— Гад!!! — с чувством выпалила Дуня.

— Кто из нас? — не поняли близнецы.

К их повседневной одежде прибавилась частично знакомая экипировка: облегающие перчатки, наборные пояса, повыше обычные с небольшими кошелями для «полезных в быту» мелочей, капюшоны, легко скидываемые и столь же легко прячущие длинные волосы. Пусть в прошлый раз братцы обошлись без всего этого, сомнений не вызывало, что турронцы не впервые так облачаются и сегодня ночью они займутся тем, чем по их словам они не занимаются. Кражей.

— Все! — оценила подготовку девушка.

— А почему ты так выглядишь?

— С соучастником по убийству его величества встретилась.

— Где?! — встрепенулись «эльфы».

— Обойдётесь, — отрезала подопечная. — У нас другая проблемка. Отряд стражи. Идёт за мной.

— Тебя ни на мгновение одну оставить нельзя! — рявкнул в ответ Уголь. — Что ж ты за девица-то бедовая!

Как и с менестрелем, Дуня не нашлась с ответом от возмущения.

— Побойся богов, Ненеше! — вступился за девушку брат. — Лес нас просила с ней прогуляться? Просила. Сам отказал. Да и уж если на то пошло, не она к нам навязывалась, а ты к ней прицепился! Сам заварил, сам и расхлёбывай кашу! Понял?!

— Ладно, ты прав, — развёл руками Уголь.

Дуня не была уверена, что за такую помощь стоит благодарить, потому промолчала.

…Жирафы неспешно прогуливались средь колышущейся на ветру травы, настолько длинной, что высокие тонконогие животные и изредка попадающиеся деревья казались маленькими и приземистыми. Издали, разумеется. Вблизи ни тем, ни другим не было равных — метров девять в холке и на сантиметров двадцать повыше стволы. Таких не могло существовать в природе! Что подчёркивал внешний вид и животных, и растений: от листвы рябило бы в глазах, не имей кроны чётко просматриваемого рисунка, а по ярко-оранжевым бокам жирафов цвели огромные васильки.

Трава, в целом, была самой обыкновенной, желтовато-зелёной.

Дуня стояла у границы степи… или, наверное, саванны. Где ещё водятся жирафы пусть и необычной раскраски? То, что сама девушка оказалась вне их территории, определялось легко: землю под ногами устилал ковёр из мелких округлых листочков, перемежающихся небольшими пушистыми солнышками цветов, в каком-то шаге за спиной болтливо шелестел, а иногда старчески скрипел или плаксиво подвывал лес — здесь на равных встречались деревца-малютки и развесистые лопухи, не уступающие в размерах жирафам, оградками выстроились кустарники, дозорными башнями наблюдали древесные гиганты-общежития, похожие на фикусы, подвесными мостами раскачивались лианы. Видимо, джунгли. Но столь же безумные, как и саванна — телевизор никогда не показывал их сине-фиолетовыми.

От сумасшедшего разноцветья у Дуни закружилась голова: чтобы не упасть, девушка перешагнула границу — и тотчас к нарушительнице бдительным таможенником наклонился жираф. Вместо рожек шевелились васильки. С них сыпалась пыльца. У Дуни засвербело в носу — и, не удержавшись, она чихнула. После чего проснулась.

Девушка обнаружила себя там, где её оставили турронцы: в корнях дуба не дуба, но обладателя продолговатых резных листьев и густых нижних веток, сухих и ломких, образующих естественный и вполне удобный шалашик на одного-двух человек. Подушкой родная сумка, подстилкой какой-то мелкий лесной мусор, на носу скрутившийся в длинную хвоинку опавший лист. Он-то и пробудил Дуню.

Она потянулась, нечаянно сломав скорлупу шалашика, и выбралась наружу. Утро. Близнецы всё ещё не вернулись. Что ж, Дуня их подождёт. У неё есть к ним серьёзный разговор.

…Как и «просила» неведомые силы девушка, братья резко передумали оставаться в гостинице при музыкальной харчевне и решили прогуляться на ночь глядя. По понятным причинам Дуня не имела ничего против, хотя и предпочла бы схорониться под кроватью — странница подозревала, что после езды на муле набьются мозоли, которые позволят сидеть на раскалённых сковородках и вечном льду без одежды. Да и мотало на толстобоком животном сильнее, чем в троллейбусе в час пик.

Будто почувствовав страдания и безмолвные молитвы подопечной, «эльфы» спешились всего в каких-то десяти километрах (по прикидкам Дуни) от опасного селения и повели коней, мула и девушку в лес.

— Неплохое местечко, — они остановились на поляне, большую часть которой занимал дубообразный шалаш или шалашеподобный дуб.

— Для чего? — удивлённо простонала Дуня. Она снова подвернула ногу (всё ту же), рассадила колени и локти, а напоследок схлопотала по лицу веткой, когда доверчиво беспечно приблизилась к опекунам.

— Для ночлега, — хмыкнул Уголь.

— Но за нами гонятся!

— И будут гнаться, — «успокоил» его братец. — Им и в голову не придёт, что мы не улепётываем во все лопатки. Да и поколдовали мы немного.

Действительно, перед тем как свернуть с наезженного тракта в придорожные кусты, оба близнеца запнулись. Так как это произошло в одном и том же месте, Дуня подумала о колдобине или коварном камне, потому обошла подозрительный пятачок — с её-то тапочками только пальцы расшибать, а, оказывается, турронцы следы заметали.

— К тому же теперь в городе и стражи поменьше, и занята она поисками беглых преступников… Грех не воспользоваться, — вновь заговорил Уголь.

— Воспользоваться? — не поняла Дуня. — Чем? И для чего?

— Обстановкой. Для работы.

— Вы же утверждали, что не занимаетесь этим!

— Чем?

— Кражами.

— А-аа, кражами, — Уголь покачал головой. — Не занимаемся. Или, — он всё-таки соизволил замяться. — Или, скажем так, целенаправленно не занимаемся. Но наша профессия, к сожалению, иногда… хорошо-хорошо, достаточно часто требует, превращает нас в воров. Но только при острой необходимости — если имеется другой путь, мы стараемся выбрать именно его хотя бы потому, что обычно он и проще, и безопасней.

— И проще, и безопасней, — передразнила Дуня. — У меня сложилось впечатление, что проще другой путь как раз таки не искать, а ваше понимание безопасности явно не пересекается с моим.

— Первый блин всегда комом, — флегматично пожал плечами «эльф».

— Первый? — поразилась несчастная. — Вы, что же, предлагаете, хм, испечь другой? Снова пойти с вами на дело?

— Почему нет? — Уголь обернулся к брату. — Линн, что скажешь?

— Хороший опыт, Ненеше, — кивнул второй турронец.

— Хороший опыт?! — взвилась Дуня. — Вам недостаточно того, что меня разыскивают за убийство короля, а вас — за пособничество в оном? По-моему, вы психи. И с какой такой радости я с вами связалась?!

— С той, что тебе было совершенно нечем заняться, — с улыбкой напомнил Уголь.

— Что-то мне подсказывает, — девушка постучала костяшками пальцев по лбу — как и ожидалось, череп отозвался гулкой пустотой, потому странница не стала вдаваться в подробности. — Что-то мне в ухо кричит: это не повод становиться преступником. Есть же и другие способы зара…

— А что ты умеешь?

Дуню словно в ледяную воду бросили — не то что не пошевелиться, не вдохнуть! Холод сковал грудную клетку, не дозволяя лёгким перекачивать воздух.

— Полы мыть, — всё же сумела выдавить бедняжка. Не оттого, что имела желание говорить, а потому, что внимательные глаза «эльфов» требовали ответа.

— А ещё?

— Ещё?

Действительно, а что она умеет ещё? Она уже задавалась этим вопросом, но не очень-то искала на него ответ, так как очевидный и самый простой, лёгкий был найден без раздумий, сразу — ни-че-го. И тогда он её устроил, такой неприглядный, однозначный — ведь Дуня всё ещё надеялась на неведомого спасителя, обязательно принца и безусловно обожателя. Да и Сладкоежка, заботливый друг и защитник, находился рядом, в какой-то мере оправдывая эти надежды. Но теперь пришла пора найти настоящий ответ, хотя он может и оказаться таким же… Нет, не может. Это — тот самый лёгкий путь, за который она мгновение назад выговаривала опекунам. Пора потрудиться, немного подумать головой.

Что она умеет? Мыть полы? Да. Уже да. Чистить грязные котлы и сморщенную репу. Слушать, открыв рот, удивительные истории. Читать запоем книги, живя чужими чувствами, мечтами, чаяниями. Тратить всю повышенную стипендию на эти книги. Получать эту стипендию, так как она умеет и учиться… или, скорее, умеет соответствовать ожиданиям родителей и школьных учителей, бывших одноклассников — все они видели в ней, Евдокии Лебедевой, только отличницу и никого более. Вот и получали, что искали.