Строй греческой "черепахи" стал быстро рушиться. В её "крыше" образовались бреши, в которые залетали рои смертоносных стрел уже с двух сторон - с крыш прилегающих домов и с крепостной стены над воротами. Видя, что отряд Феофила тает, как лёд на весеннем солнце, и через минуту-другую пятачок возле Малых ворот будут устилать одни трупы, Никий прокричал приказ воинам Феофила отходить за привратную башню. Подхватив под руки раненых товарищей, воины поспешили укрыться от гибельных скифских стрел и копий за выступом привратной башни, от которой стена уходила вверх по склону на разделявшую две тянувшиеся к морю балки горку. Отступавший последним гекатонтарх Феофил, перебираясь через набросанные скифами возле башни камни, поймал скифскую стрелу под мышку, не дойдя всего несколько шагов до безопасного места.

  Унеся с завала пускающего из перекошенного болью рта и носа кровавые пузыри гекатонтарха, гоплиты перегородили узкий проход между башней и стеной ближайшего дома поставленными друг на друга щитами и выставленными навстречу скифам копьями. Впрочем, скифы, отогнав противника от ворот, оставили его в покое, тотчас возобновив разборку завала.

  Через пару минут с горки вдоль крепостной стены примчался гонец от Лесподия с приказом Никию любой ценой не дать скифам прорваться вдоль стены на север. Никий приказал отнести раненых за угол ближайшей улицы и оставить там на попечение врачей, а пентаконтархам подсчитать количество дееспособных бойцов. Таковых оказалось полторы сотни, не считая тех, что находились в башне и на стене.

  Как только греки бежали от ворот за угол расположенного напротив дома, Савмак, Фарзой и все стоявшие с ними на крыше стрелки спрыгнули на улицу и бросились к пронзённым их меткими стрелами вражеским трупам. Сорвав с одного из них каску, Фарзой оглянулся на Савмака.

  - Савмак, этот твой! Режь с него скорее волосы!

  Поглядев на оперения торчащих в шее и бедре грека стрел, Савмак отрицательно покачал головой:

  - Нет! Этого убила не моя стрела!

  - Да какая тебе разница!.. Ну, ладно, ищи своего.

  Фарзой, отвернувшись, выдернул из пристёгнутых к правой голени ножен нож и уверенно срезал с виска мертвеца большой шмат кожи с пасмом серебристо-чёрных прямых волос в палец длиной, представив, как эффектно они будут развеваться на ветру под мордой его коня.

  Воины постарше, которым не нужно было подтверждать своё право пить вино на победном пиру из круговой чаши, предпочли спрыгнуть с крыши не на улицу, а во дворики, и поискать в домах более стоящей добычи, чем вражеские скальпы. Особенно же им хотелось отыскать там женщин. Но, увы - гречанки с детьми успели бежать из прилегающих к Малым воротам домов вглубь города, оставив в панике и спешке на месте всю домашнюю живность и запертых в каморках рабов (впрочем, у восточной стены жили, в основном, бедняки, у которых рабов было немного, а то и вовсе не было). Так что, за исключением женщин, хабы и напиты, заставив умолкнуть гавкучих собак, нашли там чем поживиться!

  Увидев, как скифы расстреливают бойцов Феофила с крыш прилегающих к центральной улице домов, словно мишени на учебном поле, Лесподий сообразил, что если он поведёт туда подоспевших от Больших ворот воинов, их постигнет та же участь. И номарх благоразумно решил не вести своих последних бойцов на убой к воротам, а встретить скифов в более выгодных для себя условиях - вдали от захваченного ими участка стены.

  Напротив этой куртины, между двумя башнями лежало два жилых квартала, разделённых узкой улицей, тянувшейся от крепостной стены на северо-запад в двух плефрах от центральной. Каждый квартал состоял из шести тесно примыкавших друг к другу городских усадеб: по две на поперечных улицах, и по три на продольных. Каждая усадьба имела в центре маленький мощёный дворик с обязательной цистерной для сточных вод, вокруг которого располагались одноэтажные хозяйственные постройки и одно- или двухэтажный жилой дом напротив входа, проделанного со стороны центральной либо параллельных ей улиц. Лесподий решил закупорить прорвавшихся в город скифов в границах этих двух кварталов и продержаться здесь до прибытия царевича Левкона с боспорским войском, который наверняка придумает, как выбить варваров из города.

  Поняв, что нужно делать, Лесподий принялся энергично распоряжаться. Первым делом он отправил трёх конных гонцов: одного - к Никию и Феофилу с приказом держать проход вдоль стены, другого - к Фадию, велев, если у Больших ворот всё благополучно, оставить там всего две сотни, а остальных отправить скорее к Малым, и третьего в порт - встретить царевича Левкона (Лесподий не сомневался, что во главе плывущего на помощь войска стоит именно Левкон) и немедля известить его о том, что происходит в городе.

  Затем он послал две сотни воинов из имеющейся у него тысячи к южной фланговой башне, велев гекатонтархам надёжно загородить ход скифам вдоль крепостной стены в сторону Деметриных ворот. Ещё две сотни он послал на соседний перекрёсток - перегородить параллельную улицу, разделяющую два захваченные скифами квартала. Эта улица, как и все другие, была вдвое уже двух центральных улиц - Большой продольной и Большой поперечной - всего-то четыре шага. Фаланга шириной в шесть гоплитов и глубиной свыше тридцати перегородила её от стены до стены перед перекрёстком. Центральную улицу, где следовало ожидать главного удара скифов, Лесподий перегородил перед перекрёстком четырьмя сотнями гоплитов, расположив по десять воинов в шеренге. В первых рядах он велел стать зажиточным горожанам, имевшим большие и крепкие щиты и самые добротные доспехи. Граждан победнее, одетых в более лёгкие латы, он расположил в глубине строя. Наконец, оставшиеся две сотни слабо защищённых и вооружённых бедняков он поместил в боковой улице между двумя перекрёстками, поставив им задачу противодействовать возможным попыткам пеших скифов обойти заблокированные гоплитами перекрёстки по крышам домов.

  Примчавшийся с братом Эминаком, сайями, авхатами и фисамитами к восточным воротам Марепсемис тотчас послал старшего сына Скила на стену поглядеть, что делают греки и поторопить разбиравших залитые липкой смолой камни (огонь к этому времени был потушен) хабов и напитов. Резво взбежав вместе с десятком телохранителей по шаткой лестнице на стену, Скил визгливо закричал на трудившихся у ворот воинов, чтоб те шевелились быстрее. Минуту спустя Скил доложил нетерпеливо ждущим внизу отцу, дяде Эминаку, тысячнику Камбису и трём племенным вождям, что до полутыщи пеших греков перегородили щитами в полутора сотнях шагов от стены две ведущие вглубь города улицы, и ещё примерно столько же бегут из центра города им на подмогу.

  В этот момент в верхней части чёрных от копоти ворот наконец образовался просвет. Марепсемис велел сыну спускаться. Скил окинул вожделённым взглядом красивый, переполненный богатствами греческий город, который через несколько часов окажется во власти скифов. Бросив напоследок беглый взгляд на пустую гавань, часть которой видна была слева от огороженного внутренней стеною Акрополя, тёмные, с белыми прожилками воды залива и далёкий, пустынный северный берег (восточная часть гавани и залива была скрыта от него высоким берегом), Скил, вместо того, чтобы спуститься по приставной лестнице к отцу, вдруг ухватился за один из свисавших со стены арканов и лихо съехал по нему к подножью стены с внутренней стороны. Зазевавшиеся телохранители, побросав вниз копья, поспешили за ним. Минут через пять довольно улыбающийся Скил вышел вместе с вождём хабов Госоном из города к отцу через расчищенный наконец от обломков воротный створ.

  Эти ворота феодосийцы не зря называли Малыми. Высота их составляла всего шесть локтей, а ширина - и вовсе пять. Одновременно через воротный проём могли проехать всего три-четыре всадника. Это было связано с тем, что этими воротами горожане пользовались редко, да и то, по большей части, по крайне печальному поводу: выносили через них на некрополь своих покойников.