- Раз уж так вышло, Палак получит ещё один талант золота, но не меня. Объясни это своему царю, милый Главк. Пожалуйста, помоги мне вернуть моего мужа!

  - Хорошо, прекрасная царевна, обещаю...

  Тем временем, шествие, сопровождаемое сзади и подстерегаемое на каждом перекрёстке толпой влюблённых в Герею молодых людей, казалось, готовых следовать за своей богиней, забыв о пище и питье, хоть на край света, обойдя боковыми улицами агору, вышло на площадь перед входом на Акрополь. Здесь Герея попрощалась с Главком и Горгиппом и задёрнула боковую шторку. Приказав двум своим телохранителям, проехавшим сюда вместе с десятью сайями Главка со Скифской улицы более коротким путём, проводить купленного с вороным жеребцом скифского раба к своему дому на верхней террасе, Горгипп отпустил до утра остальных. Подождав, пока окружённые полусотней соматофилаков носилки скрылись в воротах Акрополя, он развернул коня и въехал вместе с Главком в Нижнюю крепость.

  После того как рабы опустили носилки с натруженных плеч перед входом в Старый дворец, Делиад любезно помог тётушке встать и проводил её в андрон. Спросив у встречавшего хозяйку у входа Арсамена, не передавал ли казначей Деметрий письма от Левкона, Герея попросила Делиада сходить в Новый дворец, узнать, приехал ли Деметрий, и попросить его заглянуть к ней, как только у него появится такая возможность. Оставив десяток соматофилаков охранять Старый дворец, Делиад приказал пентаконтарху Ктисту отвести остальных в казарму, сам же на полпути свернул к царской цитадели.

  К великой досаде метавшейся раненой тигрицей по опустевшему дворцу Гереи, обратно он вернулся не скоро. Лишь через два невыносимо долгих часа посланная сторожить у входа рабыня вбежала к не находившей себе от нетерпения места Герее с долгожданной вестью, что господин Делиад, госпожа Элевсина и казначей Деметрий приближаются к дворцу. Оглядев себя в зеркале и наложив на лицо маску спокойной доброжелательности, Герея направилась в андрон.

  Ответив любезной улыбкой на приветствия и добрые пожелания светившегося неподдельной радостью толстяка казначея, Герея поцеловала в лоб дочь и услала её в гинекей, сказав, что выслушает рассказ о её сегодняшних успехах позже. (Элевсина с девяти лет ходила в сопровождении любимой рабыни по утрам в царский дворец обучаться семи школьным наукам у придворного астролога и по совместительству царского учителя Аммония, поскольку без неё капризный царевич Перисад учиться напрочь отказывался.)

  С превеликим удовольствием приняв приглашение Гереи составить ей и Делиаду компанию за обеденным столом, Деметрий сообщил, что с утра у него не было во рту и макового зёрнышка, так как по приезде, даже не заглянув домой, он сразу поспешил в царский дворец.

  Войдя в трапезную, Герея предложила перекусить сегодня без лишних церемоний, сидя за общим столом. Умело скрывая своё нетерпение, Герея, прежде, чем приступить к расспросам, подождала, пока Деметрий и Делиад, омыв руки в поднесенном рабыней серебряном рукомойнике, утолят голод (сама она к еде едва прикоснулась) и приступят к вину. Тогда, наконец, Деметрий, блаженно улыбаясь, приступил к многословному рассказу о своей поездке в Скифию, мирной клятве царя Палака, короткой встрече с царевичем Левконом, стремительной езде из Неаполя в Пантикапей вместе с послом Палака Главком и только что завершившемся у басилевса совете, на котором, после его доклада и зачитанного им письма царевича Левкона, было единодушно решено, что басилевс Перисад не произнесёт перед палаковым послом мирную клятву и не отпустит его из Пантикапея, пока царевич Левкон не пересечёт боспорскую границу.

  - Главк даже не был допущен к басилевсу, - продолжал разглагольствовать казначей, счастливый, что его опасная миссия столь успешно завершилась. - Аполлоний, выйдя от Перисада, сообщил ему о принятом решении и, как давний гостеприимец Посидея, предложил ему приют в своём доме. Главк попросил дозволения отправить гонца с письмом к Палаку и, разумеется, получил наше согласие.

  - А письмо Левкона Перисад оставил у себя? - спросила Герея.

  - Как раз нет. Басилевс велел отдать его тебе, царевна. Вот оно.

