Тем не менее, Левкон настоял на своём и отправился осматривать город без неё. Отделавшись кое-как от Сенамотис, он покинул дворец через ближайший боковой выход и зашёл, как обещал, в комнату своих успевших позавтракать телохранителей. Подбодрив их, Левкон вручил Бласту, которого избрал своим грамматофером, письмо к Лесподию, приказав быть готовым к отъезду примерно в полдень, после чего направился в сопровождении двух соматофилаков к выходу из царской крепости. Двое дворцовых слуг, выполняя наказ царя не отходить от царевича, следовали в нескольких шагах позади.
Подойдя к Золотым воротам, Левкон пожелал подняться на башню, чтобы оттуда осмотреть город. Дворцовый слуга подтвердил начальнику стражи, что царь Палак дозволил своему боспорскому гостю ходить внутри городских стен всюду, где он захочет. Поднявшись со спутниками на верхнюю площадку привратной башни, Левкон прежде всего обратил свой взор на внешние стены.
Очертаниями Неаполь Скифский представлял собой прямоугольный треугольник, южная и западная стены которого были катетами, а северо-восточная - гипотенузой. Высокая, толстая, двухступенчатая каменно-кирпичная стена, ограждавшая город с юга, с двумя проезжими воротами, делившими её на три почти равных отрезка, общей длиной примерно в два стадия (около 750-ти шагов), имела небольшой изгиб в южную сторону. Примерно посередине (в трёхстах шагах от южной стены) город пересекала от восточного до западного обрыва внутренняя стена, отгораживавшая высокую северную часть треугольника. От неё плато, на котором стоял город, полого понижалось к круглой угловой северной башне, в которой имелась обитая железом калитка с кратчайшим спуском по тропинке в Нижний город и к реке. Не считая этой узкой калитки, единственные ворота, через которые можно было проехать к царскому дворцу, фланкированные двумя прямоугольными башнями, находились ровно посередине средней стены, имевшей длину, как прикинул на глазок Левкон, примерно в четыре сотни шагов. С западной стороны к поперечной крепостной стене была пристроена изнутри вмещавшая, как похвастались сопровождавшие его скифы, до полутыщи отборных коней конюшня и - через узкий двор - укрытые под навесом телеги и кибитки, сараи с ячменём и соломой, а с восточной - хлевы для крупного и мелкого скота, кормившего многочисленных обитателей дворца мясом и молоком, сараи и кладовые с запасами корма и всякими припасами.
Сам расположенный в центре цитадели двухъярусный дворец был со всех сторон окружён одноэтажными строениями с жилищами многочисленных слуг, кладовыми и складскими помещениями. В самом низу, около круглой северной башни находился птичник со многими сотнями кур, гусей и домашних уток, выпускаемых каждое утро через калитку под приглядом малолетних пастушат к реке. За сараями возле западной крепостной стены притулилась царская псарня с полусотней сторожевых и охотничьих псов. Здесь же находилась выдолбленная в скале глубокая яма, прикрытая толстой дубовой крышкой с железным запором, в которой держали узников царя, если таковые имелись. На противоположной стороне к крепостной стене примыкали строения царского соколиного двора, в которых обитали царские ловчие со своими крылатыми питомцами - приручёнными для охотничьих забав соколами, ястребами и беркутами.
Перейдя на другую сторону башни, Левкон глянул на примыкавшую с юга к цитадели просторную неапольскую агору, где в обычные дни под надзором бронзового Скилура шла бойкая торговля лошадьми, крупным и мелким скотом, живой и битой птицей, сырами, маслом, овощами, фруктами, бузатом, пивом, вином, мёдом, солью, зерном, сушеной, вяленой и солёной рыбой, сбруей, оружием, глиняной, деревянной и металлической посудой, корзинами, коробами, ларями, шкатулками, бусами, ювелирными изделиями, коврами, тканями, шкурами, мехами, поясами, одеждой, обувью, шапками, бурками, рабами и ещё множеством вещей. Но сегодня, хоть утро давно наступило, площадь была почти пуста, торговые палатки по её краям были закрыты. Наверное, сегодня нерыночный день, решил Левкон.
За площадью и храмом равно почитаемого эллинами и скифами небесного царя богов, тянулись до южной крепостной стены серые каменные стены и красные черепичные крыши благоустроенных эллинских домов. Западнее и восточнее агоры и эллинских кварталов находились обширные пустыри, частично заставленные шатрами, кибитками, телегами и загонами для скота тех пяти сотен сайев, что, как пояснили Левкону дворцовые слуги, поочерёдно охраняли Неаполь в течение одного лунного месяца, после чего из степи им на смену приходили другие.
