Заметив мое смущение и расценив его правильно, добавила:

— Не беспокойся о деньгах, детка, от этого быстро стареют. Джентльмены платят за дам, если они, конечно, джентльмены. — Она слегка насмешливо обратилась к своим спутникам. — Ведь платят? — Джентльмены усиленно закивали.

Потом, придвинувшись ко мне, тихо сказала совершенно мне непонятное:

— И не вздумай считать, что ужин в ресторации тебя к чему-то обязывает. Мужики должны испытывать невыносимое чувство благодарности за одно то, что ты своим присутствием украшаешь их общество.

При всей своей тогдашней безголовости я проявила чудо предусмотрительности, поговорив с администратором гостиницы о продлении моего пребывания здесь после того, как туристическая группа в неполном без меня составе отвалит.

— Конечно, вы можете заплатить и жить столько, сколько вам будет нужно. Ведь вы зарегистрированы у нас, — любезно улыбаясь, сказала мне тетенька в окошке.

Я не предусмотрела лишь того, чего не понимала тогда в принципе — что «за просто так» никто не позволит мне находиться в гостинице ни минуты после того, как закончится проплаченное время «койко-места» в огромном номере, рассчитанном человек на двадцать. На следующий день после завтрака, предупредив, на мой взгляд, единственного из всей байдарочной команды заслуживающего доверия парня о том, что глупая девочка передумала грести веслами, я улизнула от инструктажа и прочих необходимых мероприятий для каждого уважающего себя байдарочника. Наплававшись в Финском заливе, наигравшись на пляже в волейбол, я заявилась в гостиницу, когда мои друзья-гребцы уже должны были находиться на счастливом пути к вожделенной базе.

Любезная женщина в окошке никак не могла понять, чего я от нее хочу:

— Я вам говорила, что вы после восемнадцати часов можете заплатить за дальнейшее проживание? — Удивлялась она. — У нас люди на чемоданах третью ночь сидят. Как я могла вам, девушка, что-то обещать? Заберите свои вещи у дежурной по этажу и покиньте гостиницу. И не вздумайте устраиваться спать в холле, здесь вам не ночлежка. Я ночью разрешаю тут находиться только тем, кто скоро заселяется.

Растерянность моя была такой степени, что я не заметила подошедшей Елены Николаевны.

— Евгения, привет! Ты не забыла, что мы сегодня идём в кабак? Эй, внимание на меня, — она пощелкала пальцами перед моим лицом. — Сфокусируй взгляд и отвечай. Вопрос: что стряслось?

Спустя несколько минут я с рюкзачком поднималась по лестнице вслед за Еленой Николаевной.

— Сколько дней тебе нужно здесь пожить?

— Ну, четыре-пять.

— Это не вопрос. Сегодня переночуем вместе, а завтра ко мне из Москвы приезжает главный мужчина моих последних двух лет, и пару дней мы проведём на даче его друзей. Ты останешься в моем номере и будешь по вечерам отвечать на телефонные звонки. С администрацией гостиницы я договорюсь, об этой ерунде не беспокойся. Когда вернусь, ещё денёк я тебя как-нибудь потерплю. Больше не смогу, не обессудь, я привыкла жить одна. Очень удачно с тобой все сложилось: мне сегодня нужно обаять одного мужика — для того и в ресторан иду. Только вот потом этот прохиндей может запроситься ко мне в койку. На этот предмет он не нужен, да только ссориться с ним сейчас мне никак нельзя. А теперь у меня железная отмазка — ты, невинное дитя.

Войдя в номер, Елена Николаевна подошла к зеркалу:

— Я сегодня должна быть неотразима, а ты будешь меня удачно оттенять.

— Что я должна для этого делать?

— Ничего. Ты будешь отлично исполнять свою миссию, не прикладывая ни малейших усилий, — Елена Николаевна тонко улыбнулась и отправилась в душ.

Сквозь шум воды донесся ее голос:

— А для тебя, Евгения, это будет бесплатный мастер-класс. Учись, раз тебе повезло встретиться со мной на жизненной дороге.

Я огляделась — номер был одноместным, но кроме кровати в нем находился диван, на который, я, по-видимому, могла рассчитывать.

Поздним вечером, вернувшись из ресторана, где новая знакомая демонстрировала чудеса дрессуры мужчин с использованием только легкого движения брови, я покорно отвечала на ее расспросы. Вскоре она знала всю мою историю.

