- Нет! Пусть Горгипп владеет жеребцом, - отвернувшись с досадой от загона, признал своё поражение стоявший в окружении огорчившихся донельзя сыновей Оронтон.

  Толпа приветствовала довольного победителя шквалом рукоплесканий. Герея вознаградила обратившего на неё радостный взгляд Горгиппа благодарным кивком и улыбкой.

  Теперь настал черёд принадлежащих Левкону и его жене рабов.

  Довольный зазывала, метнув преданный взгляд на Герею, отступил на ближний к ней угол помоста и дал знак надсмотрщикам загонять на помост первую партию ждавших своего часа в тени навеса позади загорожи и помоста домашних рабов и рабынь. Развернув приготовленный для него на папирусном листе список, он стал громким поставленным голосом зачитывать имена, возраст, племенную принадлежность и род занятий выстроившихся в ряд на краю помоста рабов и рабынь, а толпившиеся внизу покупатели выкрикивали свою цену. Тут торги пошли побыстрее.

  Если несколько покупателей называли одинаковую цену, и никто не желал платить больше (что случалось довольно редко), распорядитель торгов определял, кому из них достанется приглянувшийся раб или рабыня с помощью жребия, подбрасывая медную монету. Желание выручить из скифского заточения царевича Левкона и присутствие на торгах его прекрасной даже в скорби и горести супруги побуждало покупателей не мелочиться. За какой-нибудь час все выставленные Гереей на продажу рабы обрели новых владельцев. В сумме Герея получила за полсотни рабов 533 статера. Вместе с сотней статеров, вырученных за жеребца, это составило больше 12-ти мин золота - пятую часть таланта. Можно было надеяться, что вместе с тем, что Хрисалиск привёз из Феодосии, и что ему удастся раздобыть за Проливом, этого окажется достаточно, если же нет, то Герея, в крайнем случае, готова была продать и свою любимую загородную усадьбу.

  После того как Горгипп одним ударом победно завершил спор за вороного жеребца, Молобар, повернувшись спиной к загону, недовольно нахмурив седые кустистые брови, поинтересовался у лучащегося самодовольной улыбкой зятя, почему он покинул своих воинов.

  - Война окончена, отец, - спокойно ответил Горгипп. - Получив наше золото и серебро, Палак поклялся жить с нами в мире и послал нашего доброго друга Главка выслушать клятву басилевса Перисада.

  - Радуйся, почтенный Молобар, - приложив правую руку к сердцу, приветствовал Главк боспорского архистратега с седла лёгким поклоном и улыбкой, вынужденно оторвавшись от созерцания Гереи.

  - Радуйся, Главк, - чуть заметно кивнул в ответ Молобар, и не подумав разгладить нахмуренный лоб. - Как поживает твой досточтимый отец?

  - Благодаря милости богов, хорошо. Он желает тебе здоровья и долгих лет жизни.

  - Благодарю. Передашь ему такие же пожелания и от меня.

  - Я решил лично сопроводить везущих радостные вести из Неаполя Деметрия и Главка к басилевсу, - пояснил после обмена Главка и Молобара любезностями Горгипп, - и вижу, поспел как раз вовремя, а то этот вороной красавец чуть было не уплыл в чужие руки... И к тому же, отец, я соскучился по жене и сыну, - громко добавил он, осклабившись в спину двинувшегося сквозь толпу в направлении Акрополя тестя.

  После того как рабы были распроданы, и новые владельцы выстроились в очередь к укрывавшимся под портиком за помостом рыночным грамматам, чтобы оформить по всем правилам купчую, Горгипп и Главк смогли подъехать ближе к носилкам и почтительно поприветствовать супругу царевича Левкона поверх высоких гребнистых шеломов охранявших её соматофилаков. Узнав, что Главк направляется к басилевсу в качестве посла царя Палака, Герея, метнув в него из-под длинных густых ресниц обжигающими зелёными лучами, попросила проводить её до ворот Акрополя: она хочет расспросить его о своём муже.

  Пока Герея переговаривалась с Главком, Делиад, ласково похлопывая ладонью по гладкой белой шее горгиппового красавца коня, предупредил гиппарха, что жеребец, которого он купил, невероятно строптивый и упрямый.

