчерченной посередине восьмью рядами перемежавшихся бледно-золотых и тёмно-красных квадратов; высокие узкогорлые кувшины, разрисованные по ярко-оранжевому фону чёрными фигурами пеших и конных воинов, женщин и детей, птиц и зверей, стоявшие на круглых одноногих столиках-трапезофорах во всех четырёх углах комнаты. Как пояснил Герак, эти и все другие амфоры и цветочные вазы, украшающие почти каждую комнату, как Старого, так и Нового царского дворца, и даже этот светильник, раскрашены собственной рукою госпожи Гереи. Если другие женщины в ожидании мужей сучат пряжу, ткут и вышивают, то Герея борется со скукой, разрисовывая посуду.

  - Правда, красиво? - поднёс Герак светильник к амфоре в ближайшем углу.

  - Да.

  - То-то же!

  Узкая деревянная дверь, запертая на внутренний замок, вела в небольшой чулан, в котором Левкон хранит своё оружие и доспехи, сообщил Герак. Ещё одна вишнёвого цвета деревянная дверь, напротив прикрытого жёлтой замшей входа в кабинет, скрывала за собой, по словам Герака, главное левконово сокровище - библиотеку.

  На вопрос Савмака, можно ли туда заглянуть, Герак, толкнув незапертую дверь, ввёл любопытного новичка в дворцовое книгохранилище. Это была довольно большая тупиковая комната без единого окна, все стены которой, от цемянного пола до выбеленного известью потолка, были заставлены тёмно-коричневыми деревянными стеллажами, разделёнными на множество квадратных ячеек, в каждой из которых хранилось по три-четыре свитка разной толщины, намотанные на красные, чёрные и позолоченные деревянные и костяные палочки. К концам этих сердечников были прикреплены витыми золотыми и серебряными шнурами кожаные лоскутки, на которых, как пояснил Герак, были написаны названия книг и имена сочинивших их людей. Вся остальная комната была пуста, если не считать стоявшего в центре высокого трапезофора чёрного дерева, служившего подставкой для светильника, грубо сколоченного некрашеного деревянного табурета, в колено высотой, у стеллажа напротив, необходимого, чтобы доставать свитки с верхних ячеек, да дерюжной подстилки в правом углу для кота Снежка, охранявшего по ночам библиотеку от главного после огня и воды врага кожаных и папирусных свитков - крыс и мышей.

  - Сколько же нужно времени, чтобы всё это прочитать? - поинтересовался Савмак. - И для чего?

  - Чтобы узнать то, о чём не знал раньше, и стать мудрее, - усмехнувшись, ответил Герак. - В зависимости от толщины свитков, хозяин с одними справляется за два-три вечера, а иные читает десять-пятнадцать дней и даже месяц.

  - Царевич Левкон, должно быть, очень мудрый человек.

  - Да уж... Ну что, посмотрел? Пошли.

  Они вернулись в кабинет. Аккуратно притворив дверь, Герак поставил светильник обратно на ларь.

  - А кто тебя научил читать и писать - хозяин?

  - Нет, - рассмеялся наивности юного варвара Герак. - Мой отец держит в доме учёного раба-педагога, который обучает его законных и незаконных сыновей эллинской грамоте и счёту. Ведь грамотный раб стоит в три-четыре раза дороже. Да и живётся таким рабам куда легче, чем тем, кто занят тяжёлым трудом. Так что спасибо дорогому папаше за науку, хе-хе-хе!

  Всмотревшись в загадочный узор, тонко прочерченный по кругу на тёмно-красном ошейнике Герака, Савмак провёл пальцем по значкам, выбитым на медном кольце у себя под подбородком.

  - Что здесь написано?

  - "Сайвах, раб царевича Левкона", - прочитал Герак. - Это твоя "охранная грамота", - рассмеялся он. - С таким украшением на шее никто из чужих тебя и пальцем не тронет!

  - А трудно этому... научиться?

  - Это зависит от того, какая у тебя память. Мне вот было нетрудно. А что? - усмехнулся Герак.

  - Да так... - засмущался Савмак. - Удивительно, как эти странные закорючки могут в точности передать живую человеческую речь. Колдовство!

  - Никакого колдовства! Хе-хе-хе! Любой человек, если он, конечно, не слепой и не глухой, может этому научиться... Хочешь, я и тебя научу? (Савмак робко кивнул.) Но для начала ты должен научиться как следует говорить по-эллински. Заодно выясним, какая у тебя память. Ведь память, она как зрение: кто-то видит далеко, а кто-то не способен что-либо разглядеть и в десяти шагах от себя, и такого сколько ни учи стрельбе из лука, а стать метким стрелком ему не дано... Ну, ладно, что-то мы заболтались, а дело не ждёт. Скатай-ка этого медведя, - указал Герак на разостланную между ложем, сундуком, столиком и креслами чёрно-бурую шкуру. - Давно пора вытряхнуть из неё пыль.