Левкону сразу бросилась в глаза большая толпа скифов, стоявшая неподвижно между шатрами и кибитками в восточной части города. Скоро оттуда донеслись протяжные женские вопли и одна из кибиток, в которой через поднятый задний полог виден был закрытый тёмно-красный гроб, влекомая парой чёрных волов, тронулась через агору к выезду из города. За ней, вытягиваясь в длинную колонну, под пронзительные стенания плакальщиц двинулись вперемешку пешие мужчины, женщины и дети. Замыкали скорбное шествие слуги, ведшие в поводу по пять, по шесть осёдланных разномастых лошадей. Стоявший на башне дозорный пояснил боспорскому царевичу, что сайи хоронят молодую жену одного из своих сотников, умершую при родах около месяца назад, когда её муж был в походе.
После того, как похоронное шествие покинуло город через юго-западные ворота, Левкон со спутниками спустился вниз и вышел на площадь. С интересом осмотрев памятник покойному царю, 50 лет правившему Скифией и по праву заслужившему своими делами у скифов прозвище Великого, Левкон направился к храму.
На широких храмовых ступенях и на входе под колоннадой к этому часу собрались почти все здешние эллины во главе с давним знакомым Левкона Посидеем. Тот ещё вечером узнал от сына Главка все подробности боспорской войны и о приезде в Неаполь добровольным заложником царевича Левкона. Рано утром Посидей, облачившись в праздничные жреческие одежды, явился к храму, где уже собралось, живо обмениваясь новостями, большинство здешних эллинов, и принёс от имени эллинской общины Неаполя благодарственную жертву Зевсу за восстановление мира и добрососедства между Скифией и Боспором. Не остались без подношений в это радостное, помалу распогодившееся после затянувшегося ненастья утро и другие боги и герои, почитаемые в столице скифов. В честь окончания войны совет эллинской общины объявил по предложению Посидея этот день праздничным для всех неапольских эллинов. В надежде, что царь Палак дозволит Левкону почтить здешних богов, никто из эллинов не покинул площадь; наоборот - узнав об объявленном празднике, к ним поспешили присоединиться и те, кто с утра привычно засел в своих мастерских за работу.
Их ожидания вскоре оправдались. Царевич Левкон вышел из Царской крепости пешком, в скифской одежде и башлыке, в сопровождении всего двух телохранителей-греков и двух скифов, отчего его не сразу узнали. После того, как он, обойдя вокруг чудесной конной статуи царя Скилура, подошёл к мраморному резному алтарю единственного в скифском Неаполе эллинского храма, ждавший его под входной колоннадой вместе с двумя десятками опирающихся на драгоценные посохи глав богатых эллинских семейств Посидей, от лица всех здешних эллинов почтительно приветствовал младшего брата боспорского басилевса как восстановителя мира и пригласил его к себе на праздничный пир, устраиваемый в его честь сегодня вечером.
Поблагодарив с любезной улыбкой за приглашение, Левкон признался, что если царь Палак дозволит, он не только с радостью посетит его симпосион, но и желал бы на время своего пребывания в Неаполе поселиться в его гостеприимном доме.
Через полчаса делегация из десяти неапольских эллинов во главе с Посидеем прибыла во дворец. Прождав около часа выхода царя в "тронную" залу, Посидей от имени всех неапольских эллинов поздравил довольно улыбающегося Палака с победным окончанием войны, а его спутники поднесли царю на широком золотом блюде, покрытом тонким чеканным узором, богато отделанные золотом и самоцветами пояс, акинак и канфар, на глазах у Левкона, Иненсимея, Симаха, Главка, Дионисия и ещё трёх десятков съехавшихся к этому времени во дворец царских друзей. Посидей рассказал об устраиваемом вечером в его доме в честь Главка и Дионисия праздничном пире, на который он хотел бы пригласить и царевича Левкона. Просьбу отца тотчас поддержали оба его сына. Палак ответил, что царевич Левкон волен покидать дворец, когда пожелает, и ходить в гости к кому угодно. Пользуясь хорошим настроением Палака после сладострастных ночных утех и полученных только что подарков, Посидей попросил, чтобы царевич Левкон переночевал в его доме, так как праздничная пирушка затянется допоздна. Палак не возражал.