  - Прежний хозяин скиф так его воспитал, что он не позволяет никому другому на себя сесть. Мой декеарх Ламах, попытавшийся его укротить, едва не погиб.

  - Да я вижу по его крупу, что конь с норовом. Ну ничего, уж я как-нибудь сумею с ним поладить, - ответил Горгипп с самоуверенной улыбкой.

  Чтобы не теснить народ, который и не думал расходиться с агоры, пока там оставалась Герея, Делиад направил окружающих носилки соматофилаков в ближайшую улицу. Главк держался слева от носилок, впритирку с алыми щитами шагавших сбоку попарно соматофилаков, рядом с ним пристроился Горгипп, за которым Ашвин, ещё не понявший, что его продали вместе с Вороном новому хозяину, не отрывая зачарованного взгляда от полулежавшей в носилках на вышитых золотом алых подушках черноволосой красавицы, вёл под уздцы жеребца.

  С повёрнутой вправо головой, никого вокруг не замечая, Главк рассказывал ласкавшей его томным взглядом Герее, что царевич Левкон живёт в доме его отца Посидея на правах самого дорогого гостя; по утрам и вечерам читает научные книги и ведёт с его отцом учёные беседы, а днём ездит с Палаком в степь на звериную травлю - Палак показал ему, как скифы охотятся с ловчими птицами. Услыхав, что Палак возит Левкона на охоту, Герея внутренне затрепетала, ведь во время скачек по степи с ним может произойти любое несчастье - случайное или подстроенное!

  - Но почему же Палак не отпустил Левкона, после того как Деметрий привёз ему обещанное золото и серебро? - спросила Герея.

  - Дело в том, царевна, что твой муж побился об заклад с Палаком, что ты настолько его любишь, что не побоишься сама приехать за ним в Неаполь, - пояснил глухим от волнения голосом Главк. - Палак не поверил этому и сказал, что если такое случится, он даст Левкону в награду целый талант золота. Если же ты не приедешь, то уже Левкон должен будет уплатить Палаку талант золота, что на мой взгляд справедливо.

  - Левкон не мог дать такое обещание, - усомнилась Герея. - Он прекрасно знает, что даже если бы я захотела приехать, то не смогла бы этого сделать - меня не выпустит из города Перисад. Как видишь, я шагу не могу ступить из своего дома без его соматофилаков.

  - Тем не менее, царевна, я собственными ушами слышал, как царевич Левкон похвалялся во время пира любовью и преданностью своей жены, - не моргнув глазом, солгал Главк. - Ты сможешь убедиться в этом, когда прочтёшь его письмо, которое он передал с вашим послом Деметрием.

  - Наверное, его к тому времени успели здорово напоить "по-скифски"! - язвительно предположила Герея.

  - Скрывать не стану: вина к тому времени и вправду было выпито немало, - подтвердил Главк.

  - Вот видишь! По нашим законам клятвы и обещания, сорвавшиеся с пьяного языка, считаются недействительными. Проснувшись утром, Левкон, наверняка, и сам не помнил, что спьяну наговорил вечером во время пира.

  - У скифов, прекрасная царевна, другие законы. Обещание, данное при свидетелях, надо выполнять... А что если я расскажу об этом басилевсу Перисаду? Разве он не отпустит тебя со мной на несколько дней в Скифию, чтобы поскорее вернуть себе младшего брата с талантом золота в придачу?

  Несколько секунд поразмыслив, Герея попросила воинов, шагавших слева от носилок, немного поотстать, так как ей нужно сказать кое-что послу Главку по секрету. Когда Главк, повинуясь призывному взмаху её руки, подъехал впритык к носилкам, Герея придвинулась к самому краю, обдав его тонким ароматом своих благовоний, отнимающим разум и волю не хуже вина и конопляного дыма.

  - Хочешь, я открою тебе одну тайну? - спросила она чуть слышно сквозь цокот копыт и мерную поступь грубых солдатских подошв по брусчатке склонившегося к ней с седла Главка. - Басилевс Перисад уже много лет безнадёжно влюблён в жену своего брата. Если Левкон не вернётся из Скифии, он будет этому только рад и сможет наконец жениться на мне. Поэтому он не продаст меня Палаку ни за какие деньги.

  Вздохнув, Герея опять отодвинулась от порозовевшей щеки Главка вглубь носилок.