Поляна и впрямь оказалась такой, как рассказывал Первушка: ягод – будто кто рассыпал. Даже странно, что никто раньше не набрел на это место, ведь совсем недалеко от деревни. Найдана тут же опустилась на колени и стала собирать землянику. Сначала нужно набрать туесок, а потом можно и самой поесть.

Первушка возился рядом, тихонько ворчал на кого-то или разговаривал с ягодами. Найдана сначала пыталась прислушиваться, но, поняв, что он разговаривает не с ней, отвлеклась. Неожиданно он подошел и опустился рядом с ней на колени.

– На, ешь, – он протянул ладонь, доверху с горкой наполненную ягодами.

Найдана с удивлением взглянула на него. Странный… Вокруг столько ягод, что же она, сама не может нарвать? Но все-таки осторожно взяла одну и положила в рот.

– Да не так! Ешь прямо с ладони полным ртом! – Первушка удивился ее неумелости и поднес ладонь к самому рту. – Так же вкуснее!

Найдана чуть придержала его руку своими, будто чашу, и уткнулась в ягоды. Его теплая ладонь пахла земляникой и вся была в розовых пятнах от сока ягод. Найдана улыбалась, жуя полным ртом. А так и правда гораздо вкуснее.

– Ну вот. Я же говорил, – Первушка закинул себе в рот остатки ягод и вытер руку о рубашку. – Вкусно ведь?

Найдана закивала, довольно улыбаясь. Ее платок съехал на шею, щеки разрумянились, а глаза то ли от свежего лесного воздуха, то ли от ягод сверкали. Первушка, возможно, слишком долго с нежностью смотрел на нее, и Найдана, смутившись, отвела взгляд.

– И почему тебя Некраской кличут? – недоумевая, спросил Первушка. – Вот я – Первак, потому что первый сын у своих родителей. Вовсе ты не Некраска…

Он поправил волосы, выбившиеся из-под платка девочки. Найдана еще больше смутилась и почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Вдруг рядом послышался шорох и голоса.

– Тсс!.. – Первак прижал палец к губам и прислушался.

Найдана тоже застыла, будто от нее до этого было много шума. Голоса шли откуда-то снизу, как из-под земли. Девочка испуганно вытаращила глаза: уж не навьи ли с ними шутят? Как такое возможно, чтобы разговаривали под землей? Она схватила Первушку за рукав, но не успела удержать: он уже пополз на карачках в ту сторону, откуда шли голоса. Найдана настороженно огляделась. Ползти за Перваком было страшно, а оставаться одной еще страшнее. И она решилась. Оба ползком добрались до края поляны. Там, за редкими деревьями, сразу начинался овраг, круто срывающийся вниз. Ребята подползли к березе, накренившейся настолько, что ее корни вылезли из земли, но еще удерживали ствол. Ухватившись за корни, Найдана и Первак осторожно посмотрели вниз.

Под самым обрывом стояла девушка. Возле нее сидел парень, обхватив руками голову. Они о чем-то тихо разговаривали. В девушке Найдана узнала Ясну, а лица парня не разглядела. Да и кому там быть, если не Стояну? Ведь они как иголка и нитка, неразлучны с самого детства. Они оба явно были чем-то расстроены. Похоже, Ясна даже плакала: ее лицо покраснело и распухло от слез. Чтобы так распухнуть, нужно полдня реветь. Ясна привычным жестом перекинула вперед косу и принялась нервно ее перебирать. Но тут же наткнулась пальцами на ленту, замешкалась на мгновение, глядя на нее, и отбросила, словно это и не коса была, а змеюка.

– Просватали ее, – тихо шепнул Первушка. – Видишь, ленту в косу заплела.

Найдана и сама это заметила. Вот только не припомнила, слышала ли что-нибудь в деревне про сватовство. Хотя это и неслучайно: свататься приходили после захода солнца, чтобы духи по темноте не узнали замысла и не испортили все. Ну просватали и просватали, а ревет-то чего? Кто ее обидел? Найдана подтянулась еще на пядь, чтоб расслышать, о чем они говорят.

– И что же, мы больше никогда не увидимся? – спросил Стоян.

– Скоро я уеду в поселение мужа. Навсегда… – И Ясна снова застонала, закрыв лицо руками.

– Давай сбежим!

– Как сбежим? – испугалась Ясна, убрала руки от лица и сразу перестала плакать. – Разве можно?!

