Джон довольно живо представил себе, как из белой "Шкоды" выскакивает тройка молодцев в чёрном и с автоматами наперевес, а он пытается отстреливаться резиновыми пулями из своего недешевого, но всё же только травматического пистолета. Правда, крутым ребятам логичней было бы передвигаться не на "шкоде", а на каком-нибудь "Гелентвагене" или "Ровере", на худой конец. Хотя, на самом деле, не обязательно быть видимо слишком крутыми, чтобы явно навредить или причинить неприятности. Тот же Голышев ведь не зря вопросил про амазонского ядозуба - неужели и впрямь нечто пронюхал, чего и сам Зарайский пока не знал? А с ядозубом этим самым, не исключено, что и впрямь непростая история, потому как в ней замешан младшенький Зарайский, окопавшийся в Панаме, и вдруг после стольких лет молчания вышедший на связь и даже порекомендовавший экземпляр ядозуба этого нового и редкого. Были у Джона подозрения, что неспроста. Но далее подозрений пока дело не пошло, а тут Голышев подлил масла в огонь. А тут ещё и какая-то "Шкода" следом увязалась.

Сунув "Зауер" в карман пиджака, Зарайский схватился, было, за телефон, но тут понял, что уже приехал, поскольку впереди показался шлагбаум на въезде в коттеджный городок и будка охраны. Имело смысл убедиться, кто всё же следовал в этой "Шкоде", действительно ли за ним, по его ли вообще "спецовскую" душу, тем более, что и вооружённый охранник бдительно выглядывал из-за своей будки, как видно, пытаясь понять, будет Зарайский заезжать на своём "Порше" на территорию или не будет. Однако тот решил повременить и сдал чуть в сторону, благо перед шлагбаумом была небольшая гостевая стоянка.

Белая "Шкода" тем временем, не таясь, запарковалась рядом и из неё вылезла невысокая молодая женщина в белой же куртке, шатенка, без головного убора, стройная. В общем, без особых предмет, но красивая, отметил про себя Зарайский, а ещё подумал, что где-то раньше её видел. Сам он не торопился выбираться из машины, лишь сжал на всякий случай в кармане пиджака рукоять "Зауера". Женщина несколько торопливо и, почему-то с опаской озираясь, направилась прямиком к "Порше".

Зарайскому пришлось в ответ опустить боковое стекло.

- Простите, ведь это вы Джон Александрович? - вопросила дама, подойдя максимально близко, так что Зарайский ощутил аромат каких-то духов. Не очень, впрочем, дорогих. Леди была явно не из "бизнес-класса", хотя и пыталась соответствовать современности. Однако между "пытаться" и "быть", есть довольно существенная разница, и такой человек, как глава VES, это отлично понимал.

Правда, не успел сообразить, радоваться ему этому факту или, наоборот, ещё больше насторожиться. Поэтому ответил вопросом на вопрос, хотя никогда не считал это вполне приличным:

- Простите, а вы чего-то боитесь?

Женщина несколько удивилась:

- Не знаю... Наверное, нет... А почему вы так решили?

- Потому что вы озираетесь, как будто за вами могут следить!

Его собеседница смутилось:

- Простите, это просто нервное...

- Ну, хорошо... - Зарайский-таки открыл дверь своей машины и неторопливо выбрался наружу, - предположим, что я и впрямь Джон Александрович. Но откуда вы вообще знаете о моём существовании и что вам от меня угодно?

То, что он услышал от Татьяны Кокориной, его не очень обрадовало. Да, он сразу сообразил, в чём дело и что перед ним законная супруга одного из его оперативников, без вести пропавшем в том самом проклятом Эллизоре, и что он ранее видел её фотографию в личном деле самого Антона Кокорина, где должны содержаться и её анкетные данные, которых он, разумеется, не помнил, но которые всегда можно в том же деле уточнить.

В общем, налицо был инцидент, когда жена или вообще кто-то из близких или родных оперативных или технических сотрудников добрались до самого директора. И это никак не приветствовалось. Потому что делали это родственники, как правило, не из праздного интереса, а с серьёзными вопросами или большими претензиями. Да, если бы и с праздным интересом (просто чаю или кофе с высоким начальством попить), всё равно не приветствовалось бы такого рода неформальное общение.

