Оставив за городскими воротами щедрое подношение охранителю дорог Гермесу, басилевс поспешил забраться в стоявшую на обочине колымагу покойной басилисы, в которой его с утра дожидались любимый шут Геракл и врач Эпион со своим дорожным сундуком. На приглашение отца перебраться к нему в тёплую и удобную повозку, царевич Перисад ответил категоричным отказом: куда интереснее было проделать весь путь, как настоящему воину, верхом на коне. Жаль только, что из-за тяжёлых военных машин пришлось всё время тащиться черепашьим шагом. Пять фарсангов от Скифских ворот до Длинной стены, которые, не будь машин и обоза, можно было промчать галопом за какой-нибудь час, едва одолели за пять часов.

  Перисад с сыном, шутом, врачом и шестью рабами, и Гиликнид с двумя сотнями телохранителей расположились не в казармах у ворот, где всё было забито битком, и куда залетали вражеские стрелы, а в ксеноне Пандора, откуда были спешно изгнаны его обычные обитательницы. Рабы устлали выбранные для обоих Перисадов комнатки привезенными в нескольких кибитках коврами, мягкими звериными шкурами, покрывалами, подушками, обставили креслами, табуретами и столиками. Сундуки с одеждой и посудой были оставлены поблизости в кибитках на случай срочного отъезда.

  Пока рабы обустраивали для басилевса с сыном и Гиликнида походное жилище, Перисад Младший, сгорая от нетерпения, уговорил отца пойти поглядеть со стены на скифское войско. Чтобы не выглядеть в глазах сына и окружающих боягузом, пришлось Перисаду, тяжко вздыхая, опять садиться на коня.

  Приветствуемые радостными криками тысяч воинов, выбежавших из своих шатров и палаток, которыми была заставлена безопасная от скифских стрел полоска земли под стеною позади постоянных лагерей, оба Перисада, Молобар, Гиликнид и Горгипп проехали шагом к отстоявшей на добрый стадий к северу от дороги башне, с которой можно было без опаски осмотреть всю лежащую за стеною местность.

  Взбежав резвым козликом на охраняемую четырьмя дозорными верхнюю площадку, юный царевич тотчас устремил полный жадного любопытства взгляд между мерлонов на растянувшийся лавой по обе стороны дороги конный строй скифов, недвижимо стоявший напротив засыпанного землёю рва, и испытал сильное разочарование.

  - А почему мы не откроем ворота и не нападём на них? - обернулся он к выбежавшему наверх следом Горгиппу. - Ведь варваров так мало! Чего мы их боимся?

  - Это лишь передовой отряд, который следит, чтобы мы не расчистили их завал во рву, - пояснил Горгипп. - Главное их войско стоит, я думаю, на берегу озера вон за теми холмами. Утром и вечером там поднимаются клубы дыма от сотен костров. Десяткам тысяч людей и лошадей ведь нужна вода, а здесь её нет. Но стоит нам только открыть ворота, и все скифы окажутся здесь.

  Тем временем на площадку выбрались, натужно дыша, басилевс Перисад, архистратег Молобар и Гиликнид в сопровождении гекатонтарха Алкима и десятка соматофилаков.

  - А где берут воду наши воины? - поинтересовался любознательный царевич.

  - Лошадей всадники гоняют на водопой к озёрам, которые есть и на нашей стороне, примерно в фарсанге к северо-востоку. А гоплиты берут воду из колодцев, которые имеются в обоих наших лагерях и на постоялом дворе Пандора.

  Поглядев в ту сторону, царевич обратил внимание на раскинувшийся к северу от постоялого двора, примерно в стадие от стены, большой табор, состоящий по большей части из кибиток, между которыми попадались также шатры, палатки и даже шалаши.

  - А кто живёт в том лагере?

  - Гм... Ну, там живёт обслуга, - пояснил Горгипп, - женщины, которые готовят воинам еду, стирают им одежду... и всё такое прочее.

  Царевич вернулся к наблюдению за скифами, не заметив улыбок, появившихся на лицах стоявших рядом дозорных, и тотчас задал новый вопрос:

  - И что же, мы так и будем глядеть друг на друга, ничего не делая?

  - Мы думаем, что эллины из Неаполя Скифского сейчас строят для скифов таран, которым они попытаются проломить наши ворота, - подключился к разговору отдышавшийся Молобар. - А мы, с помощью доставленных вами машин, попытаемся разрушить его прежде, чем он доберётся до ворот.

  Царевич Левкон, не поехавший с братом и племянником смотреть на скифов, занялся тем временем установкой на боевые позиции метательных машин. Посоветовавшись с вернувшимися в силу настоятельной необходимости на службу ветеранами, возглавившими набранную из неопытных новичков обслугу боевых машин (команды тяжёлых катапульт и баллист состояли из десяти человек, более лёгких онагров - из пяти-шести), Левкон расположил четыре катапульты впритык одна к другой шагах в двадцати перед воротами. Дорога и обочины позади них были выровнены и сглажены, чтобы, по мере необходимости, можно было оттаскивать их назад, перенося обстрел дороги на той стороне всё ближе к стене. Две батареи онагров - по два десятка в каждой - были расставлены шагах в тридцати-сорока правее и левее катапульт. Четыре дальнобойные баллисты установили поперёк дороги в сотне шагов позади катапульт. Одновременно тысячи воинов по приказу Левкона разбрелись по округе в поисках камней: камни весом от одного до трёх талантов несли к катапультам, более мелкие складывали возле онагров (запас спешно изготовленных тяжёлых стрел для баллист - по 30 штук на баллисту - прибыл вместе с ними из Пантикапея).

  После установки машин на позиции, по-хорошему, нужно было бы произвести пробные выстрелы и сделать необходимые поправки, но в таком случае пропал бы элемент неожиданности, и скифы могли что-нибудь предпринять в ответ, а Левкон очень рассчитывал на их уверенность в собственной неуязвимости и связанную с этим беспечность. Поэтому старики - командиры катапульт и баллист, осмотрев осторожно вместе с Левконом сквозь узкие бойницы одной из привратных башен ровную и прямую дорогу по ту сторону ворот, уходящую с небольшим уклоном мимо постоялого двора Харитона за западный горизонт (значит, тащить тяжёлый таран будут медленно, и будет время пристреляться), покряхтев и повздыхав, согласились с доводами царевича и прониклись его уверенностью, что в бою, несмотря на необстрелянность их подчинённых, всё сложится хорошо. А если попасть во вражеский таран всё же не удастся, всю вину Левкон заранее берёт на себя.

  На следующее утро, в разгар завтрака (каждая сотня воинов имела пару поваров, несколько казанов, сковород, запас зерна, разных круп, бобов, соли, овощей, вяленой рыбы; каждый день забивались сотни овец, бычков, телят, свиней, пригнанных скототорговцами на прокорм войска, - расплачивался за всё басилевс), боспорское войско было поднято на ноги заполошными криками дозорных, углядевших с привратных башен на западном горизонте медленно надвигающуюся густую, как кисель, серо-коричневую массу.

  Отставив недоеденные миски, воины торопливо надевали шлемы и каски, застёгивали пояса с оружием, хватали щиты и копья и бежали к ближайшим башням, у входа в которые тотчас возникла толчея и давка. Хилиархи и гекатонтархи, первыми поднявшиеся на стену, увидев, что противник ещё далеко и движется медленно, приказали своим воинам вернуться к палаткам и закончить завтрак.

  Басилевс с сыном, братом Левконом, Молобаром, Гиликнидом и Горгиппом поскакали к башне на северном краю лагеря, с которой, как они вчера убедились, открывался наилучший вид на дорогу.

  Небо покрывали тонкие, неплотные облака, сквозь которые, как сквозь наполненные ветром паруса, неярким белым пятном светило низкое утреннее солнце.

  Приглядевшись, наблюдатели на стене скоро заметили ползущий по дороге домик с высокой двускатной крышей, похожий на черепаху или улитку, преследуемую полчищами саранчи. Вне всяких сомнений, то был таран, и он был у скифов, к счастью, в единственном числе.

  Золотой и серебряный блеск украшенных пышными султанами шлемов на северной башне привлёк внимание скифов, державших под прицелом своих луков привратные башни и стены. С полсотни всадников оторвались от левого края своего строя и поскакали туда галопом, натягивая на ходу луки. Но прежде, чем первые меткие стрелы просвистели в узких проёмах, красные, чёрные и белые перья и хвосты с верха башни будто ветром сдуло под насмешливый свист и улюлюканье варваров. Телохранители басилевса хотели отогнать скифов стрелами, но Левкон посоветовал не дразнить степных разбойников блеском шлемов, а переждать в укрытии, пока те ускачут назад. Сам же Левкон с десятком своих охранников, пригнувшись, пошёл по стене, постепенно заполнявшейся лучниками, главным образом из числа меотских всадников (вооружённые копьями и мечами гоплиты - жители городов - пока оставались в резерве внизу под стеной), к воротам. Что до многочисленной женской "обслуги", о которой накануне упомянул в разговоре с царевичем Горгипп, то она к этому времени дружным натиском завладела участком стены к северу от фланговой башни, откуда, словно с верхних рядов театра, могла безопасно следить за ходом разворачивающегося у ворот сражения.