Наконец, когда Хрисалиск давно уже смирился со своей рабской участью, Филоксен неожиданно даровал ему, а заодно его сожительнице и дочери свободу, которую правильнее было бы назвать полусвободой.
А пару месяцев спустя, на исходе весны, Досифея родила девочку, которую, в полном соответствии с данным обетом, назвали Гереей. И к великой радости и счастью обоих родителей, для этого их дитя, родившегося уже свободным с благословения самой Геры, мойры жизненной пряжи не пожалели.
Когда царевичу Левкону исполнилось 18 лет, отец отправил его послужить на границе эфебом. Там за два года из него сделают настоящего воина. Эта нелёгкая наука закалит его характер, чересчур мягкий, по мнению бабки и отца, и, если он достойно выдержит это испытание, в будущем из него получится хороший, сильный правитель, какой и нужен Боспору. А вернувшись через два года в столицу, он женится на медноволосой красавице Клеомене (то, что она, несмотря на юность, была его родной тёткой было в порядке вещей: тем лучше - родная царственная кровь! - ведь и первый супруг царицы Камасарии Перисад III приходился ей дядей) и станет надёжной опорой для стареющего и, увы, не блещущего здоровьем отца.
Левкон, всё ещё не расставшийся с детскими мечтами о славе великого полководца, с радостью сменил юношеские домашние одежды на грубый плащ и тяжёлые доспехи пограничного эфеба. Он хотел служить в коннице на восточной границе, охраняя между Варданом и Танаисом селения меотов подвергавшиеся время от времени грабительским набегам сарматских и кавказских племён, но тут уж отец настоял на своём и отправил его на спокойную в ту пору западную скифскую границу.
Чтобы не иметь перед своими сослуживцами никаких привилегий и послаблений, Левкон решил служить под чужим именем, неизвестным даже его отцу, и по пути в Феодосию поменялся на время именами с одним из знатных друзей, посланных отцами постигать вместе с ним воинскую науку. Таким образом, на исходе осени 19-го года правления басилевса Перисада IV царевич Левкон прибыл в расположенный вдали от города, у единственного въезда на феодосийскую хору лагерь эфебов, который станет отныне на долгих два года его домом. Он назвался именем Санона, сына богатого пантикапейского рыбопромышленника Главкиона, подлинный же Санон взял имя своего младшего брата Аристида. Санона-Левкона и его товарищей, поклявшихся свято хранить его тайну, определили в сотню 24-летнего гекатонтарха Лесподия, помощниками-пентаконтархами у которого были Фадий и Мосхион. Только эти трое во всей сотне были профессиональными вояками, остальные - желторотыми эфебами, которым предстояло за два года познать, насколько горек солдатский хлеб, пройти огонь и воду и сплотиться в боевое братство, которое они, в большинстве своём, пронесут потом через всю жизнь.
Желание Левкона сохранить своё имя в тайне было, конечно, наивным. И басилевс, и Аргот, разумеется, известили о нём феодосийского номарха Филоксена, постоянно проживавшего в последние годы в родной Феодосии, всё реже и реже наезжая в Пантикапей, главной причиной чему была зеленоглазая младшая дочь Хрисалиска Герея.
Впервые он случайно увидел её, когда Герее было лет десять. Как раз в это время он получил вожделённую должность феодосийского номарха и осматривал с Хрисалиском расположенный в северо-восточном углу Акрополя феодосийский дворец басилевса, в котором намеревался вскоре поселиться. Сделав распоряжения об основательном ремонте и новой меблировке своей будущей резиденции, Филоксен заодно осмотрел с неудовольствием и обветшавшую крепостную стену Акрополя.
Резвившаяся среди цветов в его собственном саду у подножья Акрополя чернокудрая девчушка с поразительно красивым и очаровательным личиком, обещавшая вскоре стать выдающейся красавицей, случайно увиденная им со стены, с первого же взгляда воспламенила похоть Филоксена.
Хищные, масленые взгляды, которыми пожирал его любимицу опытный развратник, приняв её за одну из своих новых рабынь, не остались незамеченными Хрисалиском. В разговоре с глазу на глаз он прямо предупредил Филоксена, что Герея - его младшая дочь, рождённая свободной, и он никому не позволит совратить её. Если номарх вздумает к ней хоть пальцем прикоснуться, Хрисалиск тут же сядет с женой и дочерьми на корабль и уедет из Феодосии навсегда. Ежели Филоксен когда-нибудь пожелает взять Герею женой, тогда другое дело, но наложницей его она никогда не будет.
