— Ты его оближи, — ехидно посоветовала ей появившаяся рядом Кленина.

— Простите?

Кленина подтолкнула Смирнова:

— Вот тебе яркая иллюстрация элементов эротики в русском бизнесе, — указывая на девушку, шепнула она. — Спасибо, можете считать себя свободной. — Ирина мельком взглянула, как недовольная блондинка вылезает из машины. — Ну что, попробуем твою новую игрушку в деле?

Полина Викторовна, одетая довольно элегантно для сельской местности, поставила на стол графин с водкой.

Стол был накрыт в лучших традициях времен застоя — салат «оливье», винегрет, селедка «под шубой», колбаска, сырок и так далее. Даже красная икра и та была здесь, по непонятно кем заведенному обычаю намазанная тонким слоем на хлеб с маслом.

— Люся, Маша! — строго прикрикнула бабушка на внучек, которые пихались в углу, пытаясь поделить шоколадку. — Дайте сюда!

Через минуту порядок был восстановлен. Шоколадка поделена строго пополам, девочки утешены и отпущены погулять в сад.

Наташа и Кленин сидели за столом. По их напряженным позам легко можно было догадаться, что чувствуют они себя чрезвычайно неловко. Полина Викторовна, прямая и строгая, была похожа на районного судью, который сейчас рассмотрит дела обвиняемых и вынесет им строгий и беспристрастный приговор.

— Когда дети погодки, они всегда соперники, — сказала она, усаживаясь за стол. — Но это не страшно. Главное — научить их уступать друг другу.

Все посмотрели в окно. На лужайке перед домом девчонки гонялись за бабочкой, то и дело наступая друг другу на ноги.

— За год ты так успеваешь их испортить, что я с трудом исправляю твои ошибки, — критично посмотрела на дочь Полина Викторовна.

Наташа съежилась. До сих пор мать не задала ни одного вопроса о том, кто такой Кленин, почему он здесь и где Андрей. Но она прекрасно понимала, что сейчас эта тема будет поднята.

— Профессионал! — с шутливым почтением кивнула она в сторону матери.

— А ты разве нет? — парировала она. — Ешьте, Сергей, угощайтесь. Мой муж понимал толк в сельской жизни. Все умел, — продолжала Полина Викторовна, поглядывая на дочь.

Наташа усиленно делала вид, что в тарелке салата нашла что-то очень интересное.

— Замечательный был человек, — завела мать любимую песню. — Деревенский диссидент, так сказать. Но и здесь его достали…

Сергей слушал очень внимательно. Ему интересно было все, что касалось Наташи. О своей семье она не распространялась.

— Поводом была хмельная ссора, а на самом деле… — Полина Викторовна махнула рукой. — Попал в тюрьму и там погиб…

Все замолчали. Кленину было неудобно. Наверняка именно поэтому Наташа не рассказывала о родителях. Действительно, неловко говорить о том, что отец умер в тюрьме. Его отношение к ней от этого не изменится, но люди полны предрассудков.

— Да что я все говорю, говорю… Наташа вам, наверное, уже рассказывала об этом? — неожиданно инквизиторским тоном спросила мать Сергея.

Тот быстро взглянул на Наташу, которая пыталась проглотить кусок колбасы. У нее это получалось плохо.

— Да, рассказывала. — Кленин посмотрел в глаза Полины Викторовны.

Она скептически улыбнулась:

— Это, конечно, благородно — выгораживать даму. Но совершенно необязательно врать по пустякам.

Разделавшись с Сергеем, она взялась за Наташу:

— Почему ты ему не сказала? В этом же нет ничего неприличного…

Наташа проглотила колбасу и схватила следующий кусок. Нет ничего лучше, чем занять чем-то рот, если не хочешь участвовать в разговоре. А беседа начала выруливать в самое опасное русло.

— Вы, вообще, много лжете? — неожиданно мягко спросила сельская учительница нового знакомого.

Сергей удивился. В той среде, где он жил, такие вопросы ему не задавали. Ясно, что все лгут. Как же может быть иначе?

— Ну, что считать ложью… И смотря по обстоятельствам, — уклончиво ответил он. Но мать Наташи была настроена серьезно и не поддалась на эту вежливую отговорку.

