– Как же ты не видишь? – удивлялся Ведагор и сам пристально вглядывался в строчку заклинания, написанного на тропинке.

«Вижу, – утвердительно кивала Найдана. – Крючочки какие-то и палочки тут».

– Палочки… Да какие же это палочки?! Как ты заклинания-то читать будешь?

«А ты скажи, я на слух и запомню», – отвечала Найдана.

– Я-то скажу. А попадутся тебе древние письмена и меня рядом не окажется. Что делать будешь?

Найдана уставилась на странные закорючки, которые Ведагор называл тайными знаками, но, как ни таращила глаза, кроме крючков и палочек, ничего не видела. Ведагор вздохнул. Где же это видано, чтоб ведьма не могла различить магические знаки? Этому даже учить не приходится – само собой появляется. Или ошибся он в девочке? Мало того что она не может произнести заклинание, она еще и прочесть его не в состоянии. Или ее время не пришло?

Ведагор вздохнул и задумался, подперев подбородок кулаком, от чего его борода растопырилась в разные стороны.

– Ладно, – наконец сказал он. – Что поделать? Буду учить тебя на слух.

И он продолжил. Во всем остальном Найдана была прилежной ученицей и впитывала знания как губка. Ей хотелось узнавать все больше и больше. Но Ведагор не спешил открывать все тайны. То ли опасался, что слишком обширные знания губительны для маленькой девочки, то ли боялся, что в руках малышки эти знания будут опасны для окружающих.

Вскоре эти встречи стали ей так необходимы, что она всюду искала возможность увидеться с мудрым старцем. Каждый раз просилась с отцом в лес. Тот брал ее, сам уходил охотиться, а Найдану оставлял собирать грибы да ягоды, зимой – хворост. Найдана же, только отец скрывался за деревьями, тут же высматривала, нет ли вдалеке белых одежд Ведагора. Он появлялся неожиданно, но вскоре Найдана научилась чувствовать появление старца, и он уже не заставал ее врасплох. Это было как сигнал, как беззвучный шепот. Найдана и сама не могла объяснить своих чувств. Она просто ощущала, что он где-то поблизости, и даже с закрытыми глазами могла указать, в какой стороне появится. Стояла и с улыбкой ждала его появления. Ведь он рассказывал ей то, что никто другой не говорил. Другие будто делали вид, что не умеют зажигать огонь взглядом и поднять плошку, не прикасаясь к ней руками. А она чувствовала, что для нее это важно почти так же, как воздух. Словно это и есть ее суть. Даже мать пресекала ее попытки вытворить что-нибудь этакое, тут же оглядывалась и даже выглядывала из избы, желая убедиться, что никто не стал случайным свидетелем шалости ее дочери. К тому же только с Ведагором Найдана могла по-настоящему общаться. Пусть не говоря ни слова, обращаясь к нему мысленно. Но только он ее понимал и мог ответить. Год прошел незаметно, и за этот год она очень многое узнала.

Иногда Найдана вдруг рисовала прутиком на земляном полу в избе знаки, пытаясь вспомнить, как это делал Ведагор. Она не могла их прочесть, но незасоренная детская память крепка, и в ней прочно отложились символы, которые показал ей Ведагор. Зара, заметив это, удивлялась, что за странные закорючки чертит дочь. Одни были похожи на знаки божества, другие на символы воды, земли или огня, третьи и вовсе ни на что не похожи. Мать ругалась и затаптывала художества дочери, боясь, что соседи увидят и обвинят Найдану, что та своими странными знаками хочет навлечь на поселение голод или болезни.

– Не делай так больше! – строго говорила она.

Найдана поднимала на нее удивленный взгляд: почему? Искренне не понимая, что в этом плохого. А Зара, чтобы сильнее застращать дочь, грозила пальцем. Но при этом даже Визимиру не рассказывала о новых странностях дочери, надеясь, что если запрещать, то и сама Найдана вскоре забудет и перестанет вытворять то, что обычных людей пугает. И девочка научилась скрывать свои умения ото всех, даже от матери.

В начале лета на торжке продукты резко подскакивали в цене. До нового урожая было далеко, а прошлогодние запасы таяли с каждым днем. Торгового народу становилось все меньше. Мало кто мог себе позволить продать что-то из продуктов в этот период – свою семью прокормить бы. Разве что ткачи, кузнецы, гончары и другие ремесленники могли без перебоя круглый год продавать свой товар. Визимир увозил на рынок дичь и зимнюю пушнину, обменивал их там на еду, которую удавалось найти, но, в основном, – на ткань и домашнюю утварь. И каждый раз обязательно привозил жене и дочери что-нибудь красивое: ленты, бусы, браслеты.