Филоксен, совсем не собиравшийся терять курицу, столько лет исправно несущую для него золотые яйца, клятвенно заверил Хрисалиска, что он и в мыслях не держал посягать на его жену и дочерей - пусть и дальше спокойно живут с ним в этой усадьбе и во дворце, как у себя дома.
Вскоре Филоксен вернулся в Пантикапей, к облегчению Хрисалиска, занявшегося обновлением и перестройкой обветшавшего дворца басилевса и окружающего его сада. Но зароненная Хрисалиском мысль о женитьбе на Герее, сперва показавшаяся Филоксену нелепой и смешной, с годами, по мере того, как девочка расцветала, подобно прекрасному розовому бутону, превращаясь в девушку царственной красоты, приходила ему на ум всё чаще и западала в душу всё назойливей.
Озаботившись после смерти отца продолжением рода, Филоксен женился на богатой и красивой пантикапеянке, продолжая по устоявшейся привычке изменять ей направо и налево. К несчастью, все его рождённые в законном браке дети оказались нежизненноспособными, не доживая и до десяти лет. И теперь, когда число оставленных за спиной лет медленно, но неуклонно приближалось к полста, он всё чаще стал задумываться: а может, с Гереей у него будет по-другому?
Филоксен всё чаще стал наведываться в Феодосию, разумеется, по делам службы, и задерживался там всё дольше, с вожделением наблюдая, как растёт и расцветает его невеста. С отвращением глядя в зеркало на своё постаревшее лицо и обрюзгшее тело, он стал бояться, что какой-нибудь смазливый юнец соблазнит и уведёт его Герею, или Хрисалиск осуществит свою угрозу и увезёт её куда-нибудь за моря, где и следов их не найдёшь. Филоксен стал задаривать Герею дорогими подарками, пытаясь если не влюбить её в себя, то вызвать у неё желание стать полновластной хозяйкой его дома и всех его богатств. Хрисалиску же он прямо заявил, что непременно женится на Герее, как только та войдёт в возраст, и их дети унаследуют все его богатства, так что, выходит, Хрисалиск всю жизнь усердно трудился и преумножал их не ради хозяина, а для собственных внуков.
А тут очень кстати зачахла и умерла в Пантикапее от какой-то болезни его жена. (Герее как раз исполнилось тринадцать, и девочка превратилась в девушку, как скромный бутон превращается в дивный цветок, а заключённая в кокон гусеница преображается в прекрасную бабочку). С этого времени Филоксен окончательно перебрался в Феодосию, поселившись не во дворце на Акрополе, а в своей усадьбе, чтоб быть ближе к Герее, и, с согласия Хрисалиска, приставил к ней двух привезенных из Пантикапея рабынь-прислужниц, велев не спускать с неё глаз ни днём, ни ночью и пообещав им самую лютую смерть, если с девочкой что-нибудь случится...
Герея очень рано поняла, сколь сильно и удивительно воздействует на мужчин красота, которой наделили её боги. А осознав это, она сразу решила, что должна распорядиться этим даром с наибольшей для себя выгодой.
В усадьбе, где она росла, Герея с юных лет привыкла чувствовать себя полновластной хозяйкой. Все её очень любили и баловали, рабы и рабыни беспрекословно повиновались ей, все её желания и прихоти тотчас исполнялись. Когда однажды отец, усадив её на диван между собой и матерью и нежно обняв за плечи, осторожно сказал, что Филоксен, потерявший недавно жену, подумывает через два-три года жениться на ней, и собирался вместе с Досифеей уговаривать её согласиться на этот крайне выгодный и почётный для них брак и быть с ним поласковей, умная девочка без раздумий ответила, что она и так всё прекрасно понимает: отец и мать могут не беспокоиться - она сделает всё, чтобы эта жирная рыба не выскользнула из её сетей. И хотя истекающий при каждом взгляде в её сторону любовной слюной старый боров был ей гадок и отвратителен, она научилась искусно скрывать свои чувства, кокетливо улыбалась и ласкалась к нему, задавшись целью стать на деле хозяйкой всех богатств, заработанных для него её отцом.
