- Вот же ублюдки! - повторил сквозь зубы любимое ругательство Апемант, и лишь присутствие Мессапии удержало его от того, чтобы плюнуть в сердцах на мозаичный пол триклиния.

  - Сколько волка ни корми... - согласился с младшим братом Стратон, потянувшись к столу за вновь наполненным виночерпием по его знаку кубком.

  - Поглядим ещё, как они проголосуют, - молвил Формион. - Рукоплескать краснобаю-оратору это одно, а бросать черепки в урны - совсем другое... Однако язык у этого Минния подвешен не хуже, чем у его отца.

  - Так может, пока не поздно, пусть один из наших скифов отправит его меткой стрелой на встречу с отцом? - предложил Апемант.

  - Вот как раз уже поздно, - возразил Формион. - Надо было это сделать пару месяцев назад, когда он только здесь появился, - поглядел он на братьев с укоризной.

  - Но кто ж тогда мог подумать, что этот нищий бродяга будет представлять для нас опасность! - воскликнул в своё с братом оправдание Стратон.

  - Но может ещё и не поздно, - вмешалась в разговор мужчин Мессапия. - Его смерть накануне выборов послужит для всех предостережением и уроком, что не стоит шутить со скифами.

  - Верно! - воскликнул горячий Апемант, ударив кулаком по кожаной обивке лежака.

  - Нет, не стоит, - молвил Формион после минутного раздумья. - Это убийство может повредить нам. Напугав народ, можно вызвать с его стороны действия обратные ожидаемому... Не будем пока торопиться. Дождёмся, каков будет итог выборов... А там, может статься, наше золото окажется вернее стрелы.

  - Боюсь только, что этот Минний унаследовал от отца не только бойкий язык, но и ослиное упрямство, - молвил вполголоса, поставив на столик допитый канфар, Стратон.

  - Как знать, как знать, - покачал задумчиво седовласой головой Формион. - Надеюсь, он всё-таки окажется умнее...

  И вот наступил день экклесии.

  Днём ранее отбывшие свой срок иереи, демиурги и эйсимнеты, как полагается, почтили оказывавших им весь год незримое содействие полисных богов благодарственными жертвами и дарами.

  Едва забрезжил рассвет, граждане Херсонеса, кроме разве что лежачих больных, одевшись потеплее и прихватив с собой приготовленные заботливыми жёнами и матерями дорожные кожаные и холщовые сумки с едой и питьём на целый день, как ручейки во время дождя, потянулись со всех концов города на агору, стремясь занять места поближе к алтарю. Громкоголосые глашатаи лишь для порядка пробежались по улицам навстречу людскому потоку с напоминанием о сегодняшнем народном собрании. К моменту, когда заканчивающий своё годичное "царствование" жрец-басилей Гиппоклид, дождавшись, когда золотисто-оранжевый диск Гелиоса, показался над гребнистой спиной Геракловой горы, возвестив начало нового дня (день выдался ясный, словно по заказу), заклал на алтаре Зевса-Херсонаса тучного белого барана и определил по внутренностям жертвы вместе с помогавшими ему многоопытными в гаданиях жрецами, что боги дали добро на проведение экклесии, площадь от края до края была заполнена шестью с лишним тысячами граждан в возрасте от 20-ти до 80-ти и более лет.

  Иереи, эйсимнеты и демиурги - правители полиса (сохранявшие свои полномочия до принесения присяги теми, кого народ изберёт им на смену) расположились на двух нижних ступенях алтаря и огороженном вокруг него массивными бронзовыми цепями двухшаговом пространстве.