Зара с дочерью хлопотали по хозяйству, ожидая возвращения Визимира. Он уехал еще до третьих петухов, а вернуться должен был к вечеру. Зара замесила тесто, прибрала в избе и, взбивая перину на полатях, вдруг бросила случайный взгляд на сундук, стоявший внизу. Какая женщина откажет себе в удовольствии поперебирать свои сокровища? Зара подозвала дочь и с трудом вытянула из-под лавки тяжелый сундук с коваными крепежами. Этот сундук Визимир когда-то тоже привез с торжка. Внутри был встроен хитрый замок, и он даже закрывался на ключ. Это было единственное, что в их избе запиралось, – даже дверь избы не имела замка.

– Посмотри, какая красота! – Зара открыла замок и достала из сундука расшитые золотом и серебром венцы, пояса, навершники с рукавами и без.

Умелые руки матери-рукодельницы и удача отца-охотника, и вот результат: у Найданы было такое приданое, что только у княжны и бывает. Рушники и настилальники девочка отодвинула в сторону, не заинтересовавшись. Они были пока белые, их ей предстояло саморучно вышить чуть позже, когда будет готовиться к свадьбе. Отрезы ткани тоже ее не заинтересовали. А вот рубашки, вышитые шелком и бисером, Найдана рассматривала с восторгом. Кокошник, украшенный лентами и мелким жемчугом, мгновенно напялила на себя. Подумаешь, криво, зато блестит и переливается.

За раз столько сокровищ и князю не под силу приобрести, поэтому Зара и Визимир подкладывали это добро аж пять лет – столько же, сколько было их Найдане. Зара достала со дна сундука маленькую шкатулку и открыла ее. Глаза Найданы от восторга будто вспыхнули огнем: шкатулка была полна украшений. Найдана надела на указательный палец перстень и, неловко выставив его, показала матери. Перстень был еще слишком велик для маленького пальчика и вертелся на нем, норовя соскочить. Чтоб его удержать, Найдана зажала руку в кулак и продолжила рыться в сундуке. Зара помогла надеть ей на руки браслеты, которые тоже свободно скатывались до самых плеч, стоило поднять руки. Гривны тонкой работы, разноцветные бусы – всему нашлось место на тонкой шейке довольной Найданы. Зара достала из сундука два богато украшенных кольца и приложила их к вискам Найданы.

– Их ты будешь носить, когда станешь невестой, – сказала она. – Мы найдем тебе хорошего мужа. Не кривого и не горбатого. Ты молчунья, а мужчины это ценят. К тому же с таким приданым у тебя от женихов не будет отбоя. Но даже если не сложится, ты сможешь безбедно жить на все это. Мы с отцом позаботимся о твоем будущем.

Найдана слушала мать, прикладывая к себе украшения.

– А вот этот венец и того раньше наденешь, – мечтательно произнесла Зара, разглядывая венец, украшенный мелким жемчугом. Было заметно, что ей самой доставляет удовольствие перебирать эти сокровища.

Найдана, не сводя глаз с венца, запустила руку в сундук и вдруг отдернула ее, словно обожглась. Девочка испуганно посмотрела на мать.

– Что случилось? – насторожилась Зара.

Она взяла Найдану за руку и внимательно посмотрела на нее. Маленькая ладошка внезапно покраснела. Да, это очень напоминало ожог. Но в сундуке не было ничего горячего. Зара принялась осторожно перекладывать одежду, пытаясь найти, обо что могла пораниться дочь. На мгновение она замерла и вдруг начала торопливо укладывать все украшения и одежду обратно, молча забирая их у Найданы. А та не могла понять перемены в поведении матери: только что сама с удовольствием любовалась приданым дочери и вдруг, ни слова не говоря, быстро запихала все обратно в сундук, закрыла его, задвинула ногой под лавку и опустила покрывало. Найдана с удивлением наблюдала за ее действиями. Все? Разве они больше не будут рассматривать и примерять сокровища? Но они же не все посмотрели. Может, Найдана чем-то обидела или расстроила мать? Девочка терялась в догадках и не могла найти объяснение.