Упоминание о чтении вывело Самандара из себя:

- Хватит в конце концов! Буду читать романы стану таким, как ты. Ну, а что в этом проку?

- Проку немало. Если бы ты побольше читал, то уж наверное знал бы, что чревоугодие вредно отражается и на умственных способностях.

Джамиль громко рассмеялся и, поднявшись из-за стола, стал торопить Таира:

- Завтракай скорей да пойдем в трест. Хоть сегодня и выходной день, может быть найдем там кого-нибудь из начальства и поговорим о твоей работе. А потом погуляем по городу.

Взяв из тумбочки сапожную щетку, он направился в коридор, но Самандар остановил его:

- Да, Джамиль, чуть не забыл. Вчера я встретил в парке Лятифу. Красивая девушка, черт побери! Только была она не одна, а с каким-то инженером. Куда уж тебе, простому рабочему с мозолистыми руками, в измазанной мазутом одежде, тягаться с такими! Видать, она высоко метит!..

Неуместная шутка друга не понравилась Джамилю. Сразу насупившись, он решил еще раз уверить товарищей, что Лятифа ему совершенно безразлична.

- Послушай, Пузан! - резко оборвал он Самандара. - Какое мне дело до Лятифы? По мне пусть она гуляет, с кем ей нравится!.. А насчет того, что я простой рабочий - это ты зря... Во-первых, ничего унизительного в этом нет. А во-вторых, сегодня я рабочий, а лет через пять-шесть могу тоже стать инженером. Думаешь, это невозможно? Ведь мне и восемнадцати нет еще... Помолчав немного, он продолжал с еще большей горячностью: - Работа на промысле имеет одно серьезное преимущество: она не дает топтаться на месте, заставляет все время двигаться вперед. И хочешь ты этого или нет, а учиться, накоплять знания, идти вперед тебе придется! Это неизбежно!

Прислушиваясь к тому, что говорил Джамиль тихо и вместе с тем уверенно и страстно, Таир машинально жевал лепешки и радовался своему приезду в Баку, в этот удивительный город, где условия позволяют людям постоянно учиться и двигаться вперед. "Хорошо, что я приехал. Здесь тебе и работа и школа. А мне ведь только это и нужно. С одной семилеткой далеко не уйдешь", - думал Таир. Но вдруг у него мелькнуло подозрение: "А что, если Джамиль говорит все это нарочно, только для того, чтобы увлечь его, Таира, работой на промысле? Может быть, здесь столько работы, что об учебе и думать не придется?"

Словно угадав мысль Таира, Джамиль снова заговорил о мастере Рамазане:

- Вы еще плохо знаете нашего мастера. Он все время думает о своих учениках, делится с нами всеми своими знаниями. А ведь встречаются еще мастера, которые из зависти ничего не скажут ученику, ничему не научат его. Нет, наш мастер Рамазан не таков.

Первая мысль опять взяла у Таира верх. "Хорошо сделал, что приехал", решил он и поднялся из-за стола.

- Пойдем, Джамиль, - сказал он. - Может быть, и в самом деле застанем кого-нибудь в тресте?

- Застанем, застанем, - успокоил его Джамиль. - Новый-то управляющий уж обязательно будет у себя.

В это время раздался стук в дверь:

- Можно войти?

Вошли парень и девушка, поздоровались.

- Разрешите сесть?

Они и вошли, не услышав ответа, и сели, не дожидаясь разрешения.

Таир стоял неподвижно и глядел на них. Он предполагал, что это работники промыслов. Стройная, с длинными, почти до щиколоток косами, девушка шестнадцати-семнадцати лет, держа в руке книгу, застенчиво опустила глаза. А ее спутник, положив на стол папку, строго поглядывал то на Джамиля, то на Самандара, то на Таира. Он был острижен под машинку, худощавое, продолговатое лицо его было сизым, после бритья на верхней губе чернела тоненькая полоска подбритых усиков.

- Эх, ребята, - начал он, обращаясь ко всем, - нехорошо вы поступили...

- А что случилось?

Впрочем, никто этого вопроса не задал. Он был написан во взглядах ребят.

- Если так будет продолжаться, никто, пожалуй, не огласится вести с вами занятия.

- Да что же плохого мы сделали? - спросил Самандар.

