Но кроме Гвардии и Гренадер у нас будут еще части другого рода. Это Добровольческие полки: Корниловцы, Марковцы, Алексеевцы, Дроздовцы. Это та Гвардия Великой России, куда пошло все лучшее, что было в нашей нации. Своего последнего слова полки эти еще не сказали, но в грядущей борьбе за освобождение России им, как и в "первую" гражданскую войну, бесспорно, отведено первое место.
Какова же будет роль этих полков в будущей Русской Армии? Роль эта прежде всего воспитательная. Стоять они будут на Юге России и пополняться кадетами и юнкерами, которые в их рядах будут получать практическую подготовку и проходить курс строевой службы. Здесь же получат свое воинское воспитание студенты и гимназисты, кандидаты на офицера запаса.
Говоря об офицере, нельзя не упомянуть о его помощнике - сверхсрочном унтер-офицере - и о его заместителе - офицере запаса. Сверхсрочному унтер-офицеру надлежит обеспечить по окончании службы достойное и почетное существование (места во всевозможных администрациях, воспитание детей на казенный счет во всех учебных заведениях, отставка с правом ношения мундира, земельные наделы, доступ к некоторым орденам). Наиболее развитым и достойным следует дать возможность получения офицерского чина... Идеалом было бы на первых порах иметь 10-12 сверхсрочных на роту, эскадрон или батарею, а впоследствии и больше. Количество офицеров запаса должно приблизительно равняться численности кадровых офицеров и сверхсрочных унтер-офицеров. Корпус офицеров запаса должен играть роль регулятора в расходе наших кадров и предохранить их от почти поголовного истребления в первые же месяцы войны. Урок 1914 года не должен пропасть даром. Кадровый офицерский корпус надо беречь и расходовать не сразу, а по частям. Поэтому с объявлением мобилизации надлежит перевести в полковые запасные (учебные) батальоны не менее трети кадровых офицеров и сверхсрочных унтер-офицеров данного полка, а на их место поставить офицеров запаса, надлежащим образом отобранных. Этим достигается, во-первых, лучшая обученность прибывающих в полки пополнений, во-вторых, сбережение ценных кадров, которые потом будут вливаться в полк понемногу во главе обученных ими маршевых рот. Конечно, для этого теоретическая и практическая подготовка офицера запаса должна быть очень высокой.
Прежде всего это должен быть человек с высшим либо законченным средним образованием Теорию он должен пройти под руководством опытных инструкторов на военных курсах гимназий и университетов. Затем, поступив вольноопределяющимся в один из Добровольческих полков, получает там воинское воспитание, проходит курс строевой подготовки и по истечении года держит экзамен на первый офицерский чин. Выдержав экзамен, он переводится подпоручиком запаса в "регулярные" полки (имея право на ношение значка воспитавшего их Добровольческого полка). Здесь, в полку, он служит год подпоручиком, занимая должность командира взвода. Затем, увольняясь в запас, он в течение первых пяти лет состояния в запасе призывается еще на месяц ежегодно на повторительные учения (лагерные сборы), после чего желающие могут держать при особой комиссии экзамен на ротного командира (капитана запаса). Само собою разумеется, офицеры запаса, предназначающиеся при мобилизации к укомплектованию частей 1-ой очереди (взамен части кадровых офицеров), должны назначаться в тот же полк, более того, в ту же роту, где они проходили действительную службу и отбывали лагерные сборы.
Наша работа уподобится работе птенцов гнезда Петрова, на развалинах старой стрелецко-поместной армии строивших в 1698-1701 гг. ту силу, которую нам теперь придется воссоздать. Нас, эмигрантов, можно будет сравнить в этой работе с потешными, а наших подсоветских соратников - с жильцами и даточными.
И, подобно петровским солдатам, нам придется служить бессрочно - до "бесчеловечия", то есть до утраты человеческого облика. До чего тяжелая работа, но и до чего почетная!
При воссоздании дорогих наших полков и батарей, каждый старый офицер незаменим. Семья полковых старейшин будет той закваской, которая превратит безличное сборище 70-80 молодых, друг друга не знающих и друг другу не доверяющих офицеров в один монолит. Эти старики обеспечат главное;
преемственность. Они и сохраненные знамена сделают то, что полки, которые мы будем воссоздавать, будут полками Полтавы, Требии, Бородина и Мировой войны - а мы не будем Иванами Непомнящими. Голоса стариков не будут раздаваться на плацу, либо в ротах, но будут звучать по вечерам в полковом собрании. Их будет внимательно слушать строевая молодежь и, слушая, отшлифовываться, превращаться в настоящих Апшеронцев, Ширванцев, Одесских улан, Изюмских гусар, артиллеристов несравненных наших бригад и батарей.
Если старик-генерал зарабатывает свой горький хлеб изгнания службой ночного сторожа, то неужели по возращении на Родину он не сможет стать хранителем полкового музея, хозяином собрания того полка, которому он отдал лучшие годы своей жизни?
Эти должности, а также должность полкового библиотекаря-историографа, заведующего хозяйством, казначея, могут и должны заниматься неспособными уже к строевой службе генералами (в отставке с мундиром полка) и штаб-офицерами. Полковой священник, по возможности из офицеров полка (в изгнании многие офицеры сподобились священства). Следует дальше учредить должность "заведующего молодыми офицерами" (в современной Германской армии офицер, несущий эту обязанность, именуется Fanrichvater - отец прапорщиков).
"Совет полковых старейшин" должен руководить всей жизнью полкового собрания. В случае необходимости из его состава назначается суд чести. В непрерывном общении с молодыми офицерами он прививает им начала офицерской этики, которой главная масса нашей молодежи (этого ни на минуту забывать нельзя) сейчас ведь совершенно лишена.
...>: Без полковой семьи не может быть жизнеспособной армии, как без семьи вообще не может быть жизнеспособного государства. Механическое соединение замкнутых в себя, не доверяющих друг другу людей, потенциальных провокаторов - это не полк и это - не армия.
Нам, эмигрантам, следует проявлять предельную заботливость и совершенно исключительное внимание и понимание к нашим подсоветским братьям по оружию. Надо все время помнить, что они перенесли больше нашего. И лишь когда они перестанут смотреть на нас и друг друга исподлобья, только тогда внутренняя жизнь нашей Армии сможет считаться налаженной.
Мы видим, что в самой дефицитной из профессий освобожденной России офицерской - лишних людей не будет и не может быть.
Единственным критерием при воссоздании души Русской Армии - ее офицерского корпуса - должно быть наличие призвания, без которого невозможно никакое творчество. Если часть нашего зарубежного офицерства вполне искренне ощутила призвание к журналистике, педагогике, землеустройству, куроводству - было бы преступлением тащить их и Армию, или на Флот и не дать возможности приложить свои силы и способности в тех областях, где они будут всего продуктивнее. Конечно, все эти журналисты и землемеры обязаны будут, в качестве офицеров запаса, отбывать возможно более частые лагерные сборы, но это уже - другое дело.