  Сунув руку за отворот тёплого дорожного кафтана, Деметрий протянул Герее свёрнутый в трубку примятый папирусный лист. Тут же сообразив, что Герея желает остаться одна, Деметрий встал с кресла, поблагодарил хозяйку за прекрасное угощение и попрощался, сказав, что должен скорей обрадовать своим возвращением ждущих его дома жену и детей и выразив уверенность, что и царевич Левкон в самом скором времени вернётся домой.

  Поднявшаяся с кресла с благодарной улыбкой Герея попросила Делиада проводить гостя. Едва за ними опустился дверной полог, Герея, враз обессилев, рухнула обратно в кресло, развернула короткий папирусный лист и впилась в пляшущие перед глазами чёрные строки, написанные крупным незнакомым почерком.

  "Брат Перисад, племянник Перисад, жена Герея, дочь Элевсина - радуйтесь!

  Вышло так, что я задолжал повелителю скифов Палаку талант золота и считаю для себя невозможным покинуть Неаполь, прежде чем отдам долг. Прошу брата Перисада и всех моих друзей помочь моей жене Герее собрать требуемую сумму и передать её послу царя Палака Главку.

  Я, хвала милостивым богам, здоров и доволен гостеприимством царя Палака и Посидея, в доме которого живу, ни в чём не нуждаясь.

  Герею прошу слушаться во всём басилевса Перисада и Лесподия.

  Желаю всем радости и здоровья.

  С надеждой на скорую встречу, Левкон".

  9

  Не в добрый час покинули корабли с беглецами феодосийскую гавань, забыв впопыхах задобрить дарами повелителя морских глубин Посейдона и усмирительницу буйных ветров Афродиту Понтию. А может, это сама царица Гера разгневалась на Левкона за то, что похитил её любимицу у законного мужа.

  Не прошло и двух часов после того как корабли разошлись в открытом море, и раскачивавшееся над головой звёздное небо заволокли надвинувшиеся с высокого берега чёрные тучи, а дувший с северо-востока ветер на глазах усилился до штормового.

  Телесий, навклер плывшего на восток судна, посоветовавшись с кибернетом и келевстом, принял решение возвращаться, пока не поздно, назад в Феодосию. Спустившись на минуту в свою каюту, Телесий, взглянув на тесно прижавшихся друг к дружке на узкой койке Хрисалиска, Досифею и Мелиаду, вслушивавшихся с ужасом в растущий рёв ветра и тяжёлые удары волн о тонкую бортовую обшивку, беспомощно развёл руками.

  - Поступай, как считаешь нужным, навклер, - смиренно ответил Хрисалиск, понимавший, что противиться воле богов бессмысленно.

  - Ну, мы-то ещё что! - радостно сказал Телесий. - Волны и ветер скоро сами принесут нас обратно в гавань! А вот каково сейчас Диону даже подумать страшно - им-то волны и ветер не позволят вернуться в Феодосию!

  - Ну, так они переждут бурю в одной из таврских бухт, - предположил Хрисалиск.

  - И-и-и, Хрисалиск, дорогой, что ты! - замахал руками Телесий. - Туда даже средь бела дня в тихую погоду не всякий сунется из-за подводных скал! А уж в шторм да тёмной ночью - это верная гибель! Вся их надежда сейчас на крепость судна, да на то, что буря их только заденет! - И навклер, прикрыв поплотнее дверь, поспешил наверх к своему кормчему, оставив Хрисалиска, Досифею и согнувшуюся в очередной раз на полу над медным тазом Мелиаду переживать уже не так за себя, сколько за Герею и Левкона.

  Столь же сильное беспокойство испытывал и Лесподий, слушая, как за закрытыми оконными ставнями хлещет дождь, а разгулявшийся после полуночи ветер со свистом раскачивает и гнёт кроны деревьев. Уплыли ли беглецы, как планировали, и если да, то не настигла ли их в море ещё большая беда?

  Дождавшись утром пробуждения Филоксена, спавшего всю ночь под завывание бури на удивление крепко, Лесподий вошёл со своими пентаконтархами в его спальню, не торопясь разрезал мечом путы, которыми тот был привязан к кольцу в спинке кровати, и объявил номарху, что он свободен. Но прежде, чем номарх покинет спальню и прикажет арестовать "мятежников", Лесподий предложил Филоксену хорошенько подумать и договориться по-доброму.