Остановленный стражей у входа в фанагорийский дворец басилевса Перисада, Левкон впервые объявил своё настоящее имя. Вышедшие через минуту из дворца Гиликнид и Молобар тотчас узнали младшего сына Перисада IV, несмотря на его повзрослевшее за пять прошедших лет бронзово-загорелое лицо, потемневшие волосы, опушившую скулы и подбородок короткую волнистую бородку и усы.
Увидя вошедшего в его комнату в сопровождении Гиликнида и Молобара младшего брата, Перисад сперва попятился, испуганно вытаращив глаза, затем, убедившись, что перед ним не призрак, а живой человек, несказанно обрадовался. Бросившись друг другу в объятия, братья прослезились. От предложения Перисада стать его соправителем, Левкон отказался, сказав, что не претендует на власть. После победы над Арготом он намерен жить как частное лицо, в соответствии с данным некогда отцу словом.
- Покажи же нам, наконец, свою жену! - воскликнула басилиса Апфия после того как Левкон кратко рассказал о том, где он скрывался все эти годы.
Выйдя из дворца, Левкон поспешил к своей кибитке, стоявшей в углу многолюдной в этот погожий летний день площади, и помог сойти на землю Герее и кормилице с дремлющей в пелёнках малюткой Элевсиной. Занятые своими обычными разговорами и делами фанагорийцы почти не обратили внимания на молодого русоволосого мужчину, проследовавшего с закутанной в тёмно-вишнёвую накидку женщиной и босоногой рабыней с младенцем на руках ко входу во дворец.
Держа жену за руку, Левкон подвёл её к ступенчатому возвышению у дальней стены андрона, покрытому красным бархатом, отороченным по краю золотой бахромой. Там в широких троноподобных креслах важно восседали басилевс Перисад и басилиса Апфия и, образуя живой коридор, теснился по сторонам десяток заинтригованных придворных вельмож, составлявших ближайшее окружение басилевса. Остановившись в двух шагах от тронной ступени, Герея откинула скрывавшую лицо чёрную полупрозрачную вуаль, и многие, включая Апфию, невольно ахнули, воззрившись на эту поистине небесную красоту, а у Перисада от удивления и восторга отвисла челюсть. Всем сразу стал понятен поступок Левкона: ради такой женщины в самом деле можно отказаться от царства и бежать с нею на край света!
Положив правую руку на грудь, Герея отвесила два грациозных поклона басилевсу и басилисе, после чего взяла у служанки дочь и замерла с гордо вскинутой головой.
Когда первое удивление прошло, Апфия встала, за нею поспешно вскочил с трона Перисад. Сойдя с возвышения к Левкону и Герее, они принялись с умилительными улыбками и грустной завистью разглядывать их очаровательную полугодовалую дочурку. Затем Апфия, ласково обняв Герею за талию, заявила, что молодая мама и малютка нуждаются в отдыхе после долгой утомительной дороги, и, к огорчению мужчин, увела её со служанкой в дворцовый гинекей.
Проводив их глазами до боковых дверей, Перисад со вздохом вернулся на трон, предложив брату занять оставленное Апфией кресло. Рассевшись полукругом на мягких табуретах напротив тотчас заскучавшего басилевса и его брата, участники правящего совета в который раз принялись обсуждать действия, которые следует предпринять, чтобы одолеть скифов и Аргота и восстановить единство расколотой надвое страны.
Десять дней спустя, погрузив на собранные в порту Горгиппии втайне от наблюдателей с западного берега торговые суда 8 тысяч гоплитов, Левкон отплыл с попутным ветром на запад. Скрытно проследовав на значительном удалении от берега, Левкон на вторую ночь вывел свой флот точно на свет феодосийского маяка. Уже два года как сменивший Эвникия в должности космета эфебов Лесподий, с которым Левкон установил тайную связь морем тотчас по своём возвращении на Боспор, помог Левкону быстро и бескровно захватить ночью порт и весь город. Феодосийцы встретили "своего" царевича с ликованием. Филоксен с тремя сотнями телохранителей-скифов, появившихся у него после побега Перисада, чтобы держать в страхе и повиновении феодосийцев, успел бежать через Малые ворота в обход Столовой горы в Скифию.
Как только в Фанагории стало известно об успехе Левкона, множество судов, баркасов и шлюпок с пешими и конными воинами двинулись ночью без огней через Пролив к западному берегу. На сей раз Молобар по совету Левкона нанёс главный удар непосредственно по Пантикапею, не отвлекаясь на захват разбросанных по побережью малых городов. К этому времени Марепсемис со своим степным войском уже вернулся по приказу отца в Скифию. Пантикапейские эллины открыли для высадившихся в порту войск законного басилевса портовые ворота, и к утру Молобар при активной поддержке эллинского населения овладел всем Нижним городом и террасами.
Послав в разгар ночных событий сына Гераклида с сотней всадников в Неаполь, Аргот с несколькими тысячами скифов-сатавков заперся на неприступном Акрополе, рассчитывая продержаться, пока подоспеет помощь из Скифии. Но если еды на Акрополе и в крепости соматофилаков было запасено достаточно, то с водой дело обстояло куда хуже - колодцев там не было, а дожди летом случались не так часто. Молобар от имени басилевса Перисада (остававшегося пока под надёжной охраной Гиликнида в безопасной Фанагории) предложил засевшим в Акрополе сатавкам выдать Аргота с Гераклидом и сложить оружие, обещая всем прощение, а в противном случае угрожая перебить оставшиеся в городе семьи сатавков и отдать на разграбление скифские кварталы.
Тем часом, переправившаяся через Пролив многочисленная меотская конница овладела Ближней, а затем и Длинной стеной, надёжно преградив все пути из Скифии к Пантикапею.
На третий день осады, когда близился к концу срок, данный Молобаром сатавкам на размышление, осаждающие передали Арготу подарок - накрытую крышкой плетёную корзину, в которой, завёрнутая в пурпурный, с золотым шитьём, царский гиматий, лежала голова его сына Гераклида.
По пути в Скифию, Гераклид со своим отрядом нарвался на войско Левкона, перекрывшее в самом узком месте "горлышко" Скалистого полуострова. Попытавшись прорваться, Гераклид получил смертельную рану и, промучившись до вечера, умер на руках у Левкона, искренне оплакивавшего своего близкого родича и друга. Половина сопровождавших Гераклида воинов погибла, а остальные, потеряв своего предводителя, сдались, в том числе и раненый в голову двоюродный брат Гераклида - 20-летний Каданак.
Оплакав детского друга, Левкон отправил тело Гераклида под крепким конвоем к Молобару, полагая, что это поможет сломить волю Аргота к дальнейшему сопротивлению. Так оно и вышло. Получив голову сына вместе с запиской, что остальное тело он получит после того, как откроет ворота Акрополя, Аргот понял, что борьба проиграна. Не желая сдаваться в плен, где его ждала неизбежная позорная казнь, ни становиться причиной гибели соплеменников, Аргот в первый и последний раз сел на золотой трон боспорских басилевсов, о котором столько мечтал в прежние годы, поцеловал голову сына, положил её рядом с собой и, зажмурившись, резанул акинаком себя по горлу...
Помимо Гераклида, пришлось Левкону оплакивать в эти дни и ещё одного дорогого ему друга. При захвате Пантикапея Молобаром, среди его воинов и помогавших им горожан погибли весьма немногие, и одним из них оказался поймавший в глаз скифскую стрелу 25-летний сын Главкиона Санон...
Басилиса Клеомена, дочь Аргота и Камасарии, и басилиса Сенамотис, дочь Скилура и Опии, попали в плен к победителям. Грозя Клеомене пытками и смертью, Молобар и Гиликнид, только что доставивший в освобождённый Пантикапей басилевса Перисада, басилису Апфию, а также жену и дочь царевича Левкона, встреченных в порту и сопровождаемых до ворот Акрополя бесчисленными восторженными толпами, потребовали от неё признания, что трехлетний Левкон прижит ею не от басилевса. Но Клеомена, понимая, что в таком случае ей и её малышу точно не будет пощады, представ перед Перисадом и Апфией, обливаясь слезами, поклялась, что её Левкон - родной сын Перисада, а саму её оклеветали. Лишь приезд из Феодосии старшего Левкона уберёг Клеомену от допроса с пристрастием. Заслушав свидетельства её любовников из числа соматофилаков, в которых не было недостатка, бывшую басилису и её сына с несколькими рабами и рабынями увезли в соседний Мирмекий, запретив страже выпускать её за пределы городских стен.