  Избираемые собранием полноправных граждан сроком на один год в первый месяц нового года коллегиальные органы, осуществлявшие управление повседневной жизнью полиса, состояли из 12 коллегий и полисного Совета (Буле). Коллегии были следующие: коллегия иереев (жрецов), уполномоченных экклесией общаться с богами от имени всего народа и полиса, распоряжаться храмовыми землями, рабами-иеродулами, дарами и пожертвованиями; коллегия архонтов, которые созывали и вели народные собрания, председательствовали поочерёдно на заседаниях Буле и совещаниях своих коллег по правительству; коллегия номофилаков ("стражей закона"), контролировавших исполнение полисных законов, правительственных постановлений и судебных решений - в их подчинении был отряд следивших за порядком в городе гинекономов и городская тюрьма; коллегия симнамонов (глашатаев) - помимо информирования граждан о созыве экклесий, наступлении праздничных дней, решениях правительства и тому подобного, их обязанностью было следить за событиями в соседних землях и государствах; коллегия Девяти - заведовала сбором денег в полисную казну; коллегия Семи - следила за сохранностью полисной казны, распоряжалась расходованием средств на государственные нужды и чеканкой новых денег, в случае необходимости инициировала обложение жителей полиса (граждан и метеков, либо только метеков) дополнительными либо чрезвычайными налогами; коллегия стратегов - заведовала всеми военными делами на суше и на море; коллегия агораномов - следила за порядком на рынках, качеством товаров и монет, правильностью мер и весов; коллегия астиномов - управляла государственными рабами и мастерскими, следила за сохранностью городских стен и общественных зданий; коллегия ситонов - отвечала за полисную хору, землеустройство, закупку хлеба в государственные хранилища и продажу его по твёрдым ценам в случае продовольственных затруднений; коллегия гимнасиархов - заведовала гимнасием, палестрами, обучением и воспитанием юношества, устройством спортивных состязаний, контролировала гимнастов и учителей; и наконец - самая многочисленная коллегия судей ведала судопроизводством.

  Все члены коллегий назывались демиургами ("мастерами"). Каждая коллегия имела также штат секретарей-логографов (как правило, это были молодые люди в возрасте от 20-ти до 30-ти из достойных семей, постигавшие секреты управления полисом, чтобы со временем заменить в коллегиях своих состарившихся отцов) во главе с главным логографом Совета, избираемым его членами из своей среды. Полисный Совет состоял из 33-х эйсимнетов ("рассудительных"), призванных контролировать работу демиургов, в случае необходимости помогать им советами с высоты своего опыта, обсуждать и поправлять выносимые на утверждение экклесии законы и важнейшие решения, созывать по своему усмотрению народные собрания для устранения возникших в правительстве разногласий. Заседания Совета и работа коллегий происходила в специальном здании - булевтерии, украшенный ребристой ионической колоннадой главный фасад которого обрамлял северо-восточную сторону агоры напротив гимнасия.

  Таково было в главных чертах государственное устройство Херсонесской республики.

  Первыми по традиции избирались иереи. Жреческая коллегия была единственная, в состав которой входили женщины, но поскольку женщины, несовершеннолетние, рабы и чужестранцы на экклесию не допускались (за этим строго следили охранявшие все входы на агору гинекономы), то о желающих послужить той или иной богине в качестве жрицы объявляли их мужья, отцы или братья. Мужчины на жреческие должности допускались по достижении сорока лет, для женщин возрастных ограничений не было*.

  (Примечание. В др. Греции приносить жертвы и дары богам, обращаться к ним с просьбами и мольбами, как дома, так и в храмах, мог любой человек, не прибегая к помощи и посредничеству жрецов. Избранным всенародно жрецам сограждане доверяли приносить жертвы и общаться с богами посредством молений и гаданий от имени всего полиса. Мужчины могли быть жрецами как богов, так и богинь, женщины - только богинь. Поскольку жрецы и жрицы считались представителями и слугами соответствующего божества, до истечения своих полномочий они были неподсудны и неприкосновенны.)

  В отличие от всех других коллегий, избираться жрецом дозволялось сколько угодно раз, тем более, что выбор самых достойных осуществляли сами боги. Происходило это так.

  На глазах у собрания агораномы (именно они, как хозяева агоры, проводили под контролем номофилаков и эйсимнетов все выборные процедуры), стоя на верхней ступени алтаря, вкладывали в священные сосуды с именами богов светлые черепки по количеству желающих послужить в наступившем году тому или иному богу и добавляли к ним такое же количество черепков тёмного цвета. Претенденты один за другим поднимались к стоявшим на алтаре урнам (за женщин это делали их родственники) и вынимали жребий: кому доставался светлый - объявлялся избранным, кому тёмный - считался неугодным богам, по-видимому, из-за каких-то неблаговидных поступков, которые можно скрыть от людей, но не от всевидящих богов.