— Щас резюме делать будем. — Помолчав немного, непривычно серьезным тоном заговорила Елена Николаевна, — Я, как скажу без ложной скромности, очень неглупый человек, как мать взрослого сына, должна бы сейчас сказать, что не самые лучшие родители лучше, чем отсутствие оных. Но история с твоим дядей... Лёней? — это злодейство в чистом виде. Причем под это определение подходит не только поступок дяди, но и поведение твоих родителей.

— Это все из-за папы. Мама, я помню, пыталась за меня заступаться, говорила: а вдруг Леонид и в самом деле бросил Женю? Но папа обрывал её так резко, что она перестала возражать.

— А ты уверена, что отец у тебя родной?

— Конечно, уверена. Мне, наверное, тысячу раз разные люди говорили, что я очень на него похожа.

— А как он к матери твоей относится?

— Не знаю. Мама его любит, это точно. А он...Папа один в отпуск ездит, да и вообще... Как-то не так он к ней относится, не как к близкому человеку.

— Значит, Евгения, таков мой расклад: отец хотел уйти из семьи, но из-за того, что ты должна была появиться на свет, этот номер у него не вышел. Раньше с оставляловом беременных жен и грудных детей было строго — партком, местком, профком, досааф, и тэдэ и тэпэ

— Что такое «доссаф»?

— Не отвлекайся. Зри в корень — ты помешала отцу наладить личную жизнь и не оправдала надежд матери на то, что родившийся ребенок вернет любовь мужа. Классический, между прочим, случай. И все же, когда они столкнулись с преступлением — ведь то, что сделал твой дядя, является уголовно наказуемым деянием, родители обязаны были тебя защищать. Тот факт, что они не оказали помощи ребенку в очень сложной ситуации, делает твою историю исключением из правила, о котором я говорила: какие-никакие, а родители, это лучше, чем ничего. Возможно, ты приняла правильное решение — с побегом своим.

Елена Николаевна начала было снимать ватным шариком косметику с лица, но замерла у зеркала и задумчиво произнесла:

— Нет, я не понимаю, что за дикая выходка — бросить ребенка в Москве. У дядьки твоего с женой дети есть?

— Нет.

— Так, может быть, это патологическая зависть? Тут еще возможны варианты: или он хотел оттянуться по полной программе у своей родни в Киеве, а ему навязали тебя именно для того, чтобы осложнить веселую жизнь; или он сознательно хотел, чтобы ты сгинула вообще. В пользу второго варианта меня склоняет тот факт, что он запугивал тебя тюрьмой, полной убийц, если ты обратишься за помощью к милиционеру. А, возможно, все вышло спонтанно: он познакомился в поезде с женщиной и вместе с ней решил рвануть в Киев. На племянницу при этом ему резко стало наплевать, лишь бы она не помешала его большой, но чистой любви. А про милицию наплел, чтобы тебя не доставили к поезду и не сломали кайф.

Тогда я не знала, что ответить. Сейчас думаю так: дело было уж точно не в зависти, всё обстояло ровно наоборот — Злой Дядя боялся, что его жена, сестра моей матери, возьмет меня жить к себе. За несколько месяцев до нашего с ним вояжа умерла моя бабушка, и вскоре выяснилось, что я представляю собой слишком тяжелую обузу для родителей. Старшая сестра в это время оканчивала школу, с ней проблем не предвиделось. Проблемы могли возникнуть у нее, если бы Наде пришлось возиться со мной. Это было крайне нежелательным, у родителей имелись большие планы насчет будущего моей положительной во всех отношениях сестры. Тогда возникли неуверенные поползновения отдать меня на воспитание бездетной тетке и ее мужу — Злому Дяде. Смутно припоминаю, со мной говорили о чем-то таком, вроде: не хотела бы я какое-то время пожить у тети Светы, которая меня безумно любит? Я, разумеется, не хотела, не такая уж была и маленькая, чтобы не понимать: любит ли меня тетя Света — это еще вопрос, а вот дядя Лёня, тот безо всякого вопроса терпеть не может. Меня напугала перспектива такого поворота в судьбе, но идея, вроде бы, заглохла сама собой. Только кто знает, что было у родителей на уме. А вот после скандала, когда я обвинила Злого Дядю Лёню в том, что он меня сознательно бросил в Москве, эта тема, разумеется, была закрыта.