— Ложью обычно считают ложь. Независимо от обстоятельств, — отрезала она, но тут же постаралась сгладить свою резкость. — Простите меня за прямоту. И вообще, только я одна и говорю, вам слова вставить не дала. Извините, учительская привычка. Поучать, расспрашивать… Это не всегда тактично.

Наташа чуть заметно улыбнулась и взяла с тарелки кусок сыра. Кленин чувствовал себя все хуже и хуже. Что же за человек такой эта Полина Викторовна? Глаза, как рентген, просвечивают насквозь. Чувствуешь себя школьником, и даже врать не хочется. Не зря Наташа его пыталась предупредить. Он, по своей самоуверенности, считал, что не родился еще тот человек, что сможет заставить его говорить, когда он не хочет. Выходит, ошибался.

Полина Викторовна не выдержала молчания:

— А вы женаты? Видите, я опять задаю вопросы…

— Да. — Кленин положил вилку. Есть ему расхотелось. — То есть был женат. Сейчас в разводе.

— Понятно… А в школе для удовольствия работе?

— Почему? — смешался Сергей и взглянул на Наташу в поисках поддержки. Она смотрела в сторону и краснела.

— То есть да, для удовольствия, но и просто — зарабатываю… — неуверенно закончил он.

— Понятно… И заработали на такую машину?

Наташа и Сергей переглянулись. Они этого не ожидали. Сергей почувствовал, что начинает раздражаться. Врать ему не хотелось. В конце концов, он мог бы ничего не скрывать, но Наташа попросила его, и теперь он не знал, как себя вести. Они соврали, да, но Полина Викторовна уже раскусила все хитрости. Не лучше ли сказать все, как есть? Но он не мог на это решиться. Глупо как-то, сначала говоришь одно, потом другое…

— Эта проклятая реклама по телевизору дает такой неожиданно широкий кругозор, — объяснила Полина Викторовна, с видимым удовольствием поглядывая на дочь и гостя. — Я же не маразматик. У меня зрительная и слуховая память что надо. В том числе на рекламу автомобилей.

— Это не мой автомобиль, — сделал последнюю попытку Сергей, видя, что от Наташи помощи не дождаться. — Это…

— Опять солгать хотите? — перебила его Полина Викторовна.

Наступила тишина. За окном пищали девочки, которые нашли червяка в луже рядом с бочкой.

— Да. — Кленин нарушил молчание. Он больше не смотрел на Наташу, а только — на ее мать. У него было ощущение, что он участвует в дуэли. Хватит играть в мальчика, пора вспомнить о том, что он взрослый мужчина. — Да, это моя машина. И я не учитель рисования. И не сослуживец Наташи. Я человек, который… — он хотел сказать «который любит вашу дочь», но остановился. Сначала он скажет об этом самой Наташе, а не ее матери. — Которому нравится ваша дочь, — закончил он.

Его секундная заминка не ускользнула от внимания Полины Викторовны.

— Что ж, спасибо за откровенность. — Она вздохнула и посмотрела на Наташу. Как всегда, пытается спрятаться от проблем.

— Об Андрее я могу спросить?

Наташа подняла на нее глаза и с твердостью, сильно удивившей мать, ответила:

— Не обязательно.

— Ладно, не буду. — Полина Викторовна походила по комнате и остановилась рядом с окном.

— Скажу только, что он мне нравится. Очень порядочный человек.

Кленин поморщился. Упоминание о «вахлаке» было ему неприятно. Наташа тоже скисла.

— Очень порядочный человек. — Полина Викторовна сделала вид, что не заметила их мрачных вид. — Никогда не лжет.

Посмотрев в глаза Сергею, добавила:

— В отличие от вас!

— Каюсь. — Сергей никакого раскаивания не испытывал. Это было расхожее выражение, и все это понимали.

— Что же тогда в вас хорошего? — Полина Викторовна, видно, решила устроить ему допрос по полной программе. Кленин сжал зубы. Он через это пройдет. Если на то пошло, эта женщина ему даже нравилась. Говорит прямо, не виляет. Видит суть вещей. Не ее вина, что суть не столь привлекательна, как хотелось бы.

— Вы добрый человек? Только, пожалуйста, отвечайте честно, я сразу пойму, что вы лукавите, большой опыт работы в школе, знаете ли…