- Куда уж хуже? Присылает к вам комитет комсомола докладчика по международному положению, а вы устраиваете ему такую встречу, что он теперь и слушать не хочет ни о каких докладах...

Биландар, который стоял в стороне, прислонясь к спинке своей кровати, нетерпеливо заметил:

- Ну, знаешь, товарищ Дадашлы! Ты, как комсорг, не должен допускать, чтобы люди с такими путаными представлениями читали нам лекции!

- С какими такими путаными представлениями? - Дадашлы удивленно обернулся к Биландару.

- А вот с какими! Утверждает, будто наша армия победила при серьезном содействии союзников. А мы взяли, да и спросили: "Если они вступили с нами в союз с честными намерениями, то почему не помогали с самого начала войны?" В широко раскрытых глазах Биландара вспыхнули искры гнева. - Пятеро моих братьев ушли на фронт. Сам я отдавал все силы промыслу, работал день и ночь. И нас ставят на одну доску с какими-то англичанами и американцами! Где, я спрашиваю, тут правда? Я и возразил ему, а он твердит свое: нельзя, дескать, отрицать роль союзников. А что тут отрицать, если нечего утверждать?!

Разгорячившись, Биландар шагнул к Дадашлы. Казалось, он видел перед собой не комсомольского организатора, а того самого лектора и продолжал с ним вчерашний спор:

- Мы никогда не примиримся с тем, чтобы нас принимали за невежд и недоучек, и говорили всё, что кому взбредет в голову!

Дадашлы прервал возбужденного Биландара:

- Ладно, понимаю. Об этом я скажу в райкоме. Сейчас мы зашли по другому делу. Начинаем проверку итогов социалистического соревнования. Завтра к восьми вечера приходите в клуб... Ну, Джамиль, что нового в деревне?

- Все в порядке. Там тоже крепко взялись за дело. Наш колхоз вызвал на соревнование соседний - имени

Маркса... А я вот друга привез.

Дадашлы строго посмотрел на Таира:

- Хочет работать здесь? Ну что ж!..

Колючий взгляд его глаз не понравился Таиру. Комсомольский организатор посмотрел на Таира так грозно, словно тот в чем-то провинился.

- После войны нам очень нужны люди... кадры! А ты, товарищ, состоишь в комсомоле? - спросил Дадашлы.

- Да, состою! - вызывающе ответил Таир.

- А ты, видать, задиристый парень!

- Какой уж есть!

Девушка на миг подняла голову и тут же опустила. Из-за длинных ресниц блеснули большие, цвета спелой сливы, глаза. И если бы Таир складывал песни о красавицах, как это делали в былые времена ашуги, он сравнил бы глаза девушки с двумя пиалами, а длинные косы ее с арканами.

- Ты привез учетную карточку? - спросил Дадашлы еще строже, словно устремленный на девушку взгляд

Таира раздражал его. - Лятифа, - обратился он к девушке, - проводишь его в райком, укажешь, где встать на учет!

Лятифа удивленно взглянула на комсорга:

- А может быть, он не останется на нашем промысле?

- Как это не останется? - вмешался Джамиль. - Мы сейчас же идем в трест, чтобы договориться о работе с управляющим.

- Но я не привез с собой учетной карточки.

Глаза Таира и Лятифы встретились.

- В таком случае сегодня же напиши, затребуй! - предложил Дадашлы.

Таир даже не взглянул на него. "И без тебя знаю, - подумал он, продолжая смотреть на потупившуюся девушку. - Интересно, часто ли я буду видеть ее?"

- Ребята, сегодня вечером во Дворце культуры идет фильм "Аршин мал алан", - сообщила Лятифа. - Мы хотим взять билеты на всех. Кто желает получить билет, пусть запишется у меня. - Она выжидающе посмотрела на всех и, снова встретив пристальный взгляд Таира, подумала: "Чего он так смотрит?"

Самандар отозвался первым:

- Запиши меня!

Вслед за ним откликнулись и Джамиль с Биландаром:

- Меня тоже!

- И меня!

Но Таир молчал.

- А вы? - обратилась к нему Лятифа.

- Я тоже... Раз уже видел... С удовольствием посмотрю еще раз.

- А как вас записать?

- Таир.

- Таир?

Удивление, которое прозвучало в вопросе девушки, заставило Таира насторожиться.