Стоян опять уронил голову на руки и взъерошил волосы.

– Матушка посадила рубашку для жениха шить… Шью и реву… Из-за слез не вижу, что шью… Она меня успокаивает, а я реву… Не люб он мне…

– А кто люб? – Стоян напрягся, ожидая ответ.

– А то ты не знаешь?.. – всхлипнула Ясна и отвернулась.

Он встал, подошел к Ясне и обнял ее за плечи.

– Меня теперь из избы не выпускают. Караулят день и ночь. Не знаю, каким чудом удалось выбраться… Попадет от отца, если заметит…

Ясна говорила очень тихо, а Стоян и того тише. Найдана с Первушкой вытянули шеи, подставляя свои любопытные уши, но не рассчитали: земля с мелкими камешками стала осыпаться под их весом. Ясна испуганно посмотрела наверх, быстро закрыла лицо руками и убежала. Стоян побежал за ней следом.

– Эх… – вздохнул Первушка и сел, явно расстроенный, что не получится узнать, как дело будет дальше.

Найдана никогда прежде не задумывалась о замужестве. Точнее, она знала, что когда-нибудь выйдет замуж, – это неизбежно, все девушки выходят замуж. Но все это представлялось ей чем-то вроде сна – смутным и нереальным. Сейчас она впервые задумалась о том, что однажды ей придется навсегда покинуть деревню – ведь жениха обычно подыскивали в соседней. Да и каким будет этот жених? Матушка, конечно, обещала, что подберут хорошего да ладного. А вдруг этот ладный противным окажется? Чужой ведь совсем. Незнакомый.

– А я бы сбежал… – задумчиво произнес Первушка.

Найдана бросила на него удивленный взгляд. Как это? Сбежать из родного дома? Да разве ж есть такая причина, которая заставила бы сбежать от родных?

Дети неохотно брали Найдану в игру. Уже никто не обращал внимания на ее темные волосы, хоть в поселении она сильно отличалась от всех. Причиной была ее молчаливость. Найдана, с ее игривостью и жизнерадостностью, бегала за другими детьми, пытаясь войти в компанию, но в игре нужно и сказать что-то, а то и крикнуть. Найдана же сделать этого не могла, и дети не понимали, чего она хочет. Ей удавалась лишь игра в прятки: если искала, то сразу всех находила. А чего искать-то, если, даже стоя на месте, она чувствовала, кто куда спрятался? Но, видя недовольство ребят, она иногда делала вид, что ищет: ходила по двору взад-вперед, заглядывала за плетень, обходила избы. Так, чтобы потянуть время. А если уж сама пряталась, тут ей не было равных. Спрячется и молчит. А еще бывало, черту перед собой проведет – и вовсе никто ее найти не может. Кому интересно так играть – целый день искать одного? Поэтому вскоре про нее забывали и начинали заниматься чем-то другим. А Найдана, устав сидеть в укромном месте, выходила и с тоской смотрела на игравших детей, которые не обращали на нее внимания. И подружек у Найданы почти не было. Подружкам ведь поболтать нужно, обсудить кого-нибудь. А из Найданы какой говорун? Сидит и молча слушает. Дети не обижали ее, не прогоняли, но в какой-то момент просто переставали замечать, будто ее и не было рядом. Найдана еще какое-то время ходила за ними следом, а потом отставала, понимая, что никто не спохватится, если она уйдет.

Поэтому чаще всего Найдана была предоставлена самой себе. Впрочем, одиночество ее не тяготило. Наоборот, оставшись одна, она могла свободно уходить в лес, где ее ждал мудрый старец. И никто не замечал ее отсутствия. Родители думали, что она гуляет с другими детьми, а дети, заигравшись, забывали о ее существовании. Общение с Ведагором – это совсем другое. Ему она могла поведать о своих переживаниях, с ним могла посоветоваться о чем-нибудь. Девочка доверяла ему, как разве что только своим родителям.

В этот раз дети, как обычно, долго искали Найдану, хотя она спряталась легко: лишь присела в зарослях бурьяна, что рос за избой старого Болебора. Ну да – она не забыла провести черту, а то найти ее было бы слишком просто. Ничего лучше этих зарослей она не придумала, потому что все другие удачные места для пряток уже были заняты более шустрыми детьми. Найдана выглядывала из своего укрытия сквозь стебли растений и наблюдала, как одного за другим находят ее приятелей.