Строго говоря, Зарайский имел полное право вообще не вступать в разговор, но, согласно инструкции, послать бедную жену пропавшего оперативника куда подальше. Но тут как-то не смог. Если бы дело происходило в том же офисе московского филиала - среди казённых стен, то это было бы легко - перевёл бы стрелки на секретаря, пусть разбирается и разъясняет, что к чему в современных законах и правилах, однако, кроме продолжающего маячить возле будки охранника, никакого секретаря рядом не было, так что Зарайский поневоле сплоховал, пошёл на неформальный контакт, хотя, повторимся, согласно параграфа инструкций, не должен был так поступать. Но не всякая инструкция вполне приходится к любой нештатной ситуации.

- Ну, хорошо, - сказал он, - я поговорю с вами, но только на двух условиях: мы немного прогуляемся, чтобы говорить не при свидетелях, а во-вторых, вы мне расскажите, как вообще умудрились на меня выйти.

Последнее условие Татьяна Кокорину явно смутило:

- Это не мой секрет... - начала она была, однако Зарайский круто развернулся к своей машине:

- В таком случае, я вынужден прервать наше общение!

- Хорошо, я всё объясню! - Татьяна вдруг решительно взяла Зарайского за руку и повлекла вдоль дороги в сторону леса, через который они только что проехали: - Мне обязательно надо поговорить с вами!

Ничего неожиданного во время этой прогулки по дачной местности Джон не услышал. Как он и предполагал, это были стандартные жалобы и беспокойство соломенной вдовы относительно пропавшего супруга. Нисколько не смущаясь, в ответ Джон Александрович слово в слово повторил стандартную "весовскую" легенду о якобы сингапурских террористах и о том, что, несмотря на прошедшее время, надежда на то, что её супруг жив и может вернуться в любой момент, имеет вполне серьёзные основания, и что назначенная ей пенсия вовсе не говорит о том, что появились основания считать её супруга окончательно выбывшим из списков здравствующего личного состава, просто это не более чем стандартная процедура...

В общем, они уже довольно далеко удалились от площадки возле шлагбаума, когда, наконец, Зарайский смог вновь задать свой вопрос:

- И всё же, Таня, как вы смогли за мной проследить?

Вопрос этот опять смутил его собеседницу:

- Ну, понимаете... - с трудом вымолвила она, - у меня есть подруга... а её муж, он...

- Да-да! Что же... он? - покровительственно проговорил Зарайский.

- В общем, он...

В кармане у Джона тренькнул мобильник. Причем звонок имел мелодию, настроенную только на одного человека, который звонил не так часто и далеко не по пустякам. Это был младший брат. Тот самый, который теперь жил в далёкой Панаме и недавно прислал ядозуба.

- Да... Я сейчас не один, - ответил Зарайский. - Что? Что ты говоришь, какая ещё опасность, с чего ты вообще взял?!

И тут глава VES услышал чуть в стороне в лесу глухой и неприятный рык. Не то, что бы Джон Александрович был большим специалистом в хищных животных, однако благодаря своему интересу к змеям и рептилиям, имел и некие общие представлениях о других жителях животного мира, в том числе и о собаках. И Зарайский нутром ощутил, что это непростая собака. И рык этот непростой и крайне неприятный. А ещё ему не понравилось, что этот рык больше не повторился, не последовал за ним также лай или визг - напротив было почти тихо, если не считать в кустах ближе к дороге легкого шороха. А сверх всего прочего, Джон не зря был главой русского VES и, хотя сам не хаживал "в поле", тем не менее имел особого рода интуицию: он мог ощущать близость "прорыва" или "вторжения". И сейчас он именно эту опасность ощутил как вполне реальную.

Зарайский судорожно пихнул в карман телефон и промахнулся - тот скользнул мимо и упал на землю. Однако поднимать мобильник было некогда, потому что пришлось вытаскивать из другого кармана травматический "Зауер", снимать с предохранителя и передёргивать затвор. Вот же незадача: патрон уже почему-то был в патроннике и теперь, описав быструю дугу в воздухе, улетел куда-то в жухлую прошлогоднюю траву, лишь недавно выступившую из под ледяной корки.