- Я уже мылся сегодня, - стыдливо покраснев, возразил Савмак.

  - Ничего, малыш, ещё одно купанье тебе не повредит. Да ты не стесняйся, я уже видела тебя всего при осмотре у хозяйки, - хохотнула она.

  Савмак нехотя повиновался. Скинув колпак и башмаки и стянув через голову хитон, он осторожно шагнул в ванну. Едва мягкая ладонь рабыни коснулась его живота, как "жеребец" Савмака взвился на дыбы.

  - Ого, какой ты быстрый! Хе-хе-хе! Давно не заглядывал в женские норки? Придётся ещё немного потерпеть! Побереги свой пыл до вечера.

  Усадив смущённого юношу в горячую воду, рабыня принялась обмывать его шею и торс (голову Исарх велел не трогать) мягкой морской губкой, поливая его из деревянного ковшика душистым мыльным раствором и продолжая между делом давать свои наставления:

  - Ты уж сегодня постарайся, красавчик! Если угодишь хозяйке, останешься в усадьбе и будешь здесь жить по-царски!

  Савмак брезгливо скривил рот, представив себя простёртым на толстой, как откормленная свинья, старухе, и почувствовал, как его торчащий под водой между ногами "черенок" стал быстро увядать. Утешало лишь то, что эта пытка продлится недолго: как только все в доме уснут, он придушит похотливую старуху и убежит...

  - Делай всё, что она прикажет. И будь с ней посмелее: наша хозяйка добрая женщина. Она сама бывшая рабыня и никогда не бьёт своих рабов.

  - Твоя хозяйка вдова? - поинтересовался Савмак.

  - Вдова?.. Можно считать, что вдова... при живом муже. Хе-хе-хе!.. О муже хозяйки не тревожься, - добавила она, согнав с лица улыбку. - Он уже давно забыл дорогу в спальню жены и не мешает ей утешаться с красивыми рабами... Как и она ему с рабынями.

  "А может лучше не спешить? Изучить сперва все хода-выходы, раздобыть верёвку и какое-нибудь оружие, - засомневался он, сидя с прикрытыми глазами, чтоб не видеть раскачивающихся спелыми дынями в полукруглом вырезе хитона грудей склонившейся над ним рабыни. - А вдруг я ей не понравлюсь, и она отошлёт меня завтра назад? Нет, бежать нужно сейчас, этой ночью. Другого такого случая, может, больше не будет... Надо рискнуть".

  Тем временем за толстыми дворцовыми стенами уже начинались сумерки - предвестники долгой осенней ночи.

  Пакор, как обычно, встретил вернувшегося из города Лесподия на площадке перед колоннами, освещённой двумя прикреплёнными у входа под арку факелами. Как только Лесподий сошёл с коня, стоявший за спиной епископа рядом со старым привратником молодой раб снял с колонны один из факелов и пошёл с ним впереди, освещая хозяину путь (во внутренних дворах уже залегла густая темень).

  - Ну, как там Мелиада? - равнодушным тоном поинтересовался Лесподий, приласкав встретивших возвратившегося хозяина радостным повизгиванием собак.

  - Неважно, - ответил приглушенным голосом Пакор. - Проплакала всё утро, а потом пожаловалась Исарху, что от переживаний за сына и отца у неё разболелась голова.

  - Скорей из-за своих побрякушек, - ухмыльнулся Лесподий, выходя из-под арки на Малый двор.

  Семеня рядом с номархом вслед за освещавшим путь рабом, Пакор доложил о визите жены навклера Лимнея Масатиды, предложившей госпоже Мелиаде купить у неё раба.

  - Что за раб? - без особого интереса спросил Лесподий после того как, войдя в свой андрон, приказал подавать скорее ужин и приготовить горячую ванну, назвав имена двух рабынь, которые помогут ему сегодня мыться, и ещё двух, которым надлежит, пока он будет в бане, согревать своими телами его холодную постель.

  - Скиф лет пятнадцати-шестнадцати, приятной наружности (Лесподий выразительно хмыкнул), но в общем - ничего особенного. С ещё не до конца зажившей раной на темени.

  И пока доверенный слуга освобождал номарха от тяжёлых лат, Пакор пересказал суть разговора Мелиады и Масатиды.

  - Мы только что понесли такие огромные расходы, лишились всего нашего золота, а эта безмозглая дура собирается отдать кучу денег за какого-то смазливого юнца! - не смог сдержать возмущения Лесподий, узнав о заломленной женой Лимнея цене. - И эта Масатида, будто нарочно, подгадала момент, когда нет Хрисалиска, чтоб отговорить её!

  Самому Лесподию разубеждать жену, тем более запрещать ей тратить собственные деньги как она считает нужным, было бесполезно - это лишь укрепит её желание приобрести этого раба по явно завышенной цене наперекор ему; после того как лет семь-восемь назад их взаимные чувства охладели, и они перестали спать вместе, они, к взаимному удовольствию, условились не мешать друг другу, заботясь лишь о соблюдении внешних приличий.

  - По словам Масатиды, этот скиф был конюхом одного из скифских этнархов, - сообщил Пакор.

  - Хэ! Какой же скиф не умеет обращаться с лошадьми! Мелиаде захотелось ещё одного жеребца, а не конюха!

  - Его можно будет позже с выгодой продать в Пантикапее или в Синдике. Там наверняка найдутся покупатели на такого конюха, - постарался сгладить ситуацию епископ.

  - Пожалуй, ты прав... Надо будет только позаботиться, чтоб он к тому времени не дал дёру - Скифия то рядом. Но сто драхм - это слишком!

  Тем временем рабыни занесли в комнату, где, переодевшись в домашнее, расположился на чёрном кожаном диване Лесподий, кушанья, а старик Лафил принёс его любимое вино и тёплую воду.

  - Я, кажется, знаю, как можно сбить на него цену, - молвил Пакор, обождав, пока набросившийся на еду номарх утолил первый голод.

  - Ну? - воззрился на него Лесподий, продолжая, но уже без прежнего усердия, работать челюстями.

  Пакор велел стоявшим в ногах хозяина рабыням выйти за дверь. После того, как его приказание, подтверждённое молчаливым кивком номарха, было исполнено (оставшийся в кабинете Лафил не станет болтать лишнего), епископ подошёл к изголовью дивана и, по-заговорщицки понизив голос, пояснил:

  - Нужно сделать так, чтобы скиф не прошёл испытание, и госпожа Мелиада завтра отослала его обратно. Когда навклер Лимней выставит его на агоре, мы сможем купить его втрое дешевле. Думаю, никто в Феодосии сейчас не предложит за него больше тридцати-сорока драхм.

  - Точно! - радостно хлопнул себя ладонью по бедру Лесподий. - Но как это сделать?

  - Думаю, у Исарха найдётся какое-нибудь средство.

  - Давай, зови сюда сирийца.

  Когда через пять минут Исарх вошёл в кабинет номарха, рабыни уже унесли на кухню остатки ужина, ушёл к себе и Лафил, оставив на столике у стены расписную ойнохою с процеженным хиосским вином, серебряную гидрию с водой и бронзовый канфар на высокой ножке. Узнав от Пакора, что от него требуется, лекарь задумчиво поскрёб тремя пальцами острый бритый подбородок и ответил, что самый простой способ сделать скифа на всю ночь недееспособным - дать ему во время ужина вина с сонным зельем.

  - Пои его, чем хочешь, но этой ночью его "конец" должен висеть, как хвост у дохлой мыши, - приказал номарх, отпуская Исарха и Пакора.

  Из бани зеленоглазая рабыня повела Савмака полутёмными внутренними переходами в гинекей. Приподняв висевший в дверном проёме одной из многочисленных комнат верхнего этажа толстый тёмно-коричневый полог, она пригласила оробевшего юношу войти. Но вместо ожидаемой им с внутренней дрожью спальни безобразной толстухи, он оказался в небольшой комнате с голыми стенами и единственным квадратным окном напротив входной двери, под которым сидели "по-скифски" друг против друга на расстеленной на паркетном полу тростниковой циновке четверо молодых мускулистых парней, явно принадлежащих к четырём разным народностям. Велев Савмаку ждать здесь, рабыня сказала что-то по-эллински уставившимся оценивающе на новичка рабам и удалилась в расположенные неподалёку покои хозяйки.

  Дни Мелиады проходили в однообразной праздности и неге. Избавленная отцом Хрисалиском, епископом Пакором и поварихой Лострой от всяких домашних и хозяйственных забот, она просыпалась поздно, обычно незадолго до полудня. Позавтракав в спальне, спускалась в нужник, затем долго нежилась в ванной, наполненной тёплой, смешанной с благовониями водой, покрытой - когда лепестками роз, когда - цветами и листьями мяты или других душистых трав, а рабыни тем временем делали в её покоях уборку. Поднявшись к себе, долго выбирала наряд и украшения, которых у неё было до сегодняшнего утра великое множество.