- И попросить помощи?

- Просто скажу, где я. У вас ведь хорошая охрана, так?

Комендант поколебался.

- Да. Полагаю, это возможно. Но у меня тоже есть несколько условий. Или правил.

- Слушаю, - я кивнул.

- Ты будешь беспрекословно выполнять всё, что он скажет. Ему не придётся применять к тебе силу.

Я кивнул.

- Ты не будешь говорить с ним о том, почему приходишь к нему. А за пределами его спальни не будешь говорить о том, где был.

Ещё один кивок.

- Ты не должен видеть его. Руки тебе оставят свободными, чтобы ты мог выполнять его распоряжения, но на голове будет мешок. И ты не должен его снимать.

Я вздрогнул. Мешок. Вот что это было. Вонючая тряпка, в которой хранят картофель. Мысль о том, что я буду ходить в этой дряни была… унизительна. И в то же время кто знает, захотел бы я видеть лицо этого озабоченного? Что, если он жирный и уродливый? В глубине души я знал, что это не может быть правдой. Носферату редко бывают старыми или некрасивыми. А это наверняка был носферату – вряд ли комендант стал бы так хлопотать за человека. И всё же мысль об уродстве моего визави позволяла смириться с этим унизительным условием.

- Хорошо, - согласился я и прикрыл глаза, будто уже готовился погрузиться во тьму. – Когда начнём?

- Сейчас, - единственное слово прозвучало набатом, подтверждая мои опасения.

- Письмо, - напомнил я.

- Напишешь его утром. Когда я буду знать, что ты не подвёл.

Мне оставалось только кивнуть. Я встал, и комендант кликнул стражу. Меня повели по узким коридорам. Я ожидал, что для столь большой шишки меня отмоют и причешут, но этого не произошло. Меня лишь завели в какую-то каморку, где накинули на голову мешок. На сей раз это было не так страшно, потому что я уже знал, что меня ждёт. Руки, как и обещал комендант, остались свободными.

Придерживая меня за плечо, конвоиры двинулись куда-то дальше вниз, через хитросплетение коридоров и лестниц. Я попытался запомнить направление, но физических возможностей не хватало, потому что мы поворачивали каждые десять метров, а магические угасли почти совсем. Наконец передо мной открылась уже знакомая дверь. Пахнуло холодом и сыростью. Меня втолкнули внутрь, и за моей спиной скрипнули петли.

Я стоял, переминаясь с ноги на ногу и не зная, что делать дальше. Никогда ещё я не ощущал себя так неуютно. Ведь даже в полной темноте я привык видеть контуры человеческих тел. Даже тела вампиров излучали хоть и небольшое, но тепло. Теперь же я оказался лишён зрения напрочь. А вот я, видимо, был виден как на ладони, потому что в тишине внезапно прозвучал мужской голос:

- Не волнуйся.

Голос был тихим и довольно мягким. Пожалуй, я мог бы назвать его приятным.

- Подойди ближе, я хочу видеть тебя. Осторожно!

Последнее слово прозвучало слишком поздно, потому что я уже сделал шаг вперёд и едва не свернул себе ногу, обнаружив ступеньку. Проклятый извращенец не сделал ни малейшей попытки, чтобы мне помочь.

Кое-как справившись с болью, я снова выпрямил спину и замер, ожидая следующего распоряжения.

- Ещё шаг вперёд. Выйди на свет.

Так всё это время я был в тени? А теперь он будет разглядывать меня со всех сторон… Мои опасения подтвердились почти точно.

- Сними рубашку.

Я стянул то, что ещё оставалось от этого предмета одежды, и бросил на пол, не слишком заботясь о чистоте. Какое-то время царила тишина. Я обнаружил, что сердце моё бьётся сильней от мыслей о том, как скользит сейчас по моему торсу его любопытный взгляд. Это было унизительно, но… Я ведь знал, что он восхищён. Иначе он не выбрал бы меня. И выбор был сделан не зря.

- Сап… - он запнулся, видимо, обнаружив мои босые ноги. Я только крепче сжал зубы, пользуясь тем, что он не видит моего лица. – Брюки.

Штаны легко сползли вниз по моим бедрам, и я сделал шаг вперёд, переступая через них. Чувства начинали обостряться, мозг привыкал к отсутствию зрения. Я услышал его неровное дыхание прямо перед собой, всего в паре шагов. А вот запаха почувствовать никак не мог. Точнее, здесь пахло так же, как и в моей камере – сыростью, плесенью, гнилым тряпьём.

- Приласкай себя.

Я вздрогнул. Инстинктивно потянулся к своему члену и тут же остановил руку.

- Зачем это?

Секундная тишина, будто он думал.

- Не хочешь?

- Нет.

И снова молчание. Недовольное, как мне показалось.

- Хорошо, – голос моего визави изменился, став холодным и резким. – Знаешь, как готовить себя?

Я похолодел. Не знаю, было ли это заметно со стороны, но от этих слов я впал в какой-то ступор. Готовить себя… Пожалуй, если бы он просто нагнул меня и отымел как шлюху, было бы проще. Я хотел было снова огрызнуться, но сдержал себя. В самом деле, не будет же он готовить меня сам? А мне завтра ещё работать.

- Да… - голос прозвучал неожиданно хрипло, и мне пришлось прокашляться, а затем повторить: - Да. Только… Мне нечем.

- Тебе не дали масло?

Я покачал головой, забыв, что он вряд ли сможет разглядеть жест под мешком.

Секундное молчание.

- Подойди сюда, - голос снова стал мягким, даже… нежным? – Два шага. Не споткнись.

Я послушно выполнил приказ.

- Протяни руку. Чуть ниже и правее. Вот так.

Влажное и тёплое коснулось моих пальцев. Это… не было приятно. Что может быть приятного в чужой слюне на твоих пальцах? Но это было… интимно. Я даже пожалел на миг, что не вижу, как смыкаются его мягкие губы на моём теле. Этот образ прошёлся волной возбуждения по спине и отдался жаром в паху. Только теперь я осознал по-настоящему, что мы одни. Что бы ни происходило в этих стенах – не узнает никто, кроме нас. Потому что… Потому что он так же не захочет рассказывать о том, как лизал грязные пальцы заключённого, как я не захочу говорить о том, как подставлял зад незнакомому вампиру.

- Теперь нагнись и повернись ко мне спиной. Можешь опереться о постель. Вот так, – он провёл моей рукой влево, будто ненароком задев моими пальцами собственное тело, и приложил ладонь к простыне. Грубой, льняной. Лучше того, на чём спят заключённые, но явно не подходит Древнему. А он был Древним. Я понял это по холоду его тела. И это было странным. В тех образах, от которых меня едва не выворачивало наизнанку, чужие мужские руки были горячими, потными и жадными. Совсем не такими, как его бережные мимолётные прикосновения. Он будто старался свести их к минимуму, а вот мне, напротив, захотелось пройтись ладонью по его груди и лицу, просто чтобы понять, каков же он. Ведь он мог позволить себе смотреть, а я не